Тайна Шерлока Холмса - Джерард Келли

— Я ощущаю эфирные возмущения! Среди нас затесался неверующий!

Люди стали переглядываться. Я бросил взгляд на Холмса, но мой друг бесстрастно смотрел вперёд. Мадам ля Конт подошла к краю возвышения и, воздев руки, провозгласила:

— Сейчас я рассею сомнения скептика.

Она села за стол и, насколько я понял, начала погружаться в транс. Через некоторое время её голова откинулась назад, а само тело начало трястись, будто в конвульсиях. Распахнув рот, мадам ля Конт издала пронзительный вопль, от которого у меня встали дыбом волосы. Наверное, именно так кричат терзаемые адскими муками души грешников. Глаза женщины закатились, остались видны одни белки. Вдруг она заговорила низким звучным голосом:

— Апостол Фома усомнился в истинности Христова Воскресения. — Медленно поднявшись, она показала на Анри: — Как Христос восстал из мёртвых, так воспрянешь и ты.

Мужчина расстегнул плащ и, взобравшись на стол, растянулся на нём во всю его длину, так что ступни были у одного края, а голова — у другого. Мадам ля Конт закрыла глаза и стала ждать. В церкви повисла гробовая тишина. Медиум торжественно воздела над мужчиной руки, словно кукловод, и зал ахнул — тело Анри поднялось над столом и зависло в воздухе. У меня от удивления аж глаза на лоб полезли. Разум отказывался верить в реальность происходящего. Тело Анри оставалось вытянутым, словно шомпол, и совершенно неподвижным. и при этом оно продолжало подниматься. Наконец оно замерло в полуметре над столом. Создавалось впечатление, что мадам ля Конт удерживает Анри парящим в воздухе на каких-то невидимых нитях. Однако Франсуа встал и поводил рукой над и под телом товарища, демонстрируя, что Анри ровным счётом ничто не поддерживает. После того как Франсуа снова сел за стол, мадам ля Конт медленно опустила руки, а с ними так же плавно опустился на стол и Анри. В церкви воцарился кромешный ад. Люди кричали и аплодировали. По крайней мере две дамы упали в обморок.

— Чудо! Это чудо! — доносились выкрики со всех концов зала.

Признаться, я и сам никогда в жизни не видел ничего подобного. Я повернулся к Холмсу, а он, подмигнув мне, вскочил и закричал:

— Это я! Я был сомневающимся! Меня привёл сюда мой друг, майор Томас, а я ему всё никак не мог поверить! Теперь я уверовал! Слава всем святым! Это чудо!

Мадам ля Конт без сил плюхнулась на стул. Пока Анри слезал со стола, Франсуа растирал медиуму руки, пытаясь привести её в чувство. Постепенно она вышла из транса и прикрыла ладонью глаза. Мадам ля Конт огляделась по сторонам, будто бы не понимая, где находится, после чего одарила Франсуа слабой улыбкой.

— Леди и джентльмены, — обратился к собравшимся Анри, — боюсь, что чудо, свидетелями которого вы все только что стали, до предела вымотало мадам ля Конт. Она потратила очень много сил, и сейчас ей нужен отдых. Мы будем крайне признательны, если вы не забудете на выходе о том, что мы принимаем вас здесь совершенно бесплатно и существуем только на пожертвования. А сейчас позвольте проститься. Да пребудет с вами помощь духов!

Публика похлопала в ладоши, а потом медленно потянулась к выходу. Я начал было подниматься, но Холмс дёрнул меня за рукав, рывком усаживая обратно. Церковь практически полностью опустела. Остались лишь несколько человек, среди которых была и миссис Хадсон. В этот момент Холмс встал и, жестом велев мне оставаться на месте, шаркающей походкой направился к мадам ля Конт. После нескольких минут оживлённого разговора Холмс вернулся и дал мне понять, что мы уходим.

— Невероятно, просто невероятно! — с жаром сказал я Холмсу, пока тот ловил кэб. — Конечно же, мне приходилось слышать о левитации, но я никогда не думал, что доведётся увидеть этот феномен своими глазами.

— Совершенно верно, — согласился Холмс, устраиваясь удобнее в экипаже. — Увиденное очень впечатляет. Я же вам говорил, что мадам ля Конт при желании бывает весьма убедительной.

— А что вы с ней обсуждали?

— Я сказал ей, что мы с вами мечтаем обрести просветление, — хитро улыбнулся Холмс. — Ради этой цели мы объехали полсвета и уже беседовали с мусульманскими муллами Персии, махатмами и факирами Индии и даже с тибетскими ламами. Одним словом, я дал ей понять, что люди мы состоятельные и на нас можно неплохо заработать.

— И что в итоге?

— Нас пригласили на специальное собрание, которое должно состояться на этих выходных в старинном монастыре в Эппинг-Форест[25]. Если не ошибаюсь, монастырь называется Берслэм.

— Что?! — воскликнул я — Вы ничего не путаете?

— Вроде нет, старина. А что?

