Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах - Ольга Васильченко

темный переулок. Рыжий вихор, торчавший из-под картуза, едва не побудил меня окликнуть неизвестного, в надежде, что это Марек, и поинтересоваться, где завтра поутру будет подвизаться его патрон. Я подавила окрик, рвущийся с языка — мало в Кипеллене рыжих что ли — и забралась в карету.

Румпель ёрзал на сидении, то и дело одергивая рукава плотного иссиня-черного камзола и поправляя шейный платок. Темно-песочные космы убраны в аккуратный пучок. На широких коленях покоится обитый бархатом ящичек.

— Чувствую себя чмопселем под неразношеным седлом, — пропыхтел он, заметив меня. — Туго и хрустит при каждом шаге! В последний раз так выряжался, когда мы пять лет назад илардийское посольство на Катэхо брали…

Я изумленно округлила глаза. История о грабеже пиратами резиденции илардийского посла на центральном острове Янского архипелага гремела по всему побережью. Сорвиголовы под командованием Арстейна Махаона, прикинувшись растийской дипломатической делегацией, высадились на острове и нагло выкрали из-под носа янской и илардийской охраны золото, обещанное за их головы правительствами обеих стран. Имя легендарного капитана было у всех на устах. От его хитроумных комбинаций и рискованных проделок страдали все торгово-судовые компании от Растии до Илардии. Редзян Мнишек, у которого Арстейн потопил несколько кораблей с каким-то особо ценным и совершенно нелегальным грузом, пообещал лично вздернуть каждого из махаоновской команды, когда попадутся ему в руки… А пять лет назад Махаон исчез. Кто говорил, что его наконец-то поймали, кто, что легенда берегового братства ушел на покой.

— Ты плавал под командованием Махаона? — недоверчиво выдавила я, изумленно разглядывая Румпеля.

Хотя, отчего я удивляюсь. По сути, знала его только как хозяина таверны и закадычного приятеля Врочека, что было довольно странно при значительной разнице в возрасте со стороны последнего. Когда я появилась в книжной лавке, тролль уже несколько лет держал свое заведение и о прошлом не распространялся.

— Плавал, — не стал отрицать Румпель. — Руководил абордажной командой. Нападение на илардийское посольство — последнее дело, — продолжил он, отвечая на немой вопрос. — После решили разбежаться. Я сошел на берег в Зодчеке, баркасом переправился в Кипеллен. Дела у тогдашнего владельца «Под мостом» шли из рук вон плохо, и старый забулдыга охотно спихнул свое убыточное имущество за бесценок…

— Ну, ты даешь, — выдохнула я, польщенная, что Румпель снизошел до таких откровений.

Врочек-то наверняка знал обо всем, учитывая свою дружбу с бывшим пиратом капитаном Эдриком. Наверняка старик навел через него справки о новом соседе.

— Ты хоть Дельке об этом не рассказывал? Она, конечно, девушка хорошая, но только уж очень восторженная…

— Обижаешь, — хмыкнул тролль, — думаешь, я не помню, что её папенька грозился сделать с каждым, кто ходил под флагом Махаона?

— Надеюсь, у тебя не зреет какая-нибудь извращенная месть пану Редзяну, направленная на мою подругу? — я грозно сдвинула брови, уперев кулаки в тугие бока корсета.

— С чего бы? — удивился Румпель. — Лично мне он ничего не сделал, хотя сволочь, конечно, преизрядная. Видела бы ты, что мы на его кораблях находили, храни меня Первопредок… — тролля передернуло, а мне подумалось: «И хорошо, что не видела».

— Так что ты ей дарить собрался? — сменила я тему. — Давай колись, хочу заранее знать глубину гнева пана Мнишека, чтобы меня ненароком не зашибло, когда он будет гонять тебя по особняку.

Друг смерил меня негодующим взглядом и любовно открыл обитый бархатом ящик. Внутри на атласной подушке лежала искусно вырезанная из красного дерева… дубина, весьма характерной формы, длиною в локоть. Замысловатые орнаменты с вплетенными в них пожеланиями прибытка и плодовитости, оплетали деревяшку сверху донизу.

— Ты собираешься подарить ей, эммм, фаллос? — выдавила я, честно пытаясь представить выражение лиц Адели и её батюшки, когда она откроет подарок.

— Что? — возмутился тролль. — Это жезл Первопредка, очень сильный троллий талисман, способствующий процветанию, удовольствию и плодовитости. Я четыре обережные лавки вверх дном перерыл, пока нашел.

— Угу, — я сдавленно хрюкнула, стараясь сдержать рвущийся наружу смех, хотя, с точки зрения тролля, это действительно был очень ценный подарок.

Дело в том, что хоть в Четырех Пресветлых и верило большинство племен и народов, но вера эта часто имела сильно разнящиеся особенности. Так эльфы Благословенного Двора почитали Вилу превыше всех богинь, у Неблагословенного Двора на вершине божественного престола сидела Крин, в их представлении обретающая довольно жутковатые черты. Кочевники с Пустошей молились исключительно Зарнице. Цверги — Огневе, которую вообще мнили своей прародительницей, ибо считалось, что в далекие времена богине так понравилось ожерелье, выкованное двумя первыми цвергами, что она провела с ними целый год, лишь бы получить драгоценность. Но круче всех оказались тролли — они считали, что их Первопредок был настолько могуч, что взял себе в жены сразу всех Четырех Пресветлых, от которых и появились горные, равнинные, речные и болотные тролльи племена. А когда он почил, благодарные жены сделали его, кхм, жезл самым сильным оберегом всех четырех племен, и с тех пор, если тролли желали выразить кому-то высочайшее почтение, то подносили в подарок искусно вырезанные копии великого талисмана.

— Пан Редзян будет счастлив, — все ещё похрюкивая от смеха, выдавила я.

— Я хочу обрадовать Адель, а у Редзяна свой жезл есть, второй ему ни к чему, — гоготнул тролль, закрывая ящик.

Кучер постучал по стенке кареты, хрипловато возвестив: «Приехали, панове!» И мы с Румпелем неспешно покинули обитый вишневым сукном салон, направившись к озаренному подвесными фонарями парадному входу в особняк Мнишеков.

[1] Каву с сахаром засыпать в турку, залить водой и варить на медленном огне, до попытки побега из турки. В чашку положить коричную палочку и половинку пломбира. Залить все свежезаваренной кавой, процеживая оную через ситечко. Дать пломбиру спокойно растаять. И, если уже не слишком горячее, можно пить.

[2] Кампус — студенческий городок.

Глава 8 в которой гости, и не только, попадают на бал

Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи

Брац отчетом не насытился, вызвал меня на ковёр и долго выпытывал всякие незначительные детали, видимо, чтобы блеснуть перед градоначальником. Хотел даже собрать «всю кавалерию» и нагрянуть в убежище убийцы. С трудом отговорил его от штурма, надавив на то, что лучше все сделать тихо. Ведь нить может никуда не вести, а