Запретное знание - Стивен Дональдсон

То, что должно произойти с ее сыном, нарушало самые основополагающие законы плоти. Ребенок, который не выждал свой срок в чреве матери, будет лишен части своей личности, первичного опыта, на котором базируются человеческие инстинкты; проверки с зародышами, выращенными в искусственной среде, доказывали это снова и снова. Ребенок, который выйдет неполноценным из тела матери и станет взрослым в течение часа, может быть лишен человеческой сущности и человеческого восприятия.

У Ника есть лекарство, дающее иммунитет к мутагенам Амниона. ПОДК – коррумпирована…

Шизо-имплантат перестал действовать на ее разум. Правда, он еще контролировал ее тело. Слабость наполнила ее конечности до предела; она больше не могла сопротивляться Нику или сражаться за свою жизнь, не перепрыгнув через барьер и не потеряв разума.

Продолжая держать Морн за руку, он вел ее между охранниками к транспортным саням.

Казалось, они сделаны из того же жесткого материала, что и панцири амнионца. Один из охранников вошел в этого жука и сел за приборами непонятного назначения; второй ожидал за спиной Морн и Ника. Он тоже зашел внутрь и повернулся, чтобы помочь им. Заставляя себя сесть с ним рядом, она опустилась на одно из кривых сидений.

Второй охранник подался вперед.

С бульканьем и шипением, словно они двигались с помощью кислоты, сани рвались вперед.

– Ник, – сказала Морн. – Я хочу назвать его так, как звали моего отца.

– Что? – Голова Ника повернулась к ней; сквозь визор его глаза сверкали гневным удивлением.

– Я хочу назвать его так же, как звали моего отца. – Она никогда не говорила ему этого. – Дэвис Хайланд. Я хочу назвать его Дэвис Хайланд.

– Ты что, сошла с ума? – В шлеме голос звучал излишне громко и оглушил ее. – Сейчас не время для подобных дискуссий.

– Это важно для меня. – Она знала, что сейчас не время для подобных дискуссий; не время. Все на борту «Каприза капитана» могли слышать ее; так же, как и власти Станции Возможного. Но она не могла остановиться. Ее страх толкал ее на безумие. Память об отце оставалось единственным, во что Морн еще верила; частью ее настолько ценной, чтобы можно было сражаться за это. – Я не собиралась убивать его. Я любила его. Я хочу, чтобы мой ребенок был назван так же, как он.

– Черт бы тебя побрал, Морн. – Голос Ника внезапно зазвучал отдаленно, словно уплывал от нее. Влажный, серный свет, отражавшийся на его визоре, скрывал выражение его лица. – Меня не интересует, так же как ебля на лету в черной дыре как ты назовешь это маленькое дерьмо. Только заткни свой трахнутый рот.

Впервые за время, которое ей показалось бесконечными часами, Морн почувствовала слабую струйку облегчения.

Дэвис.

Дэвис Хайланд.

Во всяком случае она сможет распознать в нем частицу себя, неважно, что произойдет. Может быть, ее имя сделает его более человечным.

Словно по маслу, сани проскочили док и въехали в коридор, такой же широкий, как дорога. Черные полосы на полу направляли движение саней и управляли, словно дорожная разметка. Другие полосы могли означать другой путь; но коридор был пуст. Булькающий звук двигателя саней был единственным звуком в коридоре. Станция хранила свои тайны от посторонних глаз. Коридор постепенно заворачивал, и Морн отвлеченно подумала, что Возможная построена спиралями и эллипсами, а не концентрическими кругами – вниз и снова по сжимающемуся кольцу, словно спуск в ад.

Глухой желтый свет здесь был несколько ярче. Он играл и сверкал на тяжелом скафандре Морн, словно луч, сжигающий невидимые микроорганизмы; сжигающий реальность; и, наконец, сжигающий страх. Где-то глубоко внутри, она сдавалась перед действием шизо-имплантата.

Внезапно в ее ушах зазвучал голос Ника.

– Куда вы нас везете? Мне не нравится находиться так далеко от корабля.

Оба охранника посмотрели на него. Из наушников раздался механический голос:

– Удовлетворение предложений может быть достигнуто путем взаимного удовлетворения предложений. Ваши предложения требуют необходимого оборудования для рождения.

Он выдохнул себе под нос проклятие и резко сказал:

– Задержка не позволяет достигнуть цели ни вам, ни мне.

– Время, – пришел ответ, – не поддается управлению.

Словно ниоткуда раздался веселый голос Вектора:

– Это философия или физика?

Морн почувствовала, как немного успокаивается.

