Прежде чем их повесят - Аберкромби Джо

— А от Луфара?

— Я удивлюсь, если он хоть раз в жизни поднял на кого-нибудь кулак, не то что меч.

Ферро кивнула.

— Значит, двое против тринадцати.

— Мало шансов.

— Очень.

Он набрал в грудь воздуха и поглядел на дно ямы.

— Если ты собралась сбежать, я могу сказать, что не стану винить тебя.

— Ха, — хмыкнула Ферро. Как ни странно, такая мысль даже не приходила ей в голову. — Я буду держаться тебя. Посмотрим, как все обернется.

— Хорошо. Отлично. Я хочу сказать, что ты мне нужна.

Ветер шелестел в траве и вздыхал между камней. Ферро чувствовала, что в такие минуты нужно говорить особые слова, но она не знала этих слов. Она никогда не была сильна по части разговоров.

— Только одно. Если я умру, ты меня похоронишь. — Она протянула Логену руку. — Идет?

Он приподнял бровь.

— Идет.

Ферро осознала, что очень давно не прикасалась к другому человеку без намерения причинить ему вред. Это было очень странное ощущение — его рука, зажатая в ее руке, его пальцы, обхватившие ее пальцы, его ладонь, прижатая к ее ладони. Тепло.

Он кивнул ей. Она кивнула ему. Они разжали руки.

— А если мы оба умрем? — спросил Логен.

Ферро пожала плечами.

— Тогда нас склюют вороны. В конце концов, какая разница?

— Небольшая, — пробормотал он, спускаясь по склону — Небольшая.

Дорога к победе

Вест стоял на пронизывающем ветру возле горстки чахлых деревьев на высоком берегу реки Камнур и наблюдал за движением длинной колонны. Точнее сказать, он наблюдал затем, как колонна не движется.

Стройные ряды личной королевской охраны во главе армии принца Ладислава маршировали довольно бодро. Их можно было сразу отличить по доспехам, которые вспыхивали в лучах бледного солнца, пробивавшегося сквозь рваные облака, по ярким мундирам офицеров и красно-золотым знаменам, реющим перед каждой ротой. Они уже успели переправиться через реку и построиться ровными шеренгами — в противоположность хаосу, царившему на другом берегу.

Рекруты пустились в путь рано утром, они были полны энтузиазма и несомненно испытывали облегчение от того, что наконец-то оставляют убогий лагерь позади. Но не прошло и часа, как самые пожилые и плохо экипированные начали отставать, и понемногу колонна растянулась. Люди поскальзывались и спотыкались в промерзшей грязи, ругались, толкали соседей, наступали сапогами на пятки впереди идущим. Ряды батальонов сбились, рассыпались, из аккуратных четырехугольников превратились в бесформенные кляксы, сливавшиеся с передними и задними подразделениями, и наконец вся армия стала передвигаться крупными волнами — одна группа спешит вперед, в то время как другая стоит на месте, словно сегменты огромного и мерзкого дождевого червя.

Когда они дошли до моста, колонна потеряла всякую видимость порядка. Разрозненные роты, толкаясь и ворча, втискивались в узкое пространство. Все были усталыми и раздраженными. Задние ряды нажимали все сильнее, им не терпелось оказаться на том берегу, чтобы наконец-то отдохнуть, но в результате они еще больше замедляли процесс. Затем у какой-то повозки (которой вообще нечего было здесь делать) посреди моста отвалилось колесо, и медлительный людской поток превратился в тоненькую струйку. По-видимому, никто не имел представления, как сдвинуть повозку с места или кому ее чинить, поэтому все просто перебирались через нее или протискивались мимо, в то время как тысячи других ждали своей очереди.

В грязи на берегу стремительной речки образовалась настоящая свалка. Люди ругались и теснились, во все стороны торчали копья, кричали офицеры и росла груда мусора и выброшенных вещей. Огромная змея из еле волочивших ноги людей продолжала свое судорожное поступательное движение, подпитывая свалку перед мостом новыми солдатами. Никто и не пытался их остановить.

И все это на марше, без вмешательства врага и на более-менее пристойной дороге! Вест с ужасом представлял себе, как они будут маневрировать в боевом строю, в лесу или на пересеченной местности. Он зажмурил утомленные глаза, прижал к ним пальцы, но, когда вновь поднял веки, увидел тот же кошмарный балаган. Непонятно, смеяться или плакать.

