И все небо для нас - Юлия Лим

вслед, но она уже выбежала в коридор и вовсю топает по лестнице.

* * *

Столкнуться с реальностью не сложнее, чем с самой собой. Готовясь принять душ, выхватываю взглядом отражение в зеркале. Осунувшееся лицо, бледная кожа, блеклые глаза – все с укором напоминает, что я две недели не ухаживала за собой. Гордей так старался помочь мне очистить кожу, а в итоге прыщи вновь повылезали то тут, то там.

– Хватит себя жалеть, – сую в рот зубную щетку.

На скоростное умывание у меня уходит минут двадцать, но волосы приходится беспощадно сушить то полотенцем, то феном. Одежду выбираю максимально удобную и теплую: темно-вишневую худи, утепленные темно-голубые джинсы и кроссовки. На улице еще не так холодно, но я постоянно мерзну, поэтому лучше оденусь так и вспотею, чем снова заболею.

– Привет, мы пошли гуля… – спустившись, прерываюсь.

– Я уже все объяснил, – Гордей перебивает меня. Вздрагиваю, застигнутая врасплох, и натягиваю капюшон. – Мы пойдем на ярмарку.

– Что?

– Тебе не помешает подкрепиться натуральными витаминами, – Гордей открывает передо мной дверь. Складываю руки на груди и сую пальцы под мышки, скрывая неловкость.

Едва мы выходим, Мила спрыгивает с качелей, подбегает к Дею и хватает его за руку. Тяну к ней ладонь, но сестра встает по правую руку от Гордея, отдаляясь от меня. Мне остается только идти слева.

Дей приложил столько усилий, чтобы вытащить меня из постели… Поеживаюсь, чувствуя себя жалкой. Опускаю глаза и рассматриваю мыски кроссовок. У меня никогда не было такой теплой обуви. Раньше я носила старые кроссовки на размер больше и с шерстяными носками, потому что деньги заканчивались, а маме не становилось легче. Я хотела найти подработку, но она запретила. Сказала, что я слишком юна для самопожертвования, и попросила перетерпеть. Что именно перетерпеть – мама не уточнила.

Содрогаюсь от дурных воспоминаний и начинаю растирать плечи.

– Замерзла? – волнуется Гордей.

Но ему незачем волноваться о такой, как я. Я недостойна его волнения.

– Нет.

– Ты какая-то немногословная.

– Вела сидит дома и ни с кем не лазговаливает. Только по необходимости, – встревает Мила.

Пропускаю ее слова мимо ушей. Пусть живет, маленький вредный Хоббит.

– Как там тот парень… – перевожу тему, вытирая рукавом худи нос. М-да, не самый изящный жест.

– Резо? – Гордей сразу же понимает меня. – Не волнуйся, – Дей мягко улыбается, – с ним все хорошо.

– М-м-м… – прячу пальцы под мышки и снова иду, разглядывая мыски кроссовок.

Ирма заказала мне обувь в интернет-магазине. Я обычно им не доверяю, потому что все равно надо все мерить и с доставкой много возни, но… Эти кроссовки подошли сразу. Как будто сделаны специально под мои ноги. И вся остальная одежда, что она заказала, тоже. Когда я спросила дядю, как тете это удается, он сказал, что она очень наблюдательная. Тогда я поняла, что хотела бы стать такой же. Но у меня после любой незначительной трудности опускаются руки. Видимо, подражание без искреннего стремления не приблизит меня к идеалу.

– А кто такой Лезо? – Мила дергает Гордея за руку.

– Мы с Верой спасли его. Его лодка перевернулась на озере и Резо чуть не утонул, представляешь? А погода была! Дождь, гром, молнии! – он рассказывает с таким воодушевлением, словно тот вечер был совершенно обычным.

Сестра расспрашивает его, а у меня в горле застревает ком. Стягиваю тесемки худи и завязываю бантиком, утепляя шею. Никогда не прощу себя за бездействие и медлительность.

– Мы пришли, – говорит Гордей.

Перед нами раскинулась ярмарка со множеством палаток. Сюда съехались все садоводы и огородники из ближайших районов. Овощи, фрукты и зелень привлекают внимание, от свежих запахов разыгрывается аппетит.

– О, Вера, Гордей! Привет, – к нам подходит Лида. Как и всегда, она сияет улыбкой и выглядит неотразимо. – Как ты себя чувствуешь?

Она обнимает меня. От духов с резким запахом яблока слезятся глаза.

– Нормально…

– Эй! – возмущается сестра. – Я вообще-то еще тут!

Эту фразу она подхватила от меня в те времена, когда я выслушивала мамины ворчания и в конце концов взрывалась, заявляя, что не хочу это слушать.

– Ой, – Лида прикрывает рот ладонью в перчатке. – Как тебя зовут?

– Мила!

– Моя сестра, – нехотя поясняю. – Мила, это Лида. Мы подруги, – и кидаю взгляд на Гордея.

Он рассматривает Лиду с непроницаемым выражением лица. Не пойму я его: если тебе так нравится девушка, что в ее присутствии ты сам не свой, то просто признайся и ей, и себе и не морочь голову другим… потенциальным претенденткам на твое сердце.

– Лида, – наконец говорит он. – Ты же местная, верно?

– Да.

– В каком классе ты училась два-три года назад? В том же, что сейчас?

Она смотрит на Дея с подозрением, потом переводит взгляд на меня.

– Ребят, если я вам мешаю, так и скажите. Я сразу уйду, – предлагает она.

– А где ты купила такой класивый букет? – встревает сестра.

Собираюсь одернуть ее, когда замечаю у подруги в руках букет из листьев и плодов рябины.

– Хочешь, покажу, где взять такой же? У тебя есть деньги?

– Да! – Мила хватает Лиду за руку и тычет в мою сторону. – Не ходи за мной. Я хочу плойтись с Лидой.

Неловко посмеиваясь и извиняясь, Лида с моего разрешения уводит Милу к киоску с букетами…

– Почему ты спросил, в каком классе она учится? – заговариваю первой.

Ненавижу молчать и ничего не делать. Лучше уж говорить ерунду, чем провести кучу времени без пользы.

– Думаю, что знаю ее.

– И чего это ты так ей интересуешься? – высказываюсь я, и только после вылетевших слов понимаю, что голос прозвучал плаксиво.

Ну вот. Выставила себя ревнивой тупицей. Лучше бы и дальше лежала в кровати.

– Вы что, с ней встречались? Целовались небось? – слова вылетают друг за другом. Мне стыдно, но злость перекрывает стыд. – И вообще, ты делал искусственное дыхание парню, – не смотрю на Гордея.

Притворяюсь, что разглядывать прилавки интереснее.

– Ну, когда дело доходит до спасения жизни, мне все равно, чьих губ я касаюсь, – резонно замечает Гордей. – Это же просто губы. Они у всех одинаковые.

Щеки, грудь и спина горят.

– Про губы я вообще ни слова не говорила.

– Я с ней не целовался. – Дей отворачивается и куда-то идет.

Спешу за ним, не желая оставаться одна посреди толпы незнакомцев. Гордей то и дело вертит головой, словно ища что-то.

– Нашел, – он подходит к палатке с тыквами и выбирает, постукивая по ним и прислушиваясь. – А ты с кем-нибудь целовалась?

– Нет, – отвечаю на автомате, и только потом спохватываюсь: – Что? Почему ты вдруг об этом спрашиваешь?

– Из любопытства. Ты