Черные молнии. Повелитель Ижоры - Александр Альбертович Егоров

в свое время выкупили его на какой-то натовской базе, и я перенес его сюда. Излучатели работали на предельной мощности. Могло вообще все взорваться… к чертовой матери… Чрезмерно большие материальные объекты. Их не так просто перетаскивать. Пространство защищается…

Я не слишком-то понимал, о чем он говорит. Мне хотелось поскорее увидеть боевой корабль на подводных крыльях. Я не вполне представлял, что это такое, но уже хотел его.

– Да, это будет феерическое зрелище, – продолжал отец. – Боевой молот Тора. Проклятие Одина. Меч Сигурда.

Эти имена мне ни о чем не говорили. Отец махнул рукой:

– Команду ты наберешь по своему выбору. Не ошибись. Но и не доверяй особенно никому.

– Я понял.

– Рулевым возьми того же Харви. Он знает дорогу. Может вести корабль в тамошних шхерах. Мотористом советую взять Тамме, эстонца. Знаешь его?

– Ага.

– Жаль, что Корби больше нет. Мне было бы спокойнее.

Я промолчал.

– И вот что… надо обязательно взять младшего.

– Ника, что ли? – я рассмеялся. – Он даже плавать не умеет. Он в тот раз вообще в катер садиться отказался.

– А в этот раз не откажется.

– Почему?

– В тот раз с тобой был Корби. А теперь никого не будет.

Я скептически улыбнулся.

– Да он же первый обратно запросится, – сказал я. – Придется на берег списывать. Ты что, его не видел? Он там у себя, в школе, ногти в черный цвет красил.

– Ты совсем не знаешь людей, хотя пора бы уже и знать, – ответил мне отец. – Этот парень за тебя в лепешку расшибется. Одним словом, возьми его.

– Как скажешь.

– А пока – свободен, – разрешил отец. – Развлекайся. Через пару дней тут будет весело.

– А что будет через пару дней?

– Наш праздник. Иванов день. И особенно ночь. Ты Гоголя читал?

Я наморщил лоб.

– Неважно, – рассмеялся отец. – В эту ночь сбываются многие желания. Даже те, о которых ты боялся мечтать. Все-таки наша Ижора – сказочная страна, если ты еще не заметил.

Глава 6,

в которой наступает день летнего солнцестояния, наполненный желаниями и волшебством

Ночь на Ивана Купала выдалось безоблачной. Это была короткая, дурацкая ночь, из тех, что по ошибке называют «белыми»: графика и вправду поблекла и обесцветилась, а ночь все никак не начиналась. Лишь к полуночи солнце наконец уползло за границу мира, а на небосводе показались звезды.

На лугу у речки горели костры. По вечерней прохладе дым поднимался столбом вверх, и его было видно издали, если только было кому смотреть; но вокруг на многие версты не было людей. Только любопытные лисицы выбегали на опушку леса, нюхали воздух, ничего не понимали.

Лисицам было чему удивляться. Люди в эту ночь совсем посходили с ума. Ну, их можно было простить – это были и не люди еще, а подросшие щенята, шумные и беззаботные, да еще сбежавшие сдуру (как полагали лисы) подальше от своих родных нор.

Они визжали и прыгали через огонь. Поджигали ветки и пугали друг друга. Носились по кустам. Потом возвращались к кострам петь песни и развлекаться.

Наконец совсем стемнело, и все притихли: стало таинственно и отчего-то весело. Может быть, от лета, от плеска ручья и от мерцания звезд, а может, и от ожидания чуда.

Парочки разбрелись по лесу, никто их не останавливал; конунг Ингвар исчез куда-то, словно и его и не было, и даже луна скрылась за облаками и светила оттуда удивительным мерцающим светом. В воздухе запахло волшебством.

Да, в эту ночь случались небывалые вещи. Вот какая-то девушка из местных сплела венок из каких-то одуванчиков и дубовых листьев и, покраснев как маков цвет, принесла его младшему ярлу Ники. Тот отчего-то побледнел и заморгал часто-часто. Но девчонка встала на цыпочки, надела венок ему на голову, а потом взяла за руку и повела прочь от костра, в прохладную темноту.

А кто-то уже возвращался оттуда. Усталый Филипп положил голову Динке на колени, и она в задумчивости перебирала тонкими пальцами его волосы. Темные глаза девушки блестели. Вот она нагнулась к его уху и проговорила тихонько:

– О чем ты думаешь?

Фил открыл глаза.

– Так, – сказал он.

– Ты ни о чем меня не хочешь спросить?

Он улыбнулся и поднял голову:

– Тебе понравилось?

– Мне вообще нравится здесь, – отозвалась Диана, помолчав. – Мне почти все здесь нравится. Хочешь еще?

Вопрос был двусмысленным именно настолько, чтобы Фил не смог понять. Он уселся рядом, поджав ноги.

– Дурачок, – сказала она. – У меня есть еще кое-что. Хочешь?

– Ага.

Он прикоснулся губами к ее ладошке, и еще две голубых шарика оказались у него во рту.

– Много не надо, – предупредила она. – Может сердце выпрыгнуть. А ты мне еще нужен живым, Филик. Мой конунг.

Обняв ее, он закрыл глаза. В его голове как будто перекатывались легкие пластиковые шарики, словно елочные игрушки – красные, белые, оранжевые. Они сталкивались, лопаясь с тихим приятным звоном.

Вдруг ему стало тревожно, что все это кончится – потому что это уже кончалось.

– А что… а что тебе не нравится здесь? – спросил он.

Диана вдруг стала серьезной.

– Многое, – сказала она. – Ну, например, мне никогда не нравился твой отец. Старый извращенец. Мне кажется, он сбежал сюда, чтобы развлекаться здесь с девчонками до самой старости