Падающий цветок (СИ) - Форс Элен

Отец издаёт свистящий смешок, вставая с кресла и подходя к окну. Даже сейчас в каждом его движении присутствует статность. Он опирается о свою трость с золотым набалдашником.

- Глупости не говори. Этот ребенок не может наследовать НИЧЕГО. Он не Аль-Мактум, ты должен отказать от него и от его матери официально. Отправь их в ту глушь, откуда они взялись, пусть живут там, и забудут о нашем существовании. Пацан сирота. Так он сохранит себе жизнь и наши не испортит. До конца его дней он будет обеспечен и ни в чем не будет нуждаться. Пусть только обходит нас стороной и не вспоминает ничего. – лицо отца краснеет от негодования. Глаза наливаются кровью, когда он ко мне оборачивается. – Мне не нужен такой наследник как он!

- Какой такой? Такой, как я? – с желчью говорю ему, хватая стакан с виски со стола и осушая залпом, чтобы хоть как-то заглушить негодование и не отправить на тот свет родителя раньше времени. – Нравится тебе или нет, Мустафа мой сын. Если хочешь, завтра я отрекусь от тебя, от нашей фамилии и престола. И вместе с ними уеду в глушь, чтобы никогда не видеть твою рожу. В принципе, ты можешь сам еще успеть жениться на Джанне, и если постараешься, то успеешь заделать ей ребенка. Идеального второго наследника.

- Ты дурак, сын! – он подходит ко мне и впивается своими острыми глазами. – Ты думаешь, что если член колом стоит, то все? Судьба? Любовь? Бред! Знаешь, сколько я таких повстречал? Хорошие личики с упругим задом, которые дают так, что искры из глаз! Идеальный рабочий станок! Хочешь ее? Трахай! Но не забывай, кто ты, и какой груз ответственности на тебе. У тебя нет права выбора, ты не можешь захотеть и отречься, ты несёшь ответственность за тысячу людей. – он делает паузу и уже более спокойно говорит. – Я хотел убить её, чтобы она не отравляла тебе жизнь. Не испортила твоё будущее. Жаль, что Зейд также думает членом, а не головой. Я бы и сейчас сделал тоже самое, чтобы решить этот вопрос. Ты пострадал бы пару лет, но потом пришёл в норму. Ты же и сам хотел наладить все со своей женой. И почему не наладил? Ты же даже не попробовал. А я уверен, что Джанна подходящая для тебя пара. Настоящая мусульманка, тигрица, готовая бороться за тебя. Она на все готова ради того, чтобы Вы были счастливы. А русская твоя что? Сбежала, жила с другим, со сколькими она трахалась за эти годы? А скольким еще даст? И ради нее ты хочешь все бросить?

От злости я заношу руку и только в последнюю минуту Аллах меня спасает и кулак ударяет не по отцу, а по столу. Грохот стоит оглушительный.

- Даже слушать этого не хочу. Не попробовал с Джанной, и не буду!

- Сделай один раз что-то для меня. Попробуй. Если сердце не ляжет, одобрю развод и признаю, что был не прав. Но если с Джанной все сложится, собирай их вещи и отправляй в Россию. Пусть там живет. Татуировку свести сейчас можно.

Глава 24. Спектакль. 

Виктория.

В то время как я сходила с ума в этих стенах, желая поскорее вырваться из них, мой сын расцветал тут все больше. С детского лица не сходила мечтательная улыбка, а глаза горели приключенческой лихорадкой. Он впитывал все происходящее как губка, становясь самым настоящим маленьким Эмиром.

Ему нравилась наша жизни в пустыне. Он много играл с ребятишками, ввязывался в сомнительные приключения. Зейд заменял ему отца, и у меня не было и тени сомнения в их взаимной любви. Но всегда было что-то неуловимое, незаметное глазу, что можно было почувствовать только сердцем – между Мустафой и Зейдом не было генетической связи.