– Черт бы тебя побрал!.. – начал Ник.

– Вектор! – рявкнула Микка. – Я приказала тебе замолчать. – И через мгновение добавила: – Прости, Ник.

– О, дьявол, – ответил Ник. – Давайте договоримся сразу. Если мы превратим все это в фарс, то может быть, нам все и удастся.

На мгновение наушники замолчали. Затем чужой голос спросил:

– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, что такое «фарс»? Перевод отсутствует.

Пальцы Ника стиснули руку Морн.

– Спроси меня позднее, – прохрипел он. – Понравилось ли мне, как ты вел себя во время сделки. Я дам тебе «фарс» в качестве подарка.

– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, – моментально вмешался чужой голос. – Ваша человечность должна быть подтверждена. Таким вы подтверждаете враждебность к Амниону. Кроме того, ваша идентичность не подтверждена в существующей реальности. Это тоже содержит враждебность Амниону. Понимание необходимо для торговли. Что такое «фарс»?

Прежде чем Ник успел ответить, снова заговорил Вектор:

– «Фарс» – это род спектакля, в котором люди делают себя особенно смешными для других людей. Его цель снять напряжение и дать положительные эмоции.

Сжав свободную руку в кулак и продолжая стискивать руку Морн, Ник ждал. Сани проехали еще пятьдесят метров, прежде чем голос ответил:

– Перевод принят.

После долгой паузы Ник сказал:

– Ну, хорошо, Вектор. На этот раз я принимаю твое вмешательство. Но не пытайся снова.

Никто с «Каприза капитана» не ответил.

Мягко, словно на воздушной подушке, сани притормозили перед широкой дверью.

Дверь была отмечена черной полосой. Для Морн она ничем не отличалась от полос на полу. Но она, должно быть, была какого-то рода кодировкой, которую могли прочитать только амнионцы; может быть, это были феромоны; может быть, спектральная вариация, которую оптические нервы амнионца позволяли видеть в серном свете.

Передний охранник вышел из саней и что-то сказал в свой головной передатчик. Дверь мгновенно открылась.

Внутри находилась широкая комната, без сомнения, лаборатория; при первом беглом взгляде Морн заметила компьютеры, хирургические лазеры, шприцы, пинцеты, реторты, банки с химикалиями, носилки, которые казались выращенными из кожи амнионца и по меньшей мере две широких кровати, напоминающих операционные столы. Это вероятно было «соответствующим оборудованием для родов», местом, где она и маленький Дэвис выживут или умрут.

Почти спокойно она посмотрела на амнионца, ожидающего их с Ником.

Он напоминал охранников лишь тем, что у него был такой же красновато-коричневый панцирь, и такие же острые зубы; кроме того, у него на голове был похожий передатчик. Но его глаза были большими и треугольными. Рука, торчащая из центра груди, была огромной, намного больше и сильнее, чем конечности по бокам от нее. Трехногая фигура амнионца делала его солидным, словно пьедестал.

Одна вспомогательная рука – сколько же на ней пальцев? шесть? семь? – достала из чистого сосуда шприц. Другая рука держала нечто, напоминающее наркотическую маску.

Амнионец заговорил:

– Это приспособление для родов, – услышала Морн в своем шлеме. – Здесь будет достигнуто единство желаемого. Входите.

– Кто ты? – требовательно спросил Ник, словно внезапно раздумал.

Амнионец наклонил голову, словно выражая любопытство.

– В вопросе отсутствует точность. Вы можете различить генетическую или феромонную идентификацию? По нашим сведениям, люди не обладают способностью воспринимать подобную информацию. Или ваш вопрос относится к выполняемой мною должности? Перевод предлагает, что ближайший человеческий аналог это «доктор».

Вы выразили желание поторопиться. Почему вы не входите?

Ник посмотрел на Морн.

С ее угла зрения сернистый свет на его шлеме стер его лицо. Она тупо кивнула. Обстоятельства и ее действия не оставили ей другого выбора. Ее мозг медленно плавился под воздействием шизо-имплантата. Ей ничего больше не осталось, кроме как следовать тому, что диктовали инстинкты и биология; сосредоточить все, что осталось от ее воли на том, чтобы ее ребенку было хорошо, и будь что будет.

Держа ее за руку, словно боясь отпустить, Ник ввел ее через дверной проем в лабораторию.

Охранники последовали за ним.

Когда дверь закрылась, они расположились за спинами Морн и Ника.

Доктор окинул их обоих изучающим взглядом; вероятно, он решал, кто из них «человек, предположительно капитан Ник Саккорсо». Затем решительным движением он переложил шприц в свою центральную руку.