Полкороля - Джо Аберкромби
- Категория: Фантастика и фэнтези / Иностранное фэнтези
- Название: Полкороля
- Автор: Джо Аберкромби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джо Аберкромби
Полкороля
Посвящается Грейс
Нету в пути
Драгоценней ноши,
Чем мудрость житейская
Старшая Эдда, Речи ВысокогоJoe Abercrombie
Half a King
Copyright © 2014 by Joe Abercrombie Ltd.
© Иванов Н., перевод на русский язык, 2015
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
Часть 1
Черный престол
Большее благо
Лютый шторм бушевал той ночью, когда Ярви узнал, что он – король. Или, по крайней мере, полкороля.
Такой ветер гетландцы звали «ищущим», ибо он отыскивал любую щель и скважину и, как бы люди ни подпитывали огонь, как бы ни жались друг к другу, нес мертвенный хлад Матери Моря всякому жилищу.
Ветер терзал ставни узких окон матери Гундринг, и даже окованная железом дверь стучала о порог. Ветер дразнил пламя в очаге – пламя злобно плевалось и трещало, пририсовывало когти теням висевших повсюду сухих трав, мерцало на корне, который мать Гундринг подняла шишковатыми пальцами.
– А это?
С виду – обычный комок грязи, но Ярви выучил этот урок.
– Корневище черного языка.
– И для чего, мой принц, служителю брать его в руки?
– Служитель надеется, что брать его не придется. Его отвар без вкуса и цвета, но это – самый смертельный яд.
Мать Гундринг отбросила корень.
– Порой служитель обязан браться за темные и опасные вещи.
– Служители обязаны стремиться к меньшему злу, – сказал Ярви.
– И отмерять наибольшее благо. Верно. Пять ответов из пяти. – Один одобрительный кивок матери Гундринг, и Ярви зарделся от гордости. Одобрение служителя Гетланда не так легко заработать.
– На испытании загадки будут попроще.
– На испытании. – Ярви встревоженно потер скрюченную кисть сухой руки большим пальцем здоровой.
– Вы его пройдете.
– Откуда вам знать?
– Это долг служителя: сомневаться во всем…
– …но всегда выражать уверенность, – закончил он за нее.
– Ну вот! Вас-то я знаю. – Это правда. Лучше нее его не знал никто, даже родная семья. Особенно родная семья. – У меня еще не было столь сообразительного ученика. Вы пройдете с первого раза.
– И перестану быть принцем Ярви. – При этой мысли он почувствовал лишь облегчение. – У меня не будет ни семьи, ни наследных прав.
– Вы станете братом Ярви, а вашей семьей станет община служителей. – Огонь высветил у глаз матери Гундринг морщинки улыбки. – Вашим наследством станут травы, и книги, и тихое слово. Вы будете давать советы и помнить, врачевать и говорить правду, познавать тайные пути и на всех наречиях торить дорогу для Отче Мира. Как пыталась поступать я. Это – самое доблестное из занятий, какую б чушь ни горланили на боевой площадке мускулистые олухи.
– Поди не прими всерьез этих мускулистых олухов, когда ты тоже там, на площадке.
– Хе. – Она покатала языком по небу и сплюнула в огонь. – После испытания вам придется на нее выходить лишь затем, чтобы перевязывать разбитые головы, если у них не заладится тренировка. Однажды вы примете мой посох. – Она кивнула на приставленный к стене заостренный прут из эльфовийского металла, с поверхностью, покрытой выпуклостями и впадинками. – Однажды вы сядете у Черного престола, и вас назовут отцом Ярви.
– Отцом Ярви. – Он поерзал на табурете при этой мысли. – Мне не хватает мудрости. – Он хотел сказать «не хватает храбрости», но ему не хватило храбрости это произнести.
– Мудрости учатся, мой принц.
Он вытянул к свету свою левую, ту самую, руку.
– А как же руки? Их обучить вы готовы?
– Вам не хватает руки, но боги наградили вас дарами ценнее.
Он усмехнулся.
– Вы про мой чудный певчий голосок?
– А хоть бы и так? И скорый ум, и способность к сопереживанию, и силу. Силу, благодаря которой человек обретает величие – не короля, но служителя. Отче Мир прикоснулся к вам, Ярви. Запомните накрепко: сильных много, мудрых – единицы.
– Теперь ясно, почему лучшие решения служителей проходят через женские руки.
– И, как правило, лучший чай. – Гундринг отхлебнула из чаши, которую он приносил ей каждый вечер, и снова одобрительно кивнула. – Но вот и еще один ваш великий дар – заваривать превосходный чай.
– Неслыханный подвиг. А когда я из принца превращусь в служителя, вы будете меньше мне льстить?
– Вам достанется столько лести, сколько заслужите. А за все остальное – моим башмаком по заднице.
Ярви вздохнул.