— Боже всемогущий, Холмс! Вы что, хотите сказать, что никогда не слышали о Берслэмском монастыре? Да как же так? О нём идёт слава чуть ли не со времён Средневековья. Он буквально битком набит привидениями.

— Если он не имеет никакого отношения к преступному миру или криминалистике, Уотсон, я вряд ли мог о нём слышать, — пожал плечами Холмс. — Мне и так приходится слишком много держать в голове. Домам с привидениями просто не хватает места.

— Но ведь это знаменитый монастырь, — всплеснул руками я. — Говорят, там обитает несколько привидений сразу. Одно из них зовётся Бедной Послушницей — это призрак несчастной монахини Джейн Стайлс. Бедняжку схватили по подозрению в колдовстве и пытали до смерти. Утверждается, что её призрак вплоть до наших дней регулярно появляется на территории монастыря.

— А вы, похоже, немало знаете о привидениях, Уотсон, — заметил Холмс.

— Просто я как раз в прошлом месяце читал статью в журнале об этом монастыре и его истории. Кстати сказать, бедняжку раздавили. Положили на спину, сверху поместили столешницу, а на столешницу стали складывать камни, в расчёте на то, что послушница в какой-то момент либо покается, либо умрёт. В колдовстве она так и не призналась.

— Что за кровожадные дикари были наши предки, Уотсон, — покачал головой Холмс.

Кэб остановился у дверей нашего дома, и мы вышли.

Несколько позже, когда мы уже сидели у камина и потягивали бренди, я промолвил:

— Знаете, Холмс, мне кажется, я ещё не успел выбросить журнал со статьёй, о которой вам говорил… Куда же я его положил? Ах, ну да, вот же он! — Я развернул журнал на нужной странице и стал читать Холмсу: — «В монастыре имеется башня с особой кельей, в которой призраки появляются чаще всего. В восемнадцатом веке мать-настоятельница монастыря сестра Бенедикт увидела здесь призрак Бедной Послушницы и назвала комнату «Cubiculum dolor», то есть «Горница скорби». Больше за всю свою последующую жизнь она ни разу не заходила в эту келью. На протяжении последующих десятилетий призрачный силуэт несчастной послушницы неоднократно наблюдался как в самой келье, так и в непосредственной близости от неё. После того как в начале нашего века орден сестёр-молчальниц был распущен, Берслэмский монастырь закрыли, но его по-прежнему окутывает атмосфера тайны. Около десяти лет назад монастырь выкупил консорциум лондонских коммерсантов, решивших устроить на территории комплекса своего рода гостиницу. Консорциуму было прекрасно известно, какой репутацией пользуется здание. Более того, именно эта сомнительная слава и стала причиной вложения денег. После реставрационных работ монастырь поддерживают в первозданном виде. Освещается он только свечами. Постояльцы проживают в кельях, которые некогда занимали монахини, однако, в отличие от послушниц, гости не готовят и не убирают за собой. При монастыре имеется свой штат слуг, однако ни один из них не рискует оставаться на ночь в самом здании обители, предпочитая жить в привратницкой. Любители загадок, спиритических сеансов и просто желающие пощекотать нервы могут арендовать помещения монастыря. Особой популярностью монастырь пользуется тридцать первого октября, в Хеллоуин, поэтому бронирование номеров на эту дату следует осуществлять заблаговременно».

— Так-так-так, — протянул Холмс. — Похоже, нас ждут занятные выходные. Уотсон. Кто знает, быть может, кому-то из нас двоих повезёт заночевать в Горнице скорби.

— Или не повезёт. — добавил я.

— Что такое, старина? Неужели вы трусите?

— Вовсе я не трушу, Холмс, — вспыхнул я, — и с радостью вам это докажу. Если именно мне выпадет провести ночь в этой чёртовой келье, значит, так тому и быть.

— Браво, Уотсон, браво. Не обижайтесь, я просто над вами подтруниваю.

— Не трушу я, сами увидите, — повторил я.

В субботу днём мы уже ехали в крепкой повозке по Эппинг-Форест. Вдруг лес, через который вела дорога, расступился и мы оказались на прогалине, откуда открывался вид на Берслэмский монастырь. Смотрелся он грозно и недружелюбно. Источенные столетиями камни, из которых был сложен монастырь, казались древними, как само время. Две трети здания покрывал плющ — ещё одно свидетельство того, что оно простояло здесь не одну сотню лет. В густой тени многовековых дубов и ясеней монастырь был погружён в тишину безвременья. Повозка остановилась у массивных железных ворот, и мы с Холмсом, спрыгнув на землю, двинулись вперёд по тропинке. Миновав привратницкую и погост, мы остановились у деревянного моста, перекинутого через высохший ров. За ним мы увидели двухстворчатые дубовые двери с чугунными петлями, преграждавшие арочный проём в готическом стиле. Слева и справа от входа стояли статуи женщин в капюшонах, склочивших головы будто бы в покаянии или скорби. Статуи были выполнены в натуральную величину.