Тайна Шерлока Холмса - Джерард Келли

— Значит, вы признаётесь в совершении всех этих преступлений?

— А почему бы и нет? — пожал плечами капитан. — Впрочем, разве это преступления? Я скорее считаю их энкуэнтрас де апасионадо — свиданиями страсти.

Жестокость и высокомерие испанца потрясли нас с Холмсом до глубины души.

— Но зачем, во имя всего святого, вам понадобилось убивать женщин? — спросил Холмс.

Родригес неторопливо подошёл к камину и повернулся к нам:

— С чего мне ждать, что такой холодный, бесстрастный англичанин, как вы, сможет понять огонь страсти, полыхающий в сердце madrileno[20]? Как вы можете со своей отсталой этикой и высохшей нравственностью познать те вершины экстаза, которых достигает мужчина, доминируя над женщиной?

— И высшая степень подобного доминирования, на ваш взгляд, убийство? — уточнил Холмс.

— Ну конечно! Как же вы не понимаете?! Никто не может доставить женщине такое наслаждение, как я. Ни один из мужчин не сравнится в этом со мной. Коль скоро женщина достигла с вашим покорным слугой этого высочайшего пика экстаза, зачем ей жить после этого дальше? — Пожав плечами, испанец добавил: — Впрочем, какая разница? Всё равно жизнь этих девок не стоила и ломаного гроша.

На несколько мгновений мы с Холмсом лишились дара речи.

— Любая человеческая жизнь бесценна, — наконец выдавил я. — За исключением, пожалуй, вашей. Особенно после всех злодейств, что вы совершили.

Мои слова нисколько не тронули Родригеса. Всё так же равнодушно он поинтересовался у моего друга:

— Я так полагаю, мистер Холмс, у вас самого дамы нет?

— Ошибаетесь: есть, — ответил Холмс. — И я храню ей верность всю свою жизнь. К сожалению, она слепа.

— Учитывая вашу внешность, оно может и к лучшему, — ухмыльнулся Родригес.

Не обратив внимания на очередную колкость, Холмс продолжил:

— В одной руке у неё меч, а в другой — весы. Мою даму зовут Фемида, богиня правосудия, и я, не жалея сил, служу именно ей. — Великий детектив снял плащ, стянул одну из перчаток, после чего подошёл к испанцу и ударил ей его по лицу.

Сперва глаза Родригеса полыхнули от злобы, но потом он улыбнулся:

— Вы дурак, Холмс, и честь обязывает меня дать вам шанс выйти из безнадёжного положения, в которое вы себя загнали. Я должен предупредить вас, что прекрасно владею рапирой, шпагой и саблей, а также стреляю без промаха.

— Мне всё равно, — пожал плечами Холмс. — Выбирайте оружие.

Я пришёл в ужас. Оттащив своего благородного друга в сторону, я прошептал ему на ухо:

— Вы что, с ума сошли?! Дуэли вне закона. Даже если вы возьмёте верх, вас отправят за решётку.

— Только так я могу свершить правосудие, — также шёпотом ответил мне Холмс. — Убийцу нельзя покарать по закону.

— А что если он победит? — возразил я. — Вы же прекрасно слышали, что он сказал. Он отличный фехтовальщик и стрелок.

— Правда на моей стороне, — покачал головой Холмс. — Если же он всё-таки одержит верх, у вас есть пистолет. Застрелите его. Он не должен уйти от ответа.

От одной мысли о том, что мне предстоит, я побледнел:

— Холмс, я клялся беречь и защищать жизни людей, а не наоборот. Вы просите меня совершить убийство.

— Не убийство, Уотсон, а казнь, — твёрдо возразил Холмс. — Вы сами слышали, Родригес признался в своих преступлениях. Если мы дадим ему уйти, на вашей совести останутся жизни несчастных женщин. В Скотленд-Ярде скажете, что пытались меня спасти. Полиции известно, что он убийца, так что вам нечего опасаться тюрьмы.

Я замолчал, не зная, как ещё убедить Холмса. Нащупав рукоять револьвера в кармане, я содрогнулся при мысли о том, что вот-вот произойдёт.

Холмс закатал рукава рубахи и повернулся к Родригесу:

— Ну так что же? Вы выбрали оружие, убийца беззащитных женщин?

— Estupendo![21] — осклабился испанец. — А у вас крепкие нервы, сеньор Холмс. Мне даже немного жаль, что придётся вас убить. — Он снял со стены пару сабель и бросил одну оппоненту.

Холмс поймал клинок на лету за эфес и взвесил в руке.

— Прекрасное оружие. Великолепно сбалансировано, — заметил он.

— Лучшая толедская сталь, мистер Холмс, — ответил Родригес.

Испанец оттолкнул ногой в сторону медвежью шкуру, а я сдвинул мебель, освобождая место. Родригес несколько раз рубанул воздух и принялся разминать ноги.

— Ради всего святого, Холмс, умоляю… — предпринял я последнюю попытку остановить безумие.

