Шах одноглазому королю (СИ) - Молчанов Анатолий

— Что ж, извольте, — Томская обиженно повела плечами, — ул. Боровая, 32.

— Это адрес ювелира? — уточнил я. — Как его зовут?

— Его зовут, молодой человек, — не скрывая сарказма, ответила Томская, — Государственный завод № 2.

Это проблема. На заводе мне не хлористого железа отсыпят, а лет пять лагерей. Как я им объясню свою просьбу? Скажу, что шифровку нужно прочесть? Не вариант.

— Можно попробовать спросить у Павла Александровича, где ваш магазин художника, мы с ним в приятельских отношениях. — предложила Томская.

— Кто этот Павел Александрович? — быстро поинтересовался я.

— Художник. — ответила Томская. — Шиллинговский Павел Александрович (Павел Александрович Шиллинговский (16 (28) февраля 1881, Кишинёв, Бессарабская губерния — 5 апреля 1942, Ленинград) — советский гравёр, живописец, педагог. Представитель академической школы)

— Художник? — переспросил я тут же. — А в какой технике он работает?

Томская снисходительно хмыкнула:

— Ваше невежество меня порой поражает. Он гравер. Офорт, ксилография.

То, что нужно:

— Где он живет?

— Живет он далеко. Тучков переулок. — ответила Томская. — Это на Васильевском острове. Можно попробовать ему позвонить.

— Позвоните. — сказал я.

— Что я должна у него спросить? — графиня наклонила голову и заглянула мне в глаза.

Если скажу, чем мне это может помешать? Ничем.

— Мне нужно хлорное железо.

Она посмотрела на меня с таким удивлением, что я слегка охренел.

— Хлорное железо? — переспросила графиня. — Это все?

— Да. — согласился я. — Спросите у него, может ли он дать мне водный раствор хлорного железа.

Графиня весело улыбнулась:

— Я не перестаю удивляться вашим с Жанной странностям. — она открыла ящик стола и достала оттуда инкрустированную раковинами шкатулку. — Она тоже спрашивала у меня хлорное железо. Неужели вы тоже внезапно порезались?

— Что? — настал мой черед недоумевать.

Она открыла крышку шкатулки и подала мне маленький пузырек с коричневой жидкостью и ватный валик:

— Держите.

Красивая у нее аптечка. Я взял пузырек, а вату сунул в карман.

— Что вас так рассмешило? — решил поинтересоваться я.

— Если я правильно поняла происходящее, — графиня встала, обошла стол и подошла ко мне, — аспирин и хлорное железо и являются симпатическими чернилами с проявителем, которые все время находились у меня под рукой, а догадались о них, почему-то вы, хотя о хлорном железе вы не знаете ничего.

— Почему вы так решили? — поинтересовался я, потому что мне реально было интересно узнать, откуда она-то знает об этом реактиве, не являясь ни художником, ни, тем паче, радиолюбителем.

— Потому что, хлорное железо есть в каждом доме. Это кровоостанавливающее средство. Вроде квасцов. Из него еще кровоостанавливающую вату делают.

Охренеть. Это же яд вроде. Им платы вытравляют. Какое, нахер, кровоостанавливающее. Для кого? Для киборгов?

— И давно? — спросил я.

— Что давно? — не поняла Томская.

— Вату эту кровоостанавливающую делают.

Она задумчиво поджала губу:

— Понятия не имею. Сколько себя помню. — она опять посмотрела на меня весело. — Так почему я об этом не догадалась, а вы догадались? Приоткройте хотя бы край вуали этой тайны.

— Потому что вы не разбираетесь в радио. — приоткрыл я ей часть вуали, как она и просила.

Графиня задумалась, а я добавил:

— А еще, потому что Ленин любил молоко, а головной болью не страдал. Стереотипы, Анна Федотовна.

— Стереотипы. — покатала она это слово на языке, как будто пробовала на вкус. — Странное слово. Что оно означает?

Я так и не узнал, что опять прокололся, потому что к этому времени уже вышел из кабинета, не услышав вопроса.

