Миссия: соблазнить ректора - Ефимия Летова

и в этот момент верлада Мистрес со всей силы треснула его по затылку зонтиком. Бедолага взвыл и отскочил, ошеломленно потирая ушибленный затылок.

— Вы что творите?! — возмутилась я. — Он же просто помочь хотел!

Верлада опустила зонтик и невозмутимо поправила очки. Весь её вид излучал самодовольство.

— Да будет вам известно, мой ангел, что эти, с вашего позволения, мужчины зачастую прикрывают постыдную похоть стремлением развлечь нас, невинных беспомощных женщин… или помочь. Вы думаете, сейчас этот юноша тянулся к ручке саквояжа?! О, нет! Это не так! А даже если и так… в своих похотливых мыслях это грязное животное задирало вам юбку, лезло своими ненасытными пальцами к вам под подол, жадно сминая нежную кожу бедёр, и…

— Я… э-э-э… простите, я вынужден вернуться на пост! — промямлил Тарин, отползая к своим воротам. — Но, лада, поверьте, я и не думал..!

— Все они так говорят, — скорбно потупилась верлада Мистрес. Без особых усилий подхватила мой чемодан и скомандовала с интонациями пропитого армейского сержанта, на корню задушив любые попытки ей возразить. — Мар-р-рш в экипаж!

Я упрямо сделала шаг в сторону, и компаньонка резко ухватила меня за локоть загнутой ручкой зонтика.

— Сказано же, ступайте в экипаж, лада! Подождёте меня, пока я посещу дамскую комнату перед долгой поездкой.

— А что же мне делать, если мужчины, эти грязные и похотливые животные попытаются атаковать бастион моего благоразумия, пока я буду пребывать в одиночестве? — осведомилась я.

— Кричите, лада! И… вот, — компаньонка не без сожалений протянула мне зонтик, словно кусок мяса от себя оторвала. — Я скоро вернусь!

* * *

От нечего делать я побилась головой об ручку саквояжа. Мраков Миар, где он её нашел?! Не иначе как устраивал смотр!

В окошко робко постучали. Всё ещё красный, как варёный рак, Тарин протянул мне маленькую, но увесистую дорожную сумку, которую я, ожидая экипажа, непредусмотрительно повесила на крючок на ограде. Мрак и бездна! Сейчас из-за этой компаньонки осталась бы без самых необходимых мелочей… В том числе маленькой вкусной посылки, собранной сердобольной Дорис мне в дорогу.

Я попыталась извиниться перед Тарином, но парень опять сбежал, не дослушав, и его трудно было в чем-то упрекнуть. С тяжким вздохом я открыла сумку, достала холщовый мешок и… И воровато оглянулась по сторонам: не зря она показалась мне неоправданно тяжелой.

В сумочке под мешком лежала пузатая стеклянная бутылочка, которой определённо не было тогда, когда я собирала сумку.

Очень осторожно я коснулась темного стекла, ожидая чего угодно — например, того, что она засияет и вспыхнет, как ампула из школьной лаборатории. Но нет, бутылка вела себя вполне мирно и безучастно. И всё равно её наличие в моей сумке очень и очень мне не нравилось.

Не пытаясь вытащить бутылку, я просунула ладонь под неё и почти не удивилась, нащупав сложенный в несколько раз бумажный листок — ещё один явно лишний там элемент. Вытащила лист, развернула и прочла:

«Чтобы избавиться от назойливого сопровождения, достаточно добавить треть бутылки в любой темный напиток»

Вот значит как…

Эстей поражал меня своей осведомленностью о происходящем — и своевременной реакцией. Когда и как он успел узнать о компаньонке, позаботиться об этой… отраве и подложить её в мою сумку?! Я с трудом справилась с порывом выскочить из экипажа, схватить Тарина за грудки и трясти, как белок куриного яйца, из которого нужно сбить безе. Но отчего-то я была уверена: так дёшево палиться Эстей не станет. Если уж он связывался со мной, то лишь в тех случаях, когда не сомневался в своём инкогнито.

Похоже, время его поджимало. Первые мои недели в ЗАЗЯЗ Эстей практически не напоминал о себе, а теперь недвусмысленно давал понять, что мне стоит воспользоваться любым шансом. В том числе — отравить эту сумасшедшую бабусю, приставленную ко мне Миаром — и тогда у того не будет шансов избежать круглосуточного присмотра за «бедовой» студенткой, плавно переходящего в постельные игрища…

Эстей хочет ещё один труп на меня повесить?!

Ну уж нет.

* * *

Бред, ему, чтобы крепко держать меня за горло, было достаточно одного Мертона. Вряд ли зелье смертельно, но что-то определенно неприятное с верладой Мистрес должно было произойти. И ладно, если дело ограничится банальным недомоганием… кто знает, как это всё отразится на пожилом человеке, пусть даже назойливом и ужасно неприятном!

Я поёжилась. С таким сопровождением вряд ли мне подобраться к Миару в поездке. Но это не означает, что из меня можно делать чудовище. Да, по случайности, по ужасному и нелепому совпадению я была причастна к смерти Мертона, думать о чём старательно избегала. Однако есть большая разница в том, чтобы вредить случайно — или намеренно. И большая разница — как вредить.

Если бы мне было предложено не затащить Миара в постель, а «всего лишь» подлить ему в чай некоего зелья… Ценой моей свободы и моей жизни. Согласилась бы я?

Ужасный вопрос. И ужасный выбор.

Верлада Мистрис мне неприятна, и никому, кроме демонов из алой бездны внушить симпатию она не может, но…

Я решительно застегнула сумочку. Эстей знает многое, но всё же здесь и сейчас его нет. Мало ли что случилось в дороге… Я подлила неведомую гадость верладе в чай, а она отказалась пить или разбила кружку, или что-нибудь ещё. Потом вылью в землю эту самую треть и верну бутыль Эстею. Жаль, конечно, что поездка в Асветон фактически сорвалась, но добавлять лишний камушек в и без того тяжёлый заплечный мешок с грехами я не хочу.

Не хочу и не буду.

* * *

Дорога до Асветона занимала около четырёх часов, но уже через час я готова была на стенку лезть или самолично опустошить подложенную Эстеем бутылку. Верлада Мистрис, совершенно невыносимая при первом знакомстве, в замкнутом пространстве оказалась просто убийственной. Убийственно настырной, требовательной и докучливой.

Мраков Лестарис!

Верлада сочла нужным кратко — минут на сорок — обрисовать мне вехи своей почтенной биографии, из которой выяснилось, что образование и манеры у неё — блестящие, а вот личная жизнь отсутствовала напрочь. У меня создалось впечатление, что почтенная дама искренне гордилась этим фактом. Ужасно хотелось злостно съязвить по данному поводу, но я крепилась.

После пространного самодовольного рассказа последовал долгий обстоятельный допрос. И снова я испытывала немыслимое искушение поведать пожилой верладе до крайности двусмысленную биографию Ари Эрой, особенно уделив внимание той её части, что касалась танцев для обеспеченных мужчин в клубе и переход в статус любовницы замминистра, со всеми подробностями, пусть