Миссия: соблазнить ректора - Ефимия Летова

— Ничего подобного! — рявкнул он. И уже спокойнее, явно взяв себя в руки силой, добавил. — Вы совершеннолетняя особа, так что будете жить отдельно. Разумеется, одну я вас никуда не отпущу, отправитесь завтра на аудиенцию со мной… Подождёте меня. Кстати, вполне возможно, Остер, которому вы должны передать бумаги Алазии, тоже там будет. Убьём двух зайцев одновременно. И… что, лада Эрой?

— Бедные зайцы, — вздохнула я, а ректор Лестарис мученически закатил глаза.

Глава 29

Небольшая комната с мебелью из старого добротного тёмного дерева, которую снял мне Лестарис, оказалась даже уютной, а главное — хорошо протопленной. Я вволю попрыгала на мягкой узкой кровати, полюбовалась пустынным заснеженным двориком — именно на него выходило единственное окно. Поужинала в комнате же и отлично выспалась, не пытаясь потревожить ректора, проживающего этажом ниже. Пусть расслабится и думает, что я всю нашу поездку — всего-то сутки, не считая первого дня! — буду такой смирной и незаметной.

Увы, верлад, сама не знаю, как, но я однозначно вас разочарую.

…и никаких компаньонок, дай Небо здоровья уважаемой верладе Мистрес. Здоровья — а ещё крепкого старичка, уважить безгреховную старость, добавив в неё толику сладкой греховности… Я фыркнула на собственные мысли, отошла от окна и быстренько собралась на выход, не забыв захватить бумаги, переданные мне верладой Алазией для некоего Остера. Учиться мне ещё и учиться продуманности у старшего поколения: я ей и ключ от хранилища вернула, ничего Миару не рассказав, и поручение выполнила, считай, за бесплатно.

Впрочем, ещё не выполнила.

* * *

Миар, с которым мы встретились в гостиничном холле, был одет парадно: тёплый плащ, жилет поверх рубашки, пуговицы и сапоги блестят, брюки сидят, как влитые. Любоваться бы и любоваться, но я нахмурилась.

— Что? — он моментально считал моё состояние, вопросительно приподнял бровь. — Что не так, лада Эрой?

— Вы же так замёрзнете!

У моего-то плаща был капюшон с меховой оторочкой, да и перчатками, шапкой, тёплыми чулками я, а точнее, Эстей предусмотрительно обзавелся.

Ректор посмотрел на меня так, словно я заговорила на выдуманном языке.

— Что?

— На улице пурга, — глупо повторила я. — А вы без шапки и вообще…

— Пурга прежде всего у вас в голове, адептка.

Миар опустился на тяжёлую деревянную скамью и уставился на меня снизу вверх, оценивающе.

— Слушайте меня внимательно, лада Эрой. Можете где-нибудь записать, если требуется. Сейчас мы поедем в главный корпус Асветорской Академии наук, где состоится высочайшая аудиенция Его Величества. Не могу сказать заранее, сколько времени она займёт, надеюсь, вы плотно позавтракали. Что делаю я: работаю, работаю и ещё раз работаю во благо собственной Академии, отдыхаю от вашего общества, а потом, когда всё завершится, нахожу для вас Остера, возвращаю вас сюда, а потом отправляюсь… не важно, по другим своим делам. Что делаете вы: идёте, когда я говорю идти, сидите, когда я говорю сидеть, молчите, пока я не скажу вам говорить. Ждёте меня, передаёте Остеру то, что нужно, возвращаетесь в гостиницу, ужинаете и ложитесь спать. Завтра утром мы возвращаемся в Академию. Вопросов нет?

— Велите разомкнуть уста для ответа? — смиренно уточнила я.

— Говорите.

— У меня есть ряд поправок к вашему великолепному и продуманному плану.

— Поправки не принимаются.

— Тогда предложений.

— В предложениях нет необходимости.

— Мрак с вами, идёмте, — я схватила его за локоть и торопливо пояснила. — Пурга в моей голове требует бессовестной анархии, верлад. Давайте прогуляем аудиенцию и пойдём в таверну, есть лепёшки и шашлык? А потом купим вам перчатки на меху и будем гулять по столице, а потом вернёмся в гостиницу, запрёмся в вашей комнате на замок, вы наалхимагичите какой-нибудь полог тишины и…

— Да я даже вас одну заставить замолчать не могу, — ректор небрежно поднялся, высвобождая руку, отвернулся и пошёл к выходу, а мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

* * *

— Отцепитесь от моей руки, лада Эрой, в актовый зал вы со мной не пойдёте, и это не обсуждается, — ректор хмыкнул. Я огляделась — находиться в высоком обществе было непривычно, но очень интересно. Около трёх десятков мужчин, в основном уже очень потрёпанных жизнью, раза в полтора, а то и в два старше моего Миара. Женщин всего трое — одна лет тридцати и две верлады в преклонном возрасте. Почтенная публика мерно гудела неторопливыми беседами, в которых мне по большей части были знакомы только предлоги и союзы, и было видно, что эти люди привыкли жить в своём собственном темпе. В своём собственном мире.

— А почему бы и нет, — храбро ответила я. — Во-первых, сами же говорили, что меня надо использовать, что с моим пробивным характером я могу добиться дополнительного финансирования… и что там вам ещё надо.

Ректор с сомнением покосился на меня.

— Я так говорил?! Хмм, боюсь, вы как-то не так меня поняли. А во-вторых?

— А во-вторых, тут можно завести множество полезных и перспективных знакомств. Умные мужчины, особенно всякие там ректоры — моя слабость.

Я улыбнулась — надеюсь, обворожительно, а не кровожадно — проходящему мимо полному благообразному лысому старичку с массивными часами на цепочке у пояса.

Старичок неожиданно поймал мой преувеличенно-заинтересованный взгляд и улыбнулся в ответ, да ещё и подмигнул правым глазом, надо сказать, препохабно.

Миар кашлянул.

— Список допущенных до аудиенции утверждён месяц назад и пересмотру не подлежит, кто попало до взора Его Величества не допускается. Кстати, а вот и он. Верлад Бран Остер, ректор Северной Академии льда и пламени, к вашим услугам. Женился в прошлом году в пятый раз. Лишний вес, повышенное давление, левый глаз почти ничего не видит.

— Где пятый, там и шестой, — бодро отозвалась я. — Зато у него часы явно из чистого золота и платок в петлице с фамильной монограммой. Лёд и пламя — очень романтично. А у меня золотой свинки в коллекции не хватает.

— Ему семьдесят два.

— Я прекрасно справлюсь с ролью безутешной вдовы, если вы об этом.

— Дерзайте, моя дорогая. Вот только нынешняя верлада Остер — единственная дочь Бастерса, первого казначея Асветора. А наш дорогой Бран Остер увяз в долгах. Поэтому максимум, что вам светит за пару ночей в каком-нибудь затрапезном третьесортном отеле — вот эти самые часы. Впрочем, сомневаюсь. Такие люди, как Остер, ценят вещи больше, чем доступных алчных девиц.

— Да ну вас, — разочарованно сказала я. — Вы…

— Миар! Дорогой!

Неожиданно звонкий голос заставил обернуться нас обоих.

* * *

Та самая верлада, которую я оценила лет на тридцать, светловолосая и стройная, спешила к нам,