Сиреневый Кристалл - Александр Мееров

— Запах, конечно.

— Вот здесь-то и приходится задуматься, решить, а что же такое запах?

— Молекулы пахучего вещества, носящиеся в воздухе. Они действуют на наши органы обоняния, и мы их чувствуем.

— Это общепринятая трактовка. А вот профессор Фролов проделал такой опыт. Он поместил мед в ящичек. Ящичек не пах медом: все было проделано довольно тщательно, но ящичек имел окошко, пропускавшее электромагнитные волны определенного диапазона, и пчелы стали слетаться к ящичку, не издававшему запаха, они бились у окошечка, стремясь к легкой добыче. Следовательно, пчелы ориентировались по потоку электромагнитных волн, испускаемых медом. Это понятно?

— Даже мне, — улыбнулась Севена. — А вы что же, Алексей Николаевич, не доверяя профессору Фролову, хотите воспроизвести его опыты?

Вопрос был задан не без лукавства.

— Как вам сказать, профессору Фролову я доверяю, но и проверяю его. Конечно, дело даже не в проверке. Здесь есть нечто новое. Плоские кюветки, которые служат в наших экспериментах окошечками, залиты жидкостями. Теми самыми, которые вы готовите по различным рецептам. Я хочу подобрать фильтры электромагнитных колебаний, используя растворы. Это куда проще, чем подбирать фильтры из каких-нибудь твердых веществ. Вот мы и тренируемся на уже известном опыте с пчелиным медом, с тем чтобы повторить его на смоле из туароке.

— Вот это я понимаю, — серьезно и задумчиво ответила Севена. — Вы хотите, чтобы и на силициевую плазму, существо куда более беспокойное, чем пчелы, существо, «жалящее» насмерть, мгновенно, можно было воздействовать волнами?

— Совершенно верно. Надо найти, какие именно электромагнитные колебания излучает туароке, опробовать их на плазме, и если она… О, Севена, тогда все будет в порядке! Признаюсь, плазма не дает мне покоя. Понимаете, мы справились с ней только благодаря «секрету Раомара», воскурив фимиам. Мы бесконечно благодарны древним паутоанцам, но, знаете ли, целиком полагаться на туароке… Нет, Севена, это слишком рискованно. Меня не покидает мысль о том, что живое силициевое вещество может наделать много бед. Пока, кроме душистых смол, содержащихся в невзрачных кустарниках, нет ничего, что давало бы людям власть над этой формой силициевой жизни. А вдруг она как-нибудь вырвется, начнет буйствовать, овладеет большим пространством? Что тогда, дымки фимиама? Чепуха! Нужны мощные генераторы. Исследовав характер излучения, надо немедленно строить такие генераторы. Тогда нам не страшны будут никакие проделки живого силициевого вещества, даже если оно окажется в недобрых руках. А может быть, такое излучение поможет овладеть и новой, еще неизведанной формой жизни, таящейся в зародышах.

— Тогда давайте продолжим опыты!

И мы работали, отдавая делу все свое время и силы, хорошо понимая, как важно своевременно получить необходимый результат.

Сторонников этой идеи становилось все больше. Специальная группа товарищей уже закончила изучение свойств смолы туароке. Из нее удалось выделить вещества, являвшиеся действенным началом, подавлявшие развитие силициевой жизни. Так же как и мед, мы поместили полученное из ароматных обрядовых смол вещество в ящичек и подобрали фильтры, стараясь определить характер испускаемых им колебаний. Мы еще не умели этого сделать физическими приборами, а плазма, «облученная» таким простеньким приспособлением, уже чувствовала их и замирала.

Прозрачная, чуть зеленоватая очень подвижная жидкость налита в позолоченную изнутри чашечку. С превеликими предосторожностями, действуя манипуляторами, мы подносим к ее поверхности две веточки астоки с крупными оранжевыми, похожими на тюльпаны цветами. Слегка касаемся изломами веток поверхности плазмы, и плазма как бы вскипает в этом месте, вся темнеет на миг, и уже какая-то часть ее проникает в ветки. Цветы на них вдруг становятся ярче, вспыхивают как огоньки. Чувствуется, как растения наливаются чужими, смертоносными соками. Листья на них быстро меняют окраску, светлеют, постепенно начинают приобретать жемчужный оттенок, а вскоре становятся полупрозрачными, будто изваянными из великолепного куска опала. Стальные руки манипулятора бережно переносят одну из веточек в следующую камеру. Здесь на нее направляется окошко ящичка с помещенной в нем смолой, и через несколько часов астока каменеет. Теперь она не опасна. Ее можно взять в руки, не боясь губительной плазмы, уже убитой излучением смолы туароке. Веточка, словно сделанная из тончайшего фарфора, позванивает своими яркими тюльпанами. Это красиво и немного страшно. Все время думается, что вот подползет струйка силициевой плазмы к какому-нибудь лесному великану и он за несколько часов превратится в такое звонкое, но не очень-то нужное людям сокровище.

А необлученная ветка? Судьба ее иная. Плазма, как и в первой ветке, проникла в ее сосуды, пробралась к листьям и почти мгновенно набросилась на самое лакомое для нее — хлорофилл. Цвет листьев из сочно-зеленых постепенно перешел в жемчужный, интенсивнее стала окраска цветов, но все это ненадолго. Процесс не был приостановлен облучением, силициевое вещество продолжало разрушать растение, и вскоре оно превратилось в серо-зеленоватую бесформенную массу.

Значит, и лесных великанов, не защищенных дымками туароке или нашими излучателями, постигнет участь второй веточки!..

Итак, в наших руках верное, хотя и маломощное, средство. Действует оно безотказно. Вот над позолоченной металлической чашечкой с плазмой мы помещаем прототип излучателя — ящичек со смолой, и плазма вспенивается, превращаясь в твердую, похожую на пемзу массу, — силициевое вещество уже безжизненно, не опасно, но и бесполезно. А ведь хочется сделать так, чтобы оно служило людям!

Нашей главной задачей являлось создание достаточно эффективного генератора.

Так делались первые шаги.

Сейчас, когда тысячи людей связаны с силициевой проблемой, трудно понять, почему мало известно о том, как все это начиналось. А мне особенно дороги воспоминания о тех днях. Тогда мы только прощупывали пути, неудачи следовали одна за другой, а первые успехи были радостны по-особенному. Конечно, в нашем подходе к вопросу много было несовершенного, но мы ни на миг не оставались спокойными, понимали, что добровольно и радостно обрекли себя на непроторенный, заведомо нелегкий путь. Да, это было чертовски трудное и прекрасное время, еще не омраченное бедой, вызванной людьми жестокими и алчными, людьми, которым не дано наслаждаться ни с чем не сравнимым чувством творческого подвига. Бескорыстного и удовлетворяющего, как ничто другое.

Физики и конструкторы разрабатывали эскизный проект генератора, началась работа по исполнению технического проекта. Часть заказов уже была размещена на предприятиях, изготовлявших электронную аппаратуру. Дело шло, но хотелось, чтобы оно шло еще быстрее.