— Jacta est alea, Уотсон, — улыбнулся мне друг, сжав губы. — Жребий брошен.

— К бою! — крикнул Родригес и встал в стойку.

Холмс последовал его примеру. Отсалютовав противнику, он повернулся ко мне:

— Начинаем по вашей команде, Уотсон.

Я был в ужасе. Мне предстояло дать сигнал к началу дуэли, у которой могло быть только два исхода, причём оба кошмарные. В одном случае моему другу предстояло погибнуть, а мне лишить человека жизни, а в другом — мы с Холмсом оказывались виновными в убийстве высокопоставленного иностранного дипломата.

Вытащив дрожащей рукой из кармана платок, я произнёс севшим голосом:

— Когда он упадёт, джентльмены, начинайте. — С этими словами я разжал пальцы и быстро отошёл назад.

Противники немедленно с яростью набросились друг на друга. Я знал, что Холмс в годы студенчества был лучшим фехтовальщиком во всём университете, но с той поры утекло немало воды, тогда как Родригес вплоть до недавнего времени, будучи кавалерийским офицером, ежедневно упражнялся в обращении с саблей. Кроме того, испанец был моложе Холмса. Мой друг бросился в отчаянную атаку, намереваясь как можно быстрее прикончить соперника, заставив испанца некоторое время отступать. Убийца, однако, оказался настоящим профессионалом, отвечая на каждый выпад Холмса. Постепенно положение поменялось на обратное, и теперь уже Холмсу приходилось защищаться. Родригес ухмыльнулся, преисполненный уверенности в том, что противник уже полностью выложился и от него можно не ждать сюрпризов.

Мне представлялось очевидным, что Холмс начал уставать. Его лицо блестело от пота, а рубашка стала насквозь мокрой. Родригес, скинув на пол бумаги, проворно вскочил на стол и обрушил на моего друга сверху удар, от которого прославленный сыщик ушёл лишь чудом. Сабля Холмса описала сверкающую дугу — Шерлок попытался ударить противника по ногам, но Родригес легко подпрыгнул, избегнув клинка. В следующее мгновение испанец соскочил на пол, приземлившись на одно колено, и нанёс колющий удар вверх, в бедро Холмса. Я ахнул от ужаса — по брюкам моего друга стало расползаться кровавое пятно.

Однако детектив едва обратил внимание на рану. Я знал, что причиной тому адреналин, бурлящий в его крови. В его глазах полыхал тот азарт, который мне доводилось видеть у солдат на поле боя в Афганистане.

— Touche![22] — воскликнул он, мельком взглянув на рану, и снова бросился в атаку.

Кабинет наполнился лязгом сталкивающихся и скрещивающихся сабель. Неизбежно Родригес начал брать верх над Холмсом, и я стал опасаться худшего.

Испанец находил ответ на каждую уловку и хитрость моего друга. Я начал подозревать, что Родригес намеренно затягивает время, играя с Холмсом, будто кот с мышкой. Несколько раз Шерлок раскрылся, и убийца вполне мог прикончить его, однако предпочёл проигнорировать возможность поразить противника.

Холмс тяжело дышал. Теперь он ушёл в глухую защиту, тогда как Родригес бросился в атаку, демонстрируя талант прирождённого фехтовальщика. Весело хохоча, испанец осыпал стремительно слабеющего оппонента градом колющих и режущих ударов.

Наконец я принял решение. Я не мог позволить жестокосердному убийце прикончить моего лучшего друга. Я вытащил из кармана пистолет и снял его с предохранителя. Однако стоило мне поднять оружие, Холмс сделал нечто невероятное. Притворившись, что собирается уклониться влево, он и в самом деле ушёл влево. Сабля испанца просвистела мимо правого плеча детектива, не причинив ему никакого вреда, тогда как Холмс сделал выпад и пронзил Родригеса клинком у самого сердца.

Улыбка на лице испанца сменилась выражением полнейшего изумления. Он опустил взгляд на саблю, торчащую у него из груди, потом удивлённо посмотрел на Холмса, будто спрашивая: «Как тебе удалось это сделать?»

Холмс отпустил эфес и отступил в сторону. Родригес медленно осел на колени. Лязгнула об пол обронённая им сабля. Я инстинктивно бросился к нему, желая помочь, но окрик Холмса: «НЕ ПОДХОДИТЕ, УОТСОН!» заставил меня застыть на месте.

Я замер. Глаза испанца остекленели. Издав булькающий звук, он повалился ничком на пол, насаживая себя на саблю так, что клинок пронзил его тело насквозь и вышел сзади из спины.

Холмс тяжёлой походкой добрался до кресла и без сил повалился в него. Я проверил пульс испанца — убийца был мёртв. Сунув пистолет обратно в карман, я поспешил на помощь к другу. К счастью, его рана оказалась неопасной. Родригес поразил Холмса в vastus lateralis, латеральную широкую мышцу бедра. Мне быстро удалось остановить кровотечение. Я наскоро перевязал рану, порвав на бинты рубаху Холмса, после чего налил другу бокал вина, прихватив бутылку из бара.