Дикая война - Ерофей Трофимов

это хорошо, — кивнул Мишка, думая о том, как скоро выпадет снег. — Даю за дом шестьдесят рублей и берусь всю плату за год внести.

— Бога побойся, Миша! Сам видишь, дом словно новый. Крепкий. Сто лет простоит, — моментально включился в торг атаман. — Шестьдесят семь.

— Шестьдесят пять, и по рукам, — ответил Мишка, не имея никакого желания затягивать этот процесс. С деньгами из тайника он мог купить этот дом прямо сейчас.

И это не вспоминая про золотые соверены, английские фунты и самородки.

— По рукам, — кивнул атаман, протягивая ему ладонь.

— Уговор. Слово сказано, — кивнул Мишка, хлопнув по ладони.

— Слово сказано, — улыбнувшись, кивнул казак. — Когда казаков собирать?

— А через два дня и присылай. Сначала сено, дрова, уголь вывезем. Скотину перегоним. Ну, а потом уж и остальное заберём. Ты, мама Глаша, с Танюшкой сразу сюда поедете, дом обживать. А я там пригляжу. Заодно и с соседом Лукой поговорю, за избушку нашу.

— Да берёт он её, — отмахнулась тётка. — Тридцать пять рублей готов отдать. Но ежели на год растянем. Ему этот дом как манна небесная. Забор убрать, и подворье большое, и огород, и два колодца сразу будет.

«И когда успела? — охнул про себя Мишка. — И правда, не баба, а электровеник».

— Но ты, сынок, если чего решишь, торгуйся. Я ему сразу сказала, что слово последнее за тобой будет.

— Правильно всё, — отмахнулся Мишка. — С таким соседом лучше потерять, чем обидеть. Мы его телегой сколько лет пользовались, а он и слова не сказал, и платы не попросил. Нет. Пусть так и будет, — закончил парень.

— Это по-нашему, — одобрительно проворчал атаман.

— Ну, раз уж всё порешили, поедем мы, Сергий Поликарпович, — вздохнул Мишка.

— А как же пообедать? Да и обмыть сговор не грех, — всполошился атаман.

— Успеем ещё. Дорога долгая, а мы с дитём, — улыбнулся Мишка. — Да и не пью я. Почти. Если только пива после бани.

— Ладно. Но как переедете, так уж не отвертишься, — сдался казак, погрозив ему пальцем.

— И не собирался, — усмехнулся Мишка.

Они погрузились в телегу, и Монгол неспешной рысью повёз их обратно в деревню. После ужина Мишка засел резать Танюшке очередную куклу, когда в дом вошёл старший сын Марфы, таща на плече какой-то свёрток.

— Я к тебе, Миша, — сказал мальчишка, опустив свой груз и шмыгнув носом.

— Говори, приятель, — улыбнулся парень.

— Тут ружьё отцово. Двудулка. Так один курок не срабатывает. Посмотришь?

— Да ты, приятель, никак на промысел собрался? — усмехнулся Мишка, быстро разворачивая дерюгу и осматривая ружьё.

Этот карамультук был явно старше даже самого Мишки. Замок стволов разболтан, а в левом УСМе пружина накрылась. Привычными движениями разобрав ружьё, Мишка внимательно осмотрел части и, вздохнув, мрачно сказал:

— Тяжёлый случай, приятель. Тут проще другое купить.

— Отцово ружьё, — угрюмо повторил мальчишка.

— Понимаю. Но ты сам посуди. Оно же старше меня. А всему однажды предел приходит. Давай так. Я тебе для промысла другое ружьё соберу. Полегче. А это отремонтирую, а ты его дома на стену повесишь. Не надо из него стрелять. Опасно это. Или стволы разорвёт, или в шарнире разломится.

— А чинить тогда зачем? — не понял мальчик.

— А затем, приятель, что оружие или на запасные части разбирают, или ремонтируют, чтобы рабочим было. Даже если собираются на стену повесить. Уговор?

— А с чего мне другое собирать станешь?

— Сейчас сам увидишь, — загадочно усмехнулся Мишка и, поднявшись, отправился к своей лежанке.

Пока он вытаскивал из-под неё ящик с частями, которые уволок из участка, к мальчику подошла Танюшка и, погладив его по плечу, негромко сказала:

— Не переживай. Если тятя Мишка сказал, что сделает, значит, обязательно сделает. Он такой.

Слушая её голосок, Мишка вдруг ощутил, как в горле возникает комок. Такая вера много значит. Отдышавшись, он откинул крышку ящика и принялся доставать из него нужные детали. По сути, из этого железа он мог бы собрать ещё два ружья полностью. Но оба шестнадцатого калибра. Но в данном случае так было даже лучше. С щелчком зафиксировав цевьё, он закрыл ящик и, задвинув его обратно, поднялся.

— Вот, приятель. Будет тебе новое ружьё. Держи, — протянул он оружие мальчишке.

Не веря собственным глазам, паренёк взял оружие в руки и приложил к плечу. Глядя, как гуляют стволы, Мишка вздохнул и покрутил головой.

— Так не пойдёт, — проворчал парень, беря ружьё за срез ствола. — Даже это оружие ещё тяжело для тебя. Сам видишь, ты даже на цели его толком удержать не можешь. А при выстреле ещё и отдача сильная будет, — тут он резким толчком по стволам усадил паренька на задницу.

— И что делать? — прошептал мальчишка дрожащими губами.

— Слушай меня внимательно, — сказал парень, поднимая его с пола. — Для начала найди жердину длиной с это ружьё. Привяжи к нему кирпич. И каждый день держи его у плеча, наводя на цель. Когда увидишь, что конец жердины перестал гулять, привязывай ещё один кирпич.

— А как долго держать-то? — быстро уточнил парнишка.

— А сколько сил хватит.

— Долго, — вздохнул паренёк.

— А быстро только кошки плодятся. Меня и самого так учили.

— Что, правда?

— Ещё и похлеще, — кивнул Мишка. — Тут всё только от тебя зависит. Захочешь быстро научиться, значит, будешь ту жердину с тремя кирпичами запросто уже через месяц держать. А не захочешь, и года не хватит. Так что, будешь учиться?

— Буду, — решительно кивнул паренёк. — Миш, а патроны к нему дороги? — тут же уточнил он.

— На первое время я тебе пару десятков сам накручу, ну а дальше уж сам, — пообещал Мишка, у которого в том же ящике хранилось двадцать гильз нужного калибра. — Только уговор. Пока правильно ружьё в руках держать не научишься, патроны не заряжать. Иначе до беды не далеко.

— Уговор, — прозвучал в ответ очередной вздох. — А отцово ружьё когда сделаешь?

— Завтра вечером зайди, готово будет, — улыбнулся Мишка.

Паренёк ловко разобрал свой подарок и, увязав его в рогожу, направился к дверям. Потом, остановившись, развернулся и, поклонившись в пояс, твёрдо сказал:

— Храни тебя Христос, Миша. За доброту, за помощь и за науку.

— Ступай с богом, приятель, — кивнул Мишка в ответ, кое-как справившись с голосом.

Вышедшая проводить паренька Глафира вернулась в дом и, остановившись перед парнем, тихо сказала:

— Спасибо тебе, сынок.

— За что, мама Глаша? — не понял Мишка, успевший погрузиться с работу со старым ружьём.

— За сердце твоё золотое. И за доброту. Для Марфы твой подарок словно манна небесная станет. Не смотри, что мальчонка малой ещё. Года через два сам начнёт дичь бить, всё полегче станет. А сама она такое оружие ни