Критская Телица - Эрик Хелм

— Послушай, Реф, — спросила царица возлежавшего бок о бок с нею начальника стражи, — кто живет в потайном дворцовом подземелье?

Рефий смущенно вздрогнул.

Повернул к Арсиное напрягшееся-лицо.

— Мокрицы, — ответил он безразличным, чересчур уж ровным голосом. — Холодные и противные.

— А еще? — сказала Арсиноя, от которой не ускользнуло мгновенное Рефиево замешательство.

— Больше никакой живности не замечалось.

— Реф, — Арсиноя приподнялась на локте и слегка чмокнула немилосердного любовника в переносицу, — а, Реф?

— Угу?

— Говорят, обитатель подземелий не питается падалью...

Царица вскрикнула.

Пальцы Рефия стиснули ей предплечье с такой силой, что, казалось, переломится кость.

— Кто говорит? — раздался скрежещущий шепот.

— Пусти, мне больно! Пусти! Совсем спятил?! Пуста, дурак!..

— Кто... говорит? — раздельно и грозно повторил Рефий, ослабляя хватку.

Арсиноя шлепнулась на спину и заплакала.

— Грубиян!.. Олух паршивый! Посмотри, каких синяков наставил!

Она всхлипнула, осеклась и умолкла, почуяв что-то неожиданное и не совсем ладное.

— Арсиноя, — чуть слышно промолвил Рефий, — речь идет о страшной, нерушимой тайне, рядом с коей морские и военные секреты Идоменея должно считать пустяками. До тебя донесся немыслимый, невероятный слух — ибо даже слуха подобного существовать не должно. Требую как начальник дворцовой стражи...

— Ты ничего не смеешь от меня требовать! Уйди!

— В данном случае, Сини, — зловеще процедил Рефий, — начальник стражи не только смеет, но и обязан требовать от любого, не исключая царицы! Если не веришь, пойди, справься, у Элеаны...

— Сам иди к ней... Дурак!

Арсиноя отерла слезы, помолчала и продолжила уже спокойнее:

— Месяца два назад Элеана явилась ко мне и спросила об участи пойманного пирата. Я сказала — зарублен... «Покажи останки!» Говорю: начальник стражи велел швырнуть в потайное подземелье; где оно — понятия не имею...

— Ничего лучше изобрести не могла? О пещерах даже упоминать без особой нужды не следует!

— А тогда Элеана отвечает: «Обитающий в катакомбах не питается падалью». Вот и все!..

— Ну, мерзавка... — прошептал Рефий.

— Кто? — вскинулась Арсиноя.

— Верховная жрица, разумеется. Но я потолкую с Элеаной наедине...

— Реф! Ты все едино проговорился. Объясни уж толком, в чем дело.

— Сини, — серьезным, очень серьезным голосом сказал Рефий, — умолкни и спокойно выслушай. Начальник дворцовой стражи, вступая в должность, беседует в Священной Роще с верховной жрицей, приносит ужасный обет молчания и узнает величайшую тайну острова Крит. К этому вынуждают определенные обстоятельства... По негласному закону я обязан мгновенно умертвить любого, нарочно или случайно уведавшего тайну — уведавшего полностью, либо частично — роли не играет...

Арсиноя уставилась на Рефия округлившимися глазами.

— Исключений не существует ни для кого. И венценосцы приравниваются к прочим. Вспомни зарубленную главным телохранителем царицу Лаодику. Она была чрезмерно любопытна...

Повелительница кидонов застыла от ужаса, не будучи в силах даже закричать.

— Я щажу тебя, Сини. Ты ничего не говорила, я ничего не слыхал. В сущности, Элеана пыталась обречь государыню на верную гибель, — задумчиво произнес Рефий. — Подтолкнуть к совершенно естественным расспросам. Только не знала, что мы с тобою друзья постельные...

Арсиноя перевела дух.

— Повторяю, Сини: об упомянутой мною тайне знают лишь трое. Верховная жрица, ее заместительница и начальник стражи. Всякий другой, заподозривший хотя бы кроху запретной истины, повинен смерти — немедленно, неотвратимо. Случается, излишне проницательные оказываются также чрезмерно болтливы — тогда погибают их собеседники, все до единого. Необъяснимая дворцовая резня, приключившаяся в тысяча шестьсот пятьдесят втором[44] по вине пьяной стражи, была, на самом деле, избиением узнавших недозволенное...

Отпив глоток вина из приютившегося в изголовье кубка, Рефий закончил:

— Поэтому сию же секунду напрочь позабудь о словах Элеаны, как я позабыл о твоих. Напрочь.

— Еще один вопрос.

— Ни полслова!

— Но, Реф!..

— Я не помню, о чем велась речь.

— Хорошо. Скажу иначе... Ты поймешь... Могут ли обитатели Кидонского дворца спокойно спать и спокойно разгуливать по несчетным переходам и закоулкам?

— А-а-а! Понимаю, — слабо улыбнулся Рефий. — Вполне. Десятки поколений спали, разгуливали, не жаловались... А теперь — молчок.

— Хорошо, милый... Боги бессмертные, погляди на эти жуткие кровоподтеки! Всю руку изуродовал.

— Не всю, — ухмыльнулся Рефий. — Только между локтем и плечом. Поноси витой браслет примерно с недельку — никто ничего не заметит...

* * *

Эфра стояла на плоской дворцовой крыше-азотее, щурилась под отвесно падавшими лучами полуденного солнца и внимательно слушала царицу.

— Разумеется, ты вольна отплыть с капитаном Расенной когда захочешь. Я, кстати, воспользовалась бы случаем послать государыне Ипполите достойные дары и предложение союзничать. Но если тоска по родине еще не успела угнездиться в сердце твоем, поживи здесь, под покровительством и опекой Арсинои, которая успела искренне тебя полюбить.

Амазонка оперлась ладонями о невысокий парапет.

— Помимо этого, Эфра, наши обычаи несколько отличаются от принятых у вас, — продолжила Арсиноя. — Ты успела убедиться: здешние женщины слабы и почти беззащитны. Стража набирается исключительно из мужей. Для меня, — прибавила царица с улыбкой, — это чревато множеством неудобств, мелких и крупных. Девушка-воин, великолепно владеющая любым оружием, обученная рукопашной схватке, была бы поистине драгоценна. Умоляю...

Ладонь амазонки вознеслась и застыла в воздухе, обращенная к Арсиное.

Царица умолкла.

«Надо все же будет неназойливо преподать ей основы этикета, — непроизвольно подумала Арсиноя. — Девчонка безо всякого умысла делает иногда вещи недопустимые... »

— Законы гостеприимства и гостевания, — сказала Эфра, — священны и нерушимы. Согласно правилам, принятым в моей стране, если радушный хозяин просит задержаться, отказ равняется оскорблению. Ты же, госпожа, была столь добра и заботлива, что я почла бы себя неблагодарной тварью, отклонив предложение учтивое и ласковое...

Арсиноя и не ждала, что все произойдет так легко.

— Я остаюсь, — улыбнулась Эфра. — И остаюсь охотно, ибо мне здесь очень понравилось...

* * *

Примерно в это же время этруск Расенна давал окончательные наставления новому экипажу, набранному сообразно требованиям самого капитана, которые изрядно отличались от предъявляемых начальником дворцовой стражи, хранителем запретной тайны и несомненным государственным преступником, Рефием.