Черные молнии. Повелитель Ижоры - Александр Альбертович Егоров

Поглядел на Ленку.

Неслышно встал. Подошел ближе.

Провел пальцем по ее голому плечу. Она не проснулась, только тихонько вздохнула и ткнулась носом в подушку.

Нет, это просто невозможно.

Что-то происходило со мной этой ночью. Я не узнавал сам себя. Мои желания были слишком реальными. Вот сейчас я…

Не открывая глаз, она потянулась и в полутьме взяла меня за руку. Легонько сжала мою ладонь пальцами.

– Ты мне снился, Flea, – прошептала она. – Но это был плохой сон.

– Почему? – спросил я.

– Мы с тобой почему-то шли по лесу. Ты, я и малыш Ники. Но с нами был кто-то еще. Девушка, но только такая… взрослая… Ты слышишь меня?

– Не знаю, о ком ты говоришь, – сказал я в беспокойстве.

Мне хотелось ее успокоить, но я не знал, как. Присел рядышком, погладил ее по стриженым волосам.

– Ты же никого не боишься, Lynn, – сказал я. – И я с тобой.

– Ты уйдешь. Ты бросишь меня, Flea. Ты уже уходил там, в этом сне. Ты уйдешь к ней.

– Не говори так, – сказал я.

И нагнулся, чтобы поцеловать.

Дверь комнаты распахнулась, будто по ней ударили ногой. За ней был свет. Больше я ничего не успел рассмотреть; только почувствовал, как стены рушатся прямо на меня, а потолок отчего-то вертится, все быстрее и быстрее. Я вскрикнул и почувствовал, что снова могу дышать.

– Что с тобой? – Ник тряс его за плечи. – Ты живой, Фил?

Филипп открыл глаза.

– Все вертится, – пробормотал он. – Меня тошнит.

– Я говорил, не нужно это есть. Это же слишком сильная доза. Может, отца твоего позвать? Он где-то здесь. Он только что подходил, хорошо, что ничего не заметил. Я позову его?

– Не надо, – слабым голосом промолвил Филипп. – Не надо. Я бы воды попил. Или пепси. У тебя нету пепси-колы?

– Откуда… Пойдем домой, а? А то Ингвар увидит.

Несколько мгновений Фил глядел на него, будто не понимал.

– Ну, да, – проговорил он. – Увидит. Пусть видит. Погоди… вот вернемся из похода… тогда они все увидят. Как ты сказал? Асассины? Настоящие убийцы?

На его ремне завибрировал спикер в мягком футляре. Он протер глаза, медленно вытащил аппарат, посмотрел на дисплей.

– Да… Пойдем домой, – наконец сказал он.

* * *

Когда Ники скрылся за дверью, Филипп подождал несколько минут. Он просто лежал и глядел в потолок.

Голова кружилась. Он даже не помнил, как они добрались до поселка. Не помнил, как добрался до своей комнаты. Была только одна вещь, о которой он не забыл. Ее послание. Видеофайл, пришедший на спикер.

Филу было грустно.

Он вздохнул, протянул руку и откуда-то из-под кровати достал обруч вижн-дивайса. Надел и откинулся на подушку. Теперь можно было закрыть глаза, чтобы реальность перестала плыть.

Все было как обычно. Слабое магнитное поле еле заметно пощекотало сетчатку глаза, – это ощущение было скорее приятным. А затем изображение сфокусировалось.

Лена держала спикер в вытянутой руке, так, чтобы встроенная камера ловила только ее лицо. Вот она поправила козырек своей знаменитой бейсболки, фокус сместился, и на мгновение перед глазами у Фила промелькнули зловещие деревянные идолы с огненными глазами. Кажется, был вечер: небо над Перуновой поляной только начинало темнеть.

«Привет», – сказала Лена.

Филипп уже знал, что ответа она не ждет. После того, как послание отправилось по адресу, передатчик вышел из зоны локального доступа.

«Ты знаешь, я звоню попрощаться», – сказала Лена.

Фил молчал.

«Я ухожу отсюда, Фил. Как только я запишу это послание, я нажму enter. Твой отец… Игорь Сергеевич… включил для меня линию перехода. Он очень любезен. Можешь передать ему, что я благодарю его за все. Особенно за то, что он мне предлагал. Он был очень убедителен. Только я была вынуждена вежливо отказаться. Примерно так же, как и в нашу с тобой последнюю встречу, ты помнишь?»

«Ненавижу», – подумал Фил.

«Я бы тебе об этом и не рассказывала, но ведь мы больше не увидимся, поэтому мне все равно. Просто я… – Лена принужденно улыбнулась. – Я не могу вас больше видеть, никого. И я не слишком-то вписываюсь в картину вашего мира. Кому-то я уже говорила то же самое… забавно, правда?»

Тут она усмехнулась снова, но Фил заметил, что ее голос слегка дрожит. Он облизнул губы.

«Похоже, я вообще никуда не вписываюсь, – негромко добавила Лена. – Не знаю, почему. Не знаю, что со мной. Не думай, что это из-за тебя с твоим отцом, вовсе нет».

Камера скользнула в сторону: снова показалась рожа то ли Перуна, то ли Святовида, и еще кусок эмалево-синего неба, и обступившие поляну деревья. А потом Лена снова поглядела в камеру и продолжала – спокойно и зло:

«Да, и вот что, Фил. Я надеюсь, с тобой все в порядке после того случая. И ты можешь и дальше кувыркаться со здешними дурочками. И с Дианой. Я не ревную, нет. Ты понял? Пусть все будет, как будет. Ты не можешь быть другим… по крайней мере, в этом вашем вонючем параллельном прошлом».

Она оглянулась: деревянный Перун, казалось, вырастал за ее спиной.

«Так что продолжай в том же духе, если хочешь. С тобой останется Ник. Я же знаю, что он от тебя ни на шаг не отходит. Боюсь, что он останется с тобой до последнего. Он – не такой, как ты, и таким никогда не станет. Ты попрощайся с ним за меня, но учти: если с ним что-то случится, ты пожалеешь».

Филипп вспомнил, как малыш Ники с припухшими губами вышел из леса. Это было смешно. Хотя смеяться не хотелось.

«Ты понял?» – спросила Лена.

Фил скрипнул зубами.

«Я пойду, –