Беглый - Азк

я тут подумал. Возвращаться назад в Минск тем же путем, слишком просто. А если мы поедем другим маршрутом? Через Тбилиси, потом Баку, а оттуда уже дальше через Ростов? Посмотрим ещё немного Кавказ. Ты ведь не была в Баку, правда?

Инна удивлённо вскинула брови и оживилась:

— Баку? Нет, конечно! Я в детстве максимум до Новороссийска доезжала, а тут… Баку! Это же почти Азия. А Тбилиси? Ты же знаешь, как я обожаю грузинскую кухню. Только, пожалуйста, обещай, что в Тбилиси мы зайдём в настоящую харчевню, где хинкали делают местные бабушки с золотыми зубами.

Я рассмеялся:

— Договорились. Только учти, в Тбилиси у меня могут быть пара встреч… Но всё неопасно. Просто начальник госпиталя просил оказать помощь Закавказскому округу, точнее их окружному госпиталю. А ты пока будешь дегустировать вино и пироги.

— Опять твои «неопасные» связи… — покачала она головой, но без упрёка. — Ладно. Тогда запиши: я хочу фотографию на фоне Куры и минимум одну бутылку вина, которую мы привезём домой, не разбив по дороге.

Я встал и подошёл к воде. Вечер сгущался, а в кронах сосен уже начинали светиться редкие фонари. Всё это — запах моря, влажная хвоя, небо цвета меди — запомнится надолго.

— «Друг», — подумал я, не открывая рта, — подготовь логистику маршрута. Сухуми — Тбилиси — Баку — Ростов-на-Дону — Минск. Предпочтение — хорошие дороги. Минимум риска, максимум визуального сопровождения.

— Принято. Расчёт маршрута начат. Данные поступят на носитель через сорок пять минут.

— Принято, — ответил я мысленно. — Пока отдых. Завтра — дорога.

Я вернулся к Инне, обнял ее за плечи, и мы вместе пошли в сторону пансионата.

* * *

Солнце уже коснулось верхушек кипарисов, когда мы с Инной покинули пансионат. Охранник у шлагбаума махнул рукой, дежурно пожелав счастливого пути. Мы свернули с тенистой аллеи, петляющей между корпусов, и выехали на шоссе. Нива мягко качнулась, поддавшись волне на асфальте, и я, не торопясь, поехал в сторону Сухуми. В зеркале заднего вида отражалось всё сразу — и минувшие две недели, и Иннины волосы, собранные в лёгкий хвост, и слегка прищуренное солнце.

— Устала? — спросил я, бросив взгляд в боковое зеркало.

Инна зевнула, потянулась и уселась поудобнее на пассажирском сиденье.

— Скорее, размякла. Возвращаться не хочется. Только-только вкатились в этот ленивый южный ритм… А ты?

Я кивнул.

— У меня ощущение, что эти дни были чем-то вроде затишья перед чем-то новым. Интуиция меня редко подводит.

Не успел я договорить, как в зеркале замаячила чёрная «Волга». Она приближалась стремительно, с дерзкой уверенностью машины, которой уступают дорогу без светофора. Мгновение спустя она мягко, почти беззвучно обошла нас и остановилась чуть впереди, аккуратно прижавшись к обочине.

— Что-то не так? — спросила Инна, напрягшись.

— Сейчас узнаем, — сказал я и заглушил двигатель.

Из «Волги» вышел молодой человек в светлом костюме. Он оглянулся на нас, затем спокойно, без резких движений, обошёл машину и открыл заднюю правую дверь. Из тени салона медленно выбрался пожилой абхаз — высокий, в твидовом пиджаке, с тёмным платком, аккуратно завязанным на шее. Его движения были неторопливыми, как у человека, привыкшего к уважению окружающих.

Он приблизился к нашей Ниве, не глядя на молодого водителя — тот стоял чуть поодаль, склонив голову.

— Здравствуйте, — произнёс старик, остановившись у моего окна. — Вы не против, если я скажу несколько слов?

— Конечно, пожалуйста, — ответил я и открыл дверь, выбравшись из машины.

Он подал мне руку, и я пожал её. Кожа у него была тёплая и шершавая, как высушенный инжир.

— Моё имя Аслан Гудава, — сказал он. — Вы с мужем моей внучки уже встречались. Точнее, вы видели его машину— две недели назад, на серпантине, недалеко отсюда.

Я напрягся и кивнул. Та самая чёрная «Волга», что тогда выскочила из-за поворота, едва не отправив нас в ущелье.

— Я пришёл, чтобы принести извинения, — продолжил он, — от имени моего внука… точнее, мужа моей внучки. Он… горячий парень. Любит машины и скорость. Когда он увидел вашу Ниву — с широкими колесами, этой трубой — он кивнул в сторону шнорхеля, — с этими блестящими и мощными бамперами — он потерял голову. Захотел показать, на что способна его машина. Но вместо этого — испугал вас. Я об этом узнал позже от внучки. Она у меня умница. Нам не по себе. Не по-абхазски это.

Инна подошла ближе, слегка приобняв меня за руку.

— Спасибо, что нашли возможность сказать это лично, — произнёс я, внимательно глядя ему в глаза. — Мы тогда просто испугались, не больше. Хотя ситуация могла бы закончиться куда хуже.

— И потому, — медленно продолжил старик, — я хочу предложить вам сделку. Не ради искупления вины, а ради уважения. Я предлагаю выкупить ваш автомобиль. Назовите любую цену. Мы готовы.

Я даже не сразу нашёл, что ответить. Слова зависли где-то между ребрами.

— Признаться, не ожидал. Но… а почему именно моя машина?

— Она приглянулась ему, — спокойно пояснил Аслан. — И моей внучке тоже. Её отец — человек в грамотный, и он сказал, что такой надёжной машины он не встречал. Им предстоят поездки в горы. А тут — вы на Ниве, ухоженной. Всё сошлось.

Я посмотрел на Инну, затем на «Ниву». Машина за эти недели стала не просто транспортом — частью нас, свидетелем встреч, ссор, тишины, ночных разговоров и утреннего кофе в термосе.

— Благодарю за предложение, — сказал я, подбирая слова.

Я вздохнул. Ситуация явно требовала не спешки, но и не отказа с порога. Решение пришло само собой — спокойное, расчётливое и, как мне показалось, справедливое.

— Мы сейчас едем в Баку, — сказал я, глядя старику в глаза. — Через Сухуми и Тбилиси. Не спеша. Планируем быть там дня через три.

Он слушал внимательно, слегка склонив голову.

— Если муж вашей внучки будет в Баку в то же время, — продолжил я, — мы можем встретиться у любого нотариуса. Я передам ему машину. Цена — пятьдесят тысяч рублей. Наличными. Иначе — не согласен.

Секунду он молчал. Потом вдруг коротко кивнул, но без эмоций.

— Сумма весомая. Но раз вы назвали её, значит, так и будет. Мы будем в Баку. Где именно вас искать?

Я протянул ему клочок бумаги, вырванный из блокнота, с написанным