Танец змей - Оскар де Мюриэл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шефа явно терзали сомнения. Взгляд у него был пытливый – из тех, что будто бы пронизывают вас насквозь.
– Она ни за что нас не выдаст, – искренне сказал я, но Шеф лишь кивнул, по-прежнему не убежденный. Он сощурился сильнее. Я подумал, что он хочет что-то сказать, но он просто вышел из комнаты, оставив дверь открытой.
Я снова потер глаза. Очень скоро мне придется признать, что, возможно, случилось худшее; что на Макгрея или Кэролайн – или на обоих – напали на пути сюда. Как мне быть в таком случае? Сколько еще ждать здесь? Что это за… Что это за ледяной сквозняк влетел в курительную комнату?
Словно кто-то открыл окно и впустил внутрь морозный декабрьский воздух.
Дверь скрипнула, и я пошел закрыть ее. Но не успел я коснуться ручки, как кто-то рывком распахнул дверь и меня выдернули в затемненный коридор.
26
Огромная ладонь, крепкая и затянутая в перчатку, схватила меня за шиворот, а вторая накрыла мне рот и глаза – я даже ахнуть не успел.
Я рычал и брыкался, пока меня волокли бог знает куда, а в глазах плясали звезды, поскольку одна из рук сдавливала мне лицо.
Я настраивал себя, что меня будут всячески пытать: изобьют до полусмерти, зарежут и выбросят в канаву… Я услышал звук открываемой двери, и воздух вокруг стал заметно холоднее.
Ладонь, закрывавшая мне лицо, сползла – рот по-прежнему был зажат, но глаза мои уже видели – густую черноту. Вторая рука ослабила хватку, и я услышал, как скрипнула дверь.
Та же самая рука пригвоздила меня к холодной отсырелой стене – неровная кирпичная кладка врезалась мне в спину. Пока я пытался вырваться, дверь захлопнулась, и я услышал металлический щелчок замка. Меня загнали в ловушку.
Перед лицом у меня вспыхнула спичка, и я даже ощутил жар ее пламени. Я заскулил и скорчился, испугавшись, что сейчас ее воткнут мне в глаз и тот расплавится, словно восковая свеча.
Пара налитых кровью, желтоватых глаз блеснула в свете огня.
Мне пришлось дважды сморгнуть, чтобы поверить в то, что я увидел. В тяжелую ладонь, сжимавшую мне рот, я промычал нечто, напоминавшее слово «Харрис!».
Тот кивнул, и я увидел его череп – идеально гладкий, весь изукрашенный татуировками. Он понял, что я его узнал. Лишь тогда он отнял руку от моего рта, но сразу прижал к губам палец, веля мне молчать.
Я резко вдохнул, внезапно почувствовав, как ноет сломанная рука. Похоже, я обо что-то ударился ею, пока отбивался. Я поднес больную кисть к груди и накрыл ее здоровой рукой.
– Они здесь? – шепнул я как можно тише. Харрис кивнул. – Все? И Девятипалый? И дамы? – Он снова кивнул, а затем вручил мне клочок бумаги, свернутый в рулон, как пергамент.
Я разгладил записку и прочел ее при свете огня. Почерк Макгрея я не спутал бы ни с чьим другим:
Люди П-М опасны. Они предадут нас. Приходи в паб «Братство садовников» на Гудрамгейт-стрит. Сейчас же. Убедись, что тебе не сели на хвост.
Ошарашен я не был, лишь утомленно застонал. В ту же секунду Харрис выхватил у меня записку, смял ее в шарик и проглотил. В буквальном смысле проглотил.
– Что он имеет в виду? – спросил я. – Мне грозит опасность? – Харрис закивал. – Нам нужно идти прямо сейчас?
Харрис снова кивнул, а я внезапно вспомнил о фотографии, спрятанной у меня комнате, о револьвере и деньгах лорда Солсбери…
– Я успею за оружием сходить? – спросил я.
Харрис посмотрел на меня с сомнением. Спустя миг он коротко кивнул мне и изобразил, будто щелкает пальцами, – поторопил меня. Он приоткрыл дверь на дюйм, выглянул в щелку, затем позволил мне выйти. И показал на пол – мне надлежало вернуться сюда же.
Я крался по коридору, стараясь двигаться как можно тише и быстрее. Благо Харрис затащил меня в чулан рядом с черной лестницей. Я взлетел на третий этаж и вскоре добрался до своей комнаты. Вот только…
Там был Боб – он курил, прислонившись к стене возле моей двери.
Он косо посмотрел на меня.
– А что ты в той стороне забыл? – требовательно осведомился он и кивком указал на лестницу посолиднее в нескольких ярдах от нас.
– Искал треклятую горничную, если тебе так надо знать, – ответил я с показательным негодованием в голосе, быстро отпер дверь, и вошел в комнату. И снова заперся, как можно громче бренча ключами и проклиная судьбу. Пока этот чертов громила стоит там, мне отсюда не выйти.
Сначала – главное, решил я и глубоко вдохнул. Я достал фотографию из-за плинтуса, забрал револьвер, пули и толстый бумажник, по-прежнему туго набитый банкнотами.
На одну неприятную секунду я засомневался, стоит ли надевать пальто и шляпу. Я выглянул в окно – во дворе вокруг единственного фонаря порхали крупные хлопья снега. Там, должно быть, лютая стужа. Но опять-таки, если я выйду из комнаты и Боб увидит, что я одет в уличное…
Тут кто-то закричал.
Это был женский голос, за которым раздалось тихое, но зловещее рычание. Боб сорвался с места – его тяжелая поступь удалялась, затем под его ботинками заскрипели ступени.
Терять время было некогда. Я тотчас накинул пальто, отпер дрожащей рукою дверь и, так и не успев схватить шляпу, метнулся к черной лестнице.
Едва я занес ногу над ступеньками, как услышал жалобный писк горничной. Той самой, что днем приносила мне чай.
– Это не я! Это не я, сэр! – в отчаянии верещала она этажом ниже. – Я даже в комнату к вам не заходила!
На долю секунды меня охватил порыв бежать дальше, но тут Шеф взвыл как дикий зверь:
– Ах ты, лживая ведьма!
За этим его воплем последовал звук двух ударов – кулаком по плоти, и бедная девушка завизжала от боли.
Я помчался обратно к парадной лестнице, на ходу вытаскивая револьвер. О том, как ужасно целюсь левой, я вспомнил, когда уже был на лестничной площадке, где Шеф тряс за плечи девушку, а Боб стоял рядом.
– Ты украла ее, лживая тварь!
– Это не я! Это не…
– Это я ее взял! – заорал я. – Я взял фотографию!
Все повернулись ко мне: Боб и горничная – моментально, а вот Шеф – медленно, скрежеща зубами и пыхтя от неконтролируемого гнева.
Его свирепый взгляд метался между моим лицом и револьвером.
– В поезде, значит… – прошипел