— Где у вас туалет? — спросил я у секретарши и, судя по выражению, ее лица, в этом времени подобный вопрос считался, чем-то вроде «а где купить немецкую порнуху», заданным на утреннике в детском саду у нас.

— Что простите? — ответила девушка и, покраснев, опустила глаза.

Если ты нихера не поняла, то чего краснеешь?

— Туалет типа сортир, — процитировал я персонажа известного фильма и, для полноты картины, добавил еще несколько поясняющих определений для тех, кто совсем уж служил на бронепоезде, — туалетная комната, умывальник, уборная...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ах, уборная... — прошептала девушка, не поднимая глаз. — Прямо по коридору последняя дверь справа.

Уборная оказалась обычным туалетом. Я устроился на подоконнике, разложил листы и принялся их протирать ватой, смоченной в растворе хлорного железа. Все листы мне не понадобились.

Если вы читаете это послание, значит процесс слияния личностей еще не завершен и у вас, кто бы вы ни были, есть шанс все исправить.

Я Александра Гуревич, нейробиолог, руководила проектом по переносу человеческого сознания в пространстве и времени. Я настолько была одержима этой своей идеей, что начисто забыла об этике, что уже привело к ужасающим последствиям и может привести к еще более ужасающим, но сначала о вас.

Я ошибочно считала, что перенос сознания донора из будущего в мозг реципиента из прошлого, в силу различных факторов, полностью подавит сознание реципиента. Если, вкратце, то загонит его личность в подсознание, но этого не произошло. При переносе наблюдается эффект несколько напоминающий диссоциативное расстройство личности, только личность реципиента и донора не сосуществуют, а постоянно борются между собой, пытаясь подавить друг друга, расходуя миллиарды клеток в коре головного мозга, что в конце концов неминуемо приведет к слабоумию, а потом и к идиотии. Вы, наверное, уже почувствовали первые симптомы, как-то нехарактерное для вас поведение, заторможенность некоторых умственных процессов и прочее.

Первое, что вам нужно — это срочно остановить интеграцию (слияние), то есть установление совместного сознания, способности к коммуникации между личностями и осознаванию, о чём они думают и что делают.

Я этот процесс назвала церемонией интеграции, его можно представить, как разные формы слияния в виде двух или нескольких потоков, впадающих в реку, либо в виде смешения белой и красной краски для получения розового и т. д.

У вас церемония интеграция запущена и находится, если не на финальной стадии, то очень к ней близка. Вам нужно попытаться его остановить и вернуть полный контроль над собственным сознанием, без участия сознания реципиента. Для этого воспользуйтесь глубоким гипнотическим трансом (наподобие медитации), попробуйте, например, вообразить кокон, в котором находится ваша личность и через который личность реципиента проникнуть не может, либо разрушенный мост между вами, либо библиотеку, где вы задвигаете книгу личности реципиента на самую дальнюю полку.

В самом крайнем случае вам придется прибегнуть ко второму уровню гипноза (многоуровневому гипнозу) чтобы помочь вам вспомнить все ваши вытесненные воспоминания. Эмоциональные и информационные аспекты памяти могут храниться раздельно, а вам они нужны в одной личности, иначе вы погибнете в этом времени от недостатка знаний о нем. Во время этого процесса для каждой из ваших личностей нужно проводить десенситизацию путём техник многократных абреакций, помогая освоить необходимые навыки совладания через отыгрывание и воображение, приходя к овладению ситуацией. Тут может очень пригодиться техника гипнотической возрастной регрессии, но тогда вам придется обратиться к Богомоловой. Это очень рискованный шаг. Не доверяйте ей!

Теперь о главном. Я не знаю, кто вы друг или враг, поскольку в ситуацию давно вмешались военные. То, что вы военный, я знаю, но я не о ваших, а о наших военных.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Их планов я толком не знаю. Вы в большой опасности. Есть еще одна машина. У немцев. Уничтожьте машину Вебера, иначе вам некуда будет возвращаться. Поговорите с Вебером на даче в Лигово. Пусть вам повезет. Вебер на даче будет 4 сентября. Рано утром в