Я часто слышала фразу: «Родители не те, кто родил, а те кто вырастил.» И я всегда была с ней согласна. Иногда, приемные родители лучше, чем родные. Порой, мне кажется, и не стоит знать тех, кто сотворил тебя, а потом отказался. Но все же, нравится нам это или нет, но между нами и нашими родными есть генетическая связь, которую невозможно разорвать или изменить. Ученые это называют жизненной программой в геноме. Якобы, на каждом сперматозоиде есть эпигенетический отпечаток, и когда он оплодотворяет яйцеклетку, передаёт весь накопленный жизненный опыт ребёнку. До встречи сына с Ахмедом я считала это незначительным, но после их встречи…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Между ними прошел какой-то щелчок, связавший их на всю оставшуюся жизнь. Словно заполнились проблемы. Мустафа сам все понял без лишних вопросов, обретя тихое счастие и эйфорию от общения с родным отцом, просто выбрасывая Зейда из своей жизни. Его трудно винить в этом, мальчику всего три года, и Мустафа не понимает до конца, что хорошо, а что плохо. Просто он хочет общаться с родным отцом.

Мустафа лежал в клумбе с цветами с Амиром, раскладывая перед ним карточки с супер героями и рассказывая ему что-то с очень сосредоточенным видом. Всегда такой истончающий по отношению ко мне негатив Амир был очень доброжелательным, на его губах играла сдержанная улыбка. Что было уже много для мужчины. Видимо и здесь играл все тот же родственный геном.

Я притаилась в нескольких шагах от них, наблюдая за игрой. После свидания с Ахмедом мой вид желал лучшего, я напоминала растрепанную ведьмочку. С первого взгляда на меня можно было понять, чем мы занимались… Краска предательски залила все моё лицо.

- Мама! – сын не сразу заметил меня, заигравшись со своим любимым дядей. Мы встречаемся взглядами с Амиром, он смотрит на меня так испытывающе, сканирует с головы до ног. Зеленые глаза просвечивают меня насквозь. Становится не по себе от такого пристального внимания ко мне. – Мы придумали новую игру!

Амир старается особо не разговаривать со мной. Чувствую, что я ему не очень нравлюсь, он старается держаться отстранённо.

- Расскажешь мне потом правила? – тело напряжено до хруста суставов. В присутствии брата отца моего ребенка я чувствую себя глупой малолеткой, которая вернулась с дикого перепихона и теперь пытается забрать своего ребенка у взрослых. – Пойдём ужинать.

- Да, ты пойдёшь с нами? – Мустафа берет Амира за руку, вскакивая на ноги.

- В следующий раз, Мустафа. У меня сегодня много дел. – мужчина ласково приглаживает волосы и встаёт. Удивительно, но при таком отце братья умеют быть ласковыми по отношению к детям. На его одежде остаются желтые пятна от цветочной пыльцы. Выглядит он непринуждённо. Амир не менее красив и харизматичен. Ловлю себя на мысли, что в голове проскальзывает мысль, что он до сих пор не женат из-за Джанны. Скорее всего он все еще любит. – Ахмед у отца?

- Да. – тихо отвечаю я, продолжая испытывать колоссальную неловкость в его присутствии.

Он кивает, никак не комментируя свой вопрос, прощается с Мустафой и скрывается во дворце, оставляя нас. Лишь случайно я замечаю, что следом за мужчиной тут же направляется охрана.

Когда мы остаёмся с Мустафой, меня начинают одолевать неприятные мысли, которые кружатся роем в голове. Где-то недалеко от нас решается наша судьба и мы ничего не можем сделать. Я даже не могу узнать что происходит, остаётся только довериться Аль-Мактуму. В одном я могу быть уверена точно – он не причинит боли Мустафе. Это должно быть самое главное. А мне? Он сможет причинить боль мне?

Быстро переодевшись в удобную одежду, я проследила, чтобы сын поужинал. После этого к нему пришёл преподаватель, пожилой араб, который занялся с Мустафой арабским и арифметикой. Ахмед обещал найти кого-то более прогрессивного для сына, но чтобы не терять время сейчас – с сыном занимался преподаватель их детства.

Мужчина был очень приятен и сдержан, относился к сыну хорошо, и это пока было самое главное.

Я не находила себе места в этом месте, расхаживая из стороны в сторону, поглядывая на часы. Ахмеда уже не было часа два. Достаточно много для простого семейного разговора. У меня не было телефона или ноутбука, любого выхода в интернет. Я не могла ему позвонить или написать, как у него дела. Это пугало меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Время все шло, а Ахмед не появлялся. Нервозность нарастала.

Не желая пугать сына, я старалась выглядеть веселой, укладывая его спать.