Запретное знание - Стивен Дональдсон

– Было договорено, – сказал голос в наушниках Морн, – что вы дадите один децилитр своей крови. – Доктор указал на шприц. – Когда действие будет завершено, будет получено подтверждение об оплате. – Одна из его вспомогательных рук показала кодовый кредитный чек, похожий размерами и формой на идентификационный жетон Морн – форма финансовой платы, используемой при плате Объединенными Добывающими Компаниями Амниону. – Затем зародыш женщины будет подвергнут физиологическому взрослению. – Еще одна из рук показала на операционный стол. – Как жест доброй воли отпрыск будет снабжен одеждой.

Неподвижный, словно колонна, доктор ожидал ответа.

Ник колебался, казалось, долгое время.

– Разве это не было договорено? – спросил амнионец.

Ник грубо протянул вперед руку.

– Позвольте мне проверить шприц.

Доктор что-то проговорил в передатчик. На этот раз до ушей Морн не донеслось ни звука.

В молчании амнионец протянул шприц Нику.

Ник поднес его к свету, изучал под разными углами. Когда он убедился, что шприц пуст – в нем нет мутагенов – он вернул шприц.

И снова грубо, словно каждое движение давалось ему с трудом, он отстегнул левую перчатку, стянул ее и закатал рукав своего скафандра, обнажая предплечье.

– Я всегда верил, что Амнион совершает сделки честно, – заявил он. – Если моя вера окажется обманутой, я постараюсь распространить свои знания по всему космосу, принадлежащему человечеству.

Морн смутно понадеялась, что амнионцу может не хватить опыта и культуры, чтобы распознать блеф испуганного человека.

– Наоборот, – ответил механический голос, – способность к обману человека – это существующая реальность. Мы пошли на риск, потому что ваше предложение представляет ценность. Тем не менее удовлетворение целей должно быть начато с вашей стороны.

– О, дьявол, – пробормотал Ник, ни к кому конкретно не обращаясь. – Это будет неплохой историей, даже если я проиграю. – И он рывком поднес руку к шприцу.

Мгновенно две из вспомогательных рук доктора сжали кисть Ника и его локоть. Точно и расчетливо амнионец прижал свой шприц к одной из больших вен на предплечье; густая кровь потекла в сосуд.

Через мгновение сосуд был полон. Доктор убрал шприц.

Рыча из-за того, что у него тряслись руки, Ник опустил рукав; он сунул руку в перчатку и застегнул ее. Морн представляла, как он раскусывает капсулу с лекарством, повышающим иммунитет, и проглатывает его. Но эта мысль больше не беспокоила ее. Безумное, чистое спокойствие, похожее на приступ прыжковой болезни, залило ее мозг. Она чувствовала, что парит в нескольких дюймах над полом, пока смотрела, как амнионец отдает Нику кредитную карточку, смотрела, как Ник прячет ее в один из карманов.

Словно мантру, она бормотала имя своего сына.

Дэвис. Дэвис Хайланд.

Если хотя бы часть ее заслужила спасения, то именно эта.

– А теперь, – прохрипел Ник, – ребенок.

Доктор заговорил снова.

– Эффективность и безопасность процедуры подготовлена. Все дети Амниона рождаются подобным образом. Даже для человека эта процедура будет эффективной. Ее кровь снабдит компьютеры информацией для необходимых приготовлений. Генетическая идентичность ее отпрыска не будет изменена.

– Какие у вас пожелания относительно ее тела? Вы готовы продать его? Будет предложена соответствующая компенсация. Или вы желаете использовать его, забрав с собой?

Морн слышала слова, словно они были кодом, который она не могла расшифровать.

Рядом с ней Ник замер.

– Как это понимать, – спросил он грозно, – «использовать»? О чем вы говорите? Я хочу забрать ее с собой живой и здоровой, как сейчас.

– Это невозможно, – ответил доктор, не колеблясь. – Вы были предупреждены об этом. Предполагалось, что в вашем предложении содержалось знание о неминуемом. Для Амниона эффективность и безопасность процедуры отработана. Для человека действует лишь эффективность.

– Трудность заключается в том, – доктор наклонил голову, прислушиваясь, – перевод подсказывает слова «человеческая психология». Процедура делает обязательным «перенос разума». Что пользы в физически взрослом отпрыске, который обладает знаниями и опытом зародыша? Таким образом, отпрыску передается разум родителей. У амнионца эта процедура проходит без осложнений. Среди людей она вызывает, – он снова наклонил голову, – «безумие». Полную, не поддающуюся лечению потерю мотивации и функций. Существует гипотеза, что у людей процедура вызывает интенсивный страх, который поглощает все остальное в мозгу. Женщина больше не будет представлять для вас пользы. Таким образом, поступило предложение продать ее.

