Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах - Ольга Васильченко

— О, Румпель, вынуждена оставить вас на время, — проворковала Адель, — иначе на мою голову падут все Зарницины кары. Представьтесь отцу, думается, ему будет интересно вас послушать. Но помните, все танцы сегодня за вами, вы обещали…

Она подхватила меня под локоть и повлекла через зал.

— Представьтесь моему отцу, ему будет интересно… — перекривляла я подругу. — Ты же только что отправила его на заклание!

— Спокойно! — глаза Дельки озорно блестели. — Он же должен получить родительское разрешение ухаживать за мной. Не в таверну же папу волочь. Пусть лучше это сделает известный ресторатор, чьи глинтвейны покорили столицу…

— Спелись, авантюристы, — фыркнула я, — Крин вам в помощь.

Липкий страх, гонявший ртутные капли вдоль позвоночника, отступил, как только из виду потерялся Бальтазар Вильк.

— Кто там страстно хотел лицезреть великую рисовательницу похоти и блуда? Веди! — иронично хмыкнула ваша покорная слуга, горделиво расправляя плечи и вздергивая подбородок.

И меня проворно потащили к стайке расфуфыренных девиц. Узнав, кто перед ними, они обступили меня плотным кольцом, звонко щебеча всякие льстивые глупости. Кто-то даже подсунул на подпись пачку дурных копий с моих рисунков. От плотного облака разномастных духов и восторженного писка у меня снова закружилась голова, поэтому я не сразу заметила с достоинством подплывшую сухощавую пожилую даму. Короткие седые волосы кудряшками обрамляли тонкое остроносое лицо, а блёклые голубые глаза смотрели цепко, с интересом. Она легким мановением руки разогнала восторженных девиц и сочувствующе произнесла:

— Они вас совсем заклевали, милочка. Джульета Скворцонни, — представилась она, протягивая худую ладонь, затянутую в кружевную черную митенку. — А вы, Алана де Керси, полагаю? Моя внучка довольно точно описала вас — потерявшийся кудрявый воробышек…

— А… — только и смогла выдавить я, — в-внучка?

— Адель, — уточнила Скворцонни, — приходится мне двоюродной внучкой, её покойная мать, Агнешка, была моей племянницей.

— Рада знакомству, пани Скворцонни, — пролепетала я, прижимая к животу изрядно потрепанную папку с рисунками.

— Джульета, — поправила она меня, — Внучка ещё не делает меня бабушкой. Зовите по имени, не прибавляйте к глупому редзяновскому этикету лишних сложностей.

Я облизывала пересохшие губы, не в силах собраться и задать мучивший вопрос, но моя собеседница и так все поняла.

— Ваша иллюзия безупречно создана, — пояснила она, — но мороки мне не помеха. Такой, знаете ли, подарок от прабабки-ведьмы. Вот избранный образ подкачал! То, что я вижу, получше этой кичливой личины. Полагаю, Адель толкнула вас на этот абсурдный маскарад лишь оттого, что Редзян вам не благоволит?

— Ммм… — согласно кивнула я.

— Не поддавайтесь так чужому влиянию, иначе никакая карьера вам никогда не светит. Себя надо принимать такой, какая есть. Без жалости и без пощады, только с любовью. Да и платье вам к лицу, несмотря на ужасающую кляксу.

— Вы не эльфийка, — тупо произнесла я, пытаясь переварить её слова.

— Конечно, нет, деточка, — отмахнулась она, — я человек, как большинство моих коллег по цеху, у которых с эльфами столько же общего сколько у красного вина со свекольным самогоном. Но хватит праздной болтовни! Займёмся делом. Показывайте свои работы. О! Какая прелесть — «Литьянская шкатулка». Мой первый роман…

Я молча протянула папку, и Скворцонни деловито приняла рисунки, забормотав себе под нос: «Так вот как оно выглядит для других…».

— Чудные иллюстрации, — наконец произнесла она, — вы мне подходите, Алана. Я, безусловно, хочу видеть вас художником своей новой книги, но при одном условии…

Я вся напряглась — вот он, подвох. Он всегда есть…

—…подпишите работы настоящим именем, — закончила она, — и никогда не используйте этот ужасный псевдоним. Вы такая, как есть, и другой уже не будете — смиритесь. И ещё! Все документы принимаются только на моих условиях, поверенный передаст вам экземпляр контракта, копию рукописи и чек на пятьсот левков. Возражения есть?

Я ошарашено закачала головой. Такой ганорар мне в самых смелых снах не снился.

— Эти работы я тоже беру, — Скворцонни самоуверенно прижала папку к груди, всем своим видом показывая, что отказ не примет и лучше мне даже не пытаться спорить.

— Во сколько ты их оцениваешь? — она пристально уставилась на уродующую платье кляксу и поджала тонкую губу.

— Наверное они… не представляю сколько все вместе… может…

— Прекрати этот жалкий лепет, — строго оборвала Скворцонни. — С такой хваткой ты навсегда останешься в этой сиротской библиотеке и никогда не поднимешься в высшие литературные круги.

— Книжная лавка, — поправила я.

— Смелее, — поднажала собеседница.

— Сто…

— Громче!

— Сто левков, — чуть ли не выкрикнула я.

— Хм… — Скворцонни криво усмехнулась. — Получишь пятьдесят. Половину я оставлю себе, в качестве оплаты преподанного урока. Есть возражения? — она вынула из маленькой сумочки чековую книжку и, оторвав уже заполненный корешок, протянула мне.

Я не в силах вымолвить и слова, кивнула и, в отсутствие карманов, сунула бумажку за корсаж. Пятьдесят левков тоже немало — моя зарплата за три месяца. Для Адели я рисовала за куда более скромные суммы.

Чтобы как-то скрыть неловкую паузу, я махнула рукой официанту и подхватила с подноса какой-то экзотический фрукт посыпанный шоколадной крошкой.

— Еще увидимся, Алана, — бросила Скворцонни и, крепко сжимая мои рисунки, удалилась.

Я жевала сочный плод, не веря в свою удачу. Только что стала состоятельной панной, пожалуй, ради этого стоило лазать по водосточной трубе и ставить ультиматумы магистру Ночной стражи. Ох, Пресветлые Четверо, а вот и он, легок на помине.

Бальтазар Вильк приближался неспешной походкой сытого хищника, уверенного, что жертва уже не сбежит. Парадный темно-синий китель Ночной стражи сверкал серебряными пуговицами в два ряда, но больше мое внимание привлек цеховой знак мага — четырехконечная звезда, оплетенная драконом — старинная, штучная работа, к которой точно приложил руку кто-то из мастеров-живописцев. Ой-ей, если это артефакт, то он вскроет мою личину, как ножовка кровельную жесть.

— Бальтазар Вильк, — коротко отрекомендовался он, по-военному кивнув. — Магистр-наставник оружейного факультета Школы Высших Искусств.

Э? Что за чушь он несет! Хотя… Значит, Вильк всё же не видит сквозь личину, это несомненное облегчение, но что он замыслил? Я попыталась выдать мелодичное воркование, подражая певучим эльфийским интонациям, но коварный фрукт, так невовремя показал свою обратную сторону — от терпковатого сока язык онемел и