– Над кое-чем перемены не властны.
– Теперь за историю. – Мать Гундринг выдвинула с полки одну из книг, с золоченого переплета подмигнули красные и зеленые камни.
– Сейчас? Мне вставать с Матерью Солнцем, кормить ваших голубей. Я собирался немного поспать, прежде…
– Я позволю вам спать, когда пройдете испытание.
– Не позволите же.
– Вы правы, не позволю. – Она лизнула палец и начала перелистывать, захрустели древние страницы. – Скажите, принц, на сколько частей эльфы разбили Бога?
– Четыре сотни и девять. Четыре сотни Малых богов, шесть Высоких богов, первого мужчину, первую женщину и Смерть, что сторожит Последнюю дверь. Но разве тема эта впору служителю, а не прядильщику молитв?
Мать Гундринг поцокала языком:
– Служителю впору любое знание, ибо обуздать возможно лишь познанное. Назовите шесть Высоких богов.
– Матерь Море и Отче Твердь, Матерь Солнце и Отче Месяц, Матерь Война и…
Грохнув, дверь распахнулась настежь, и ветер-искатель ворвался в покои. Огненные завитки в очаге встрепенулись, так же как Ярви, и заплясали, озаряя бликами сотню и сотню пузырьков и склянок на полках. Фигура входящего запнулась о порог, задевая связки сухих растений, закачавшихся, словно висельники.
Это был Одем, дядя Ярви. Мокрые от дождя волосы липли к его бледному лицу, и одышливо вздымалась грудь. Широко распахнув глаза, он уставился на Ярви и открыл рот – но не издал ни звука. Тут и без дара сопереживания ясно, что его сгибает гнет тяжкой вести.
– Что такое? – сорванно каркнул Ярви, страх сдавил его горло.
Дядя упал на колени, руками в несвежую солому. Он склонил голову и тихо, хрипло выговорил два слова:
– Мой государь.
Вот так Ярви узнал, что его отца и брата не стало.
Долг
Они вовсе не выглядели мертвенно.
Только очень бледно – на двух холодных каменных возвышениях, в холодном зале, в натянутых по локти саванах, у обоих на груди блистали мечи. Ярви все ждал, что брат вот-вот скривит во сне губы. Что отец распахнет глаза и окинет его знакомым презрительным взглядом. Но нет. Больше ни тот, ни другой так делать не будут.
Смерть раскрыла перед ними Последнюю дверь – из ее притвора не выходят обратно.
– Как это случилось? – с порога заговорила мать. Голос ее, как всегда, не дрогнул.
– Их предали, о королева, – прошептал дядя Одем.
– Я больше не королева.
– Конечно… прости, Лайтлин.
Ярви вытянул руку и мягко дотронулся до отцовского плеча. Холодное. Интересно, когда в последний раз он прикасался к отцу? Хоть раз прикасался? Он почти наизусть запомнил последний их разговор. Несколько месяцев тому назад.
Мужчина сечет косой и рубит секирой, говорил отец. Мужчина налегает на весла и вяжет тугие узлы. А главное – мужчина носит щит. Мужчина держит строй. Мужчина встает бок о бок со своим соплечником. Разве мужчина тот, кто ни на что из этого не способен?
Я не просил себе полруки, сказал тогда Ярви, как обычно стоя на полосе выжженной земли в битве между стыдом и яростью.
А я не просил себе полсына.
А теперь король Атрик был мертв, и его королевский венец, ужатый кузнецами в короткий срок, тяжело давил Ярви на лоб. Куда тяжелее, чем полагалось тонкому золотому ободку.
– Я спрашиваю, как они умерли? – повторила мать.
– Они отправились обсуждать мировую с Гром-гиль-Гормом.
– С проклятыми ванстерцами мириться нельзя, – пробасил Хурик, Избранный Щит матери.
– Мы обязаны свершить месть, – произнесла мать.
Дядя попытался развеять бурю.
– Вначале идут дни скорби. Верховный король запретил объявлять войну, пока…
– Месть! – Ее голос кромсал, как битое стекло. – Скорую, словно молния, жгучую, словно пламя.
Ярви украдкой взглянул на тело брата. Вот кто и скор, и жгуч, вернее – был прежде. Толстошеий, крепко сбитый – у него уже пробивалась темная, как у отца, борода. Непохож на Ярви всем, чем только можно. Брат любил его… скорее всего. Любовью с кулаками, где протянутая рука дружбы обычно предвещала оплеуху. Так любят того, кто обречен вечно пред тобой ползать.
– Месть, – рыкнул Хурик. – Ванстерцы нам заплатят сполна.
– Да провались пропадом эти ванстерцы! – воскликнула мать. – Надо принудить к послушанию наших. Надо показать им, что юный король тверд, как железо. А когда они с радостью покорятся, вот тогда и горюй, пусть хоть Матерь Море разольется от слез.