Черный ястреб - Джоанна Борн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это страх. — Хоукер заправил волосы Жюстине за ухо, чтобы лучше видеть ее лицо. — Я усложнил твою жизнь, не так ли? Подверг тебя опасности.
— У меня наготове сотня объяснений на случай, если кто-то увидит нас вместе. Я могу сказать, что соблазнила тебя, чтобы выведать нужную информацию. И мне поверят.
— И все же ты не в безопасности. Я как мальчишка, оказавшийся рядом с медовыми кексами. Я голоден — просто умираю от голода! — и утолить этот голод можно только тобой. Рядом с тобой я теряю разум. — Хоукер убрал руку и отодвинулся.
— Ты не одинок. Хоукер. Я тоже умираю от голода.
— Правильно. Знаешь, от твоего признания мне полегчало. Мы оба страдаем от голода. Удивительно.
Полы его сюртука разошлись в стороны под тяжестью ножей, спрятанных во внутренних карманах. Он сгорбился, сидя рядом с Жюстиной. Серый жилет облегал его тело, подобно второй коже, являя взору окружающих упругие мышцы. Он напоминал Жюстине кота. Вкрадчивого хладнокровного охотника. В этом был весь Эйдриан Хоукхерст. Под холеной внешностью элегантного денди скрывались сила, опасность и туго закрученная пружина разнообразных и совершенно неожиданных способностей.
Медовые кексы… Он был самым лакомым, сладким и запретным из них.
— Ты спрашивал, почему я не попрощалась с тобой, Хоукер. — Жюстина подобрала подол платья и опустилась перед ним на колени. Теперь их лица находились на одном уровне. — Вот почему. Я хотела сделать это. В последний раз позволить себе… — взяв Хоукера за лицо, Жюстина немного приподнялась и потянулась тубами к его тубам, — ощутить твой вкус.
Попытка сделать так, чтобы поцелуй продлился всего лишь секунду, стоила Жюстине немалых усилий, и теперь она дрожала всем телом от охватившего ее напряжения.
Однако Хоукер не ответил на поцелуй. Открыв глаза, Жюстина увидела, что он пристально смотрит на нее.
— Ты не хочешь этого.
— Больше не хочу. Никогда. Это было мое прощание с тобой.
Хоукер отстранился. Его руки, лежащие на плечах девушки, казались отлитыми из теплого металла, затянутого в бархат.
— Если это твое прощальное слово, то ты даже не начала его произносить.
— Я тоже так подумала. — Горячая волна зародилась где-то внизу живота Жюстины и теперь постепенно охватывала своим жаром все тело. Кожу саднило, точно от уколов мириад иголок.
— Не поступай так больше со мной.
— Не буду. Это нечестно.
— Иначе я опрокину тебя на эту гору ковров и возьму прямо здесь. — Хоукер провел ладонью по шелковистому ворсу ковра. — Достаточно мягко. И смогу сделать так, что тебе очень понравится. Не думай, что я на это не способен.
— Мне жаль. Я…
— Ты слишком доверяешь человеку с моим прошлым и образом жизни. Ты вряд ли захочешь знать, как решаются проблемы в Уайтчепеле. — Однако голос Хоукера изменился на полуслове. — Это шахматная доска.
— На ковре? Нет. Это просто квадраты. Такие ковры ткут в… Что с тобой?
Хоукер встряхнул Жюстину за плечи.
— Я понял. Я знаю.
— Что ты понял?
— La dame, le fou, la tour. — Он вскочил на ноги. — Шахматы! Все это шахматные фигуры. — Хоукер схватил Жюстину за руку и рывком поставил ее на ноги. — Послушай меня. Это шахматы. La tour — это не город Тур. Это ладья. Шахматная фигура. Le fou — это то, что вы, англичане, называете слоном. La dame — это королева или иначе ферзь. Все это шахматные фигуры. А как называется самый известный в мире шахматный клуб? Кафе «Режанс» в Пале-Рояле. Если бы мы бросили сейчас камень, то попали бы прямо в стену этого клуба. — Хоукер светился довольством. — Да, тогда все обретает смысл. Шахматы. Ай да я!
— Да, ты молодец. — Это ее Хоукер, и он необычайно умен и прозорлив. — Встретимся там сегодня ночью. Ты просто зайдешь в клуб и сядешь поиграть в шахматы. А мне придется уговорить хозяина найти для меня что-нибудь подходящее. Ведь клуб посещают только мужчины.
Хоукер уже расхаживал взад и вперед по разложенным на полу коврам. Думал. Взвешивал. Выстраивал в голове план действий, что-то бормоча себе под нос. Жюстина видела подобное сотню раз. Но еще никогда она не хотела Хоукера столь сильно, как сейчас.
— Мне пора, — произнесла она. — Потому что сегодняшняя вылазка потребует приготовлений. — Жюстина помолчала, а потом добавила: — Ты умен. Очень, очень умен.
Глава 30
Кафе «Режанс» было заполонено шахматистами и шпионами. Хоукер сел у самого входа спиной к стене, чтобы иметь возможность наблюдать и за теми, и за другими.
Уже давно перевалило за полночь. Поток гуляющих в пассаже дворца Пале-Рояль, освещенному огромными фонарями, истощился. А в клубе все еще оставалось около дюжины игроков. Остальные тринадцать человек либо наблюдали за игрой, либо просто сидели за столами, подобно Хоукеру, читали газеты или пили.
Пакс сидел через два стола от Хоукера. На нем был наряд студента — неряшливая куртка, развязанный галстук. Его волосы спускались по шее, прикрытия ворот, и падали на лицо, когда он склонялся над шахматной доской. Со стороны могло показаться, что он настолько увлечен игрой, что не замечает ничего вокруг.
В зал вошла Сова с подносом в руках. Она двигалась меж столов, протирая их влажной тряпкой.
Для Хоукера это был конец очень долгого дня, в течение которого он бродил от стола к столу, задевал плечом наблюдающих за игрой посетителей, прислушивался к разговорам. Никто не упоминал об убийстве Бонапарта. Все говорили лишь о шахматах. Шпионаж напоминал скоpeе вызов, нежели попытку воровства. Хотя иногда случалось так, что вокруг начинали появляться трупы.
Сова подошла к столику Хоукера.
— Я принесла еще бренди, хотя ты и не допил то, что осталось. — Она наклонилась, чтобы поставить на стол чистый бокал. Жюстина выглядела очень правдоподобно в роли французской служанки — проворная, дерзкая и привлекательная.
Хоукер обернулся на нее через плечо.
— Тебе не составило труда проникнуть сюда?
— Нет. Когда агент тайной полиции говорит, что хочет поработать служанкой, хозяин заведения не задает вопросов. Все здесь решили, будто я хочу выведать, не ведется ли подготовка к очередному бунту. Здесь, в Париже, все боятся тайной полиции и правильно делают.
— Моя организация не может бросить человека в тюрьму лишь на основании чьего-то слова. Весьма существенное неудобство, на мой взгляд. — Хоукер отхлебнул из стакана. В Германии он пил аквавит, в Италии — граппу, во Франции бренди. В Лондоне Хоукер предпочитал пить джин. Но ни один из этих напитков не оказывал на него должного эффекта.
— Ты наверняка будешь рад услышать, что являешь собой образчик модного молодого человека, прожигателя жизни.