Полная, не поддающаяся лечению потеря… Морн сделала все, чтобы сосредоточиться на опасности, но ее внимание отвлекалось другими мыслями. Продать ее. Без сомнения, она продолжала представлять ценность для Амниона, потому что ее разумность или безумие не имели значения для мутагенов. Она должна чувствовать себя напуганной донельзя.

Но она была слишком далеко.

Перенос разума. У маленького Дэвиса будет ее разум. Он по-настоящему, полностью будет ее сыном. В нем не будет ничего от Ангуса Фермопила.

Ее борьба найти лучший ответ чем насилие, шизо-имплантаты и предательство здесь и закончатся. А то, что представлял собой ее отец, вероятно, выживет.

Она лишь краем глаза видела Ника, словно он существовал на краю реальности, которая расширялась вокруг нее сильнее и сильнее, делая все ясным.

Он был закрыт насилием. Отпустив ее руку, он сжимал кулаки в бессознательном угрожающем жесте. Сера лилась с его визора. Он пробормотал сквозь зубы:

– Это не может быть принято.

Через мгновение паузы голос сказал:

– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, это может быть принято. Вы приняли это.

– Нет, ничего подобного! – заорал он в ответ. – Черт побери, я не знал! Я не знал, что прошу уничтожить ее разум!

– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, – невозмутимо продолжал голос, – это не имеет значения. Соглашение было достигнуто. Нужно действовать на основе соглашения.

Соглашение включает женскую человеческую особь, а не вас. Ее согласие подтверждается ее присутствием здесь. А ваша враждебность Амниону доказана. Вы подозреваетесь в неискреннем подходе к договору. Предполагается, что вы вернетесь в космос, принадлежащий человечеству и сообщите, что Амнион отказывается действовать на основе соглашения. Вера в Амнион будет нарушена. Необходимая торговля будет сведена на нет. Это невозможно. Без торговли цели Амниона остаются недостижимыми.

– Правильно! – ответил Ник. – И вся ваша бесценная торговля будет сведена на нет, когда космос, принадлежащий человечеству узнает, что вы уничтожили одного из моих людей, не обращая внимания на мои желания! Меня не волнует, думаете вы или нет, что она согласна. Я не позволю ей сделать это. Я не знал, каковы будут последствия!

– В третейском суде, – голос был все так же невозмутим, – записи продемонстрируют честность намерений Амниона. Они будут демонстрировать согласие женщины относительно соглашения. Вы преданы собственным незнанием, а не Амнионом. Осторожность человека возрастет, но торговля с человеком не будет сведена на нет.

Ник повернулся, чтобы проверить расположение охранников, словно прикидывая шансы на побег. Затем он рявкнул:

– Микка!..

Морн остановила его.

– Ник, все в порядке, – если бы он приказал Микке начать самоуничтожение, второй пилот подчинилась бы; тогда все будет напрасно. – Я не боюсь.

Он повернулся к ней, словно она оглушила его:

– Ты что?

– Мы зашли слишком далеко, чтобы идти на попятную.

Это, должно быть, говорила черная коробочка, а не она сама. Она до сих пор была разумна, она разумна, а «перенос разума» потряс ее до основания; последствия для маленького Дэвиса подорвали ее дух. Он будет рожден, считая себя ей, его мозг будет полон насилия и предательства, когда природа будет требовать лишь отдыха, пищи и любви. Сама мысль об этом казалось невозможной, извращенной; она знала это, потому что не сошла с ума.

И тем не менее, она хотела этого. Если ее разум будет передан ее ребенку, он будет передан без разъедающей поддержки, деструктивных ресурсов шизо-имплантата.

– Тебе необходимо починить «Каприз капитана», а мне нужен мой сын. Меня не волнует, чего это будет стоить. Я не боюсь. Меня не пугает риск.

– Это уничтожит тебя, – прошипел он в наушники, приближая свою голову к ней, так что их визоры соприкоснулись. – «Полная и неизлечимая потеря мотивации и функций». Я потеряю тебя.

Вектор Шахид сказал ее имя и замолк.

– Морн, – мягко выдохнула Микка Васацк, – тебе не следует этого делать.

– Меня не пугает риск, – повторила она, прислушиваясь к звуку разрушения, эхом звучащему в ее шлеме.