Со склона позади Веста донесся топот копыт. Это был лейтенант Челенгорм — большой, плотный, крепко сидящий в седле. Может быть, фантазии ему не хватает, зато он хороший наездник и надежный человек. Как раз то, что нужно сейчас Весту.

— Лейтенант Челенгорм. Разрешите доложить, сэр! — Великан повернулся в седле и посмотрел вниз, на берег реки. — Похоже, на мосту возникли затруднения.

— Да неужели? Боюсь, это только начало наших затруднений.

Челенгорм широко улыбнулся.

— Ну, как я понимаю, у нас есть преимущества — наша численность и внезапность появления…

— Численность — может быть. Но вот внезапность… — Вест указал на толпу возле моста, откуда доносились отчаянные вопли офицеров. — С таким бардаком? Да будь наш противник слепым, он услышит нас за десять миль! А будь он глухим, он может учуять нас по запаху, прежде чем мы успеем выстроиться в боевом порядке. Мы потратим целый день на переправу через реку. Но это не худшая из наших бед. А что касается командования, боюсь, нас и нашего противника разделяет непреодолимая пропасть. Принц Ладислав живет в мире грез, а его штаб существует лишь затем, чтобы удерживать его в этом состоянии. Любой ценой.

— Да ну, не может…

— Даже ценой наших жизней.

Челенгорм нахмурился.

— Бросьте, Вест, мне совсем не хочется идти в битву с такими мыслями.

— Вы и не пойдете.

— Не пойду?

— Вы отберете шестерых надежных людей из своей роты и возьмете хороших лошадей. И как можно быстрее поскачете в Остенгорм, а затем на север, к лагерю лорд-маршала Берра. — Вест вытащил из-за пазухи письмо. — Передадите ему вот это. Сообщите, что Бетод уже в его тылу с большей частью своих сил, а принц Ладислав принял крайне неблагоразумное решение пересечь реку Камнур и дать бой северянам, вопреки приказу маршала. — Вест скрипнул зубами. — Бетод заметит наше приближение за десять миль! Мы позволяем противнику самому выбрать место сражения, и все лишь для того, чтобы принц Ладислав мог показать свое бесстрашие. Бесстрашие, как мне было сказано, это лучшая тактика на войне.

— Ну-ну, Вест! Не может быть, чтобы все было так плохо.

— Когда доберетесь до маршала, скажите ему, что принц Ладислав почти наверняка потерпел поражение и, скорее всего, полностью разбит, а дорога на Остенгорм осталась незащищенной. Он поймет, что делать.

Челенгорм уставился на письмо, протянул к нему руку, но остановился.

— Полковник, я бы очень хотел, чтобы вы послали кого-то другого. Мне нужно сражаться…

— Ваше участие в битве едва ли что-то изменит, лейтенант, а вот доставка этого письма — да. Дружеские чувства не играют здесь никакой роли, поверьте. У меня сейчас нет более важного дела, и вы как раз тот человек, которому я могу его доверить. Вы поняли задачу?

Великан сглотнул, взял письмо, расстегнул пуговицу и аккуратно засунул пакет внутрь своей куртки.

— Разумеется, сэр. Для меня большая честь доставить его.

Он повернул лошадь.

— Еще одно. — Вест сделал глубокий вдох. — Если так случится… что меня убьют. Когда все закончится, вы сможете передать несколько слов моей сестре?

— Да бросьте, вряд ли это понадобится…

— Поверьте, я надеюсь остаться в живых, но идет война. Выживут не все. Если я не вернусь, просто скажите Арди… — Он немного подумал. — Просто скажите ей, что я прошу прощения. Все.

— Конечно. Но я надеюсь, что вы скажете ей это сами.

— Я тоже. Удачи вам!

Вест протянул руку. Челенгорм нагнулся с седла и стиснул ее.

— И вам.

Пришпоривая лошадь, он спустился вниз по склону, уводящему вдаль от реки. Вест с минуту наблюдал за ним, потом вздохнул и направился в противоположную сторону, к мосту.

Надо же наконец сдвинуть эту проклятую колонну с места.