Забвение пахнет корицей - Кристин Хармель

– Да нет же, папочка, – горячо шептала Роза. – Не только трусы и преступники. Это люди, которые хотят спасти свою жизнь. И не тешат себя надеждой, что все обойдется.

Отец прикрыл глаза, устало потер переносицу. Розина мать, сидевшая рядом с ним, погладила его по руке, будто утешая, и посмотрела на дочь.

– Ты расстроила отца, Роза.

– Но мама! – воскликнула Роза.

– Мы – французы, – твердо заявил отец, открывая глаза. – Французов они не депортируют.

– Но они же это делают, – шепнула Роза. – И мама не француженка. Для них она остается полькой. А значит, и все мы тут – иностранцы.

– Ты говоришь сущую чепуху, деточка, – отозвался отец.

– Эта облава будет не такой, как прежде, – втолковывала Роза. Она говорила это уже тысячу раз, но отец не слушал ее, он не желал ничего слышать. – Теперь они явятся за всеми нами. Жакоб говорит…

– Роза! – Отец стукнул кулаком по столу. Сидящая рядом мать вздрогнула и сокрушенно покачала головой. – У этого юнца не в меру разыгралась фантазия!

– Папа, это вовсе не его фантазия! – Никогда прежде Роза не перечила родителям, но сейчас так важно их убедить. На кону жизнь их всех! Как можно быть такими слепыми? – Ты наш отец, папа. Ты же должен защищать нас!

– Довольно! – рявкнул отец. – Ты еще будешь учить меня, как заботиться о семье! Этот мальчишка, Жакоб, будет учить меня, как мне заботиться о моей семье! Я защищаю и маму, и вас, дети, тем, что исполняю закон. И не тебе объяснять родителям, как им заботится о детях! Что ты в этом смыслишь?

Роза изо всех сил старалась сдержать подступающие к глазам слезы. Машинально она прижала руку к животу, но поспешно отдернула, заметив, что мать испытующе смотрит на нее и хмурится. Дольше скрывать это все равно не удастся, они все узнают. Простят ли ее мать с отцом? Смогут ли понять? Розе казалось, что не смогут.

Как хотелось ей рассказать им всю правду! Но сейчас не время. Это бы только все еще сильнее запутало и осложнило. Прежде чем все рассказать, она должна попытаться спасти их.

– Роза, – заговорил отец уже спокойнее. Он встал, подошел к тому месту, где она сидела, и опустился рядом с ней на колени, как делал, когда она была еще маленькой. Ей припомнилось, каким терпеливым он был с ней тогда, как учил ее завязывать шнурки, как утешал, когда она впервые до крови ободрала коленку, как ласково щипал ее за щеку и называл ma fifille en sucre, своей сладкой дочуркой. – Мы должны выполнять все то, что от нас требуют. Если мы будем законопослушными, нас никто не тронет, все обойдется.

Роза заглянула отцу в глаза и поняла, что никто не заставит его изменить свое мнение. Она разрыдалась, поняв, что уже потеряла его. Что уже потеряла их всех.

Когда позже той же ночью за ней пришел Жакоб, она не была готова. Как вообще можно быть к этому готовым? Она неотрывно смотрела в его зеленые с золотистыми искорками глаза, которые всегда казались ей волшебным океаном, и ей хотелось затеряться в них навсегда. Кто знает, удастся ли ей еще раз окунуться в этот океан? Ее собственные глаза наполнились жгучими, горячими слезами.

– Роза, родная, нужно идти, – шепотом позвал Жакоб. Он обнял ее, успокаивая, вбирая в себя ее рыдания.

– Ну как я могу их бросить, Жакоб? – шепнула она, уткнувшись ему в грудь.

– Ты должна, любимая, – ответил он просто. – Ты должна спасти нашего ребенка.

Она подняла на него взгляд. Она знала: он прав. У него в глазах тоже стояли слезы.

– Обещай, что постараешься их защитить!

– Клянусь жизнью, – сказал Жакоб. – Но сначала я должен спасти тебя.

Прежде чем уйти, Роза заглянула в спальню Алена и Клода. Клод шумно посапывал во сне, зато Ален не спал вовсе.

– Ты уходишь, Роза, да? – прошептал мальчик, когда сестра подкралась к нему поближе.

Она присела на край его кровати.

– Да, милый. Пойдешь с нами?

– Я должен остаться с мамой и папой, – после минутного раздумья ответил Ален. – Вдруг они правы.

– Они не правы, – твердо сказала Роза. Ален кивнул.

– Я знаю, – шепнул он. Потом обвил руками шею сестры. – Я люблю тебя, Роза, – тихонько сказал он ей на ухо.

– Я тоже тебя люблю, мой мальчик! – Роза что есть силы стиснула его в объятиях.

Она знала: Ален не понимает, почему она бросает их. Думает, будто она предпочла Жакоба своим родным. Но как сказать мальчику, что под сердцем она носит ребенка? Алену всего одиннадцать, слишком мал, чтобы понять. Но когда-нибудь, Роза надеялась, он поймет все: что она чувствовала тогда, что выстрадала. Когда-нибудь он узнает, как разрывалось пополам ее сердце.

Спустя полчаса Жакоб вывел ее тихим проулком, где в темноте их ждал его друг Жан-Мишель, участник Сопротивления.

Жан-Мишель поздоровался с Розой, поцеловав в обе щеки.

– Ты молодчина Роза, такая смелая, – сказал он.

– Какая же я смелая, мне ужасно страшно, – призналась она. Ей не хотелось, чтобы кто-то считал ее смелой.

Бросать семью – какая же это смелость, думать так было бы нелепо. В эти минуты она казалась себе самой мерзкой и отвратительной из всех человеческих существ.

– Мы можем побыть наедине? – спросил Жакоб, и Жан-Мишель кивнул.

– Только побыстрее, пожалуйста. У нас не так уж много времени.

Он скользнул в темноту, оставив Жакоба и Розу одних.

– Ты все делаешь правильно, – шепнул Жакоб.

– Сейчас мне так не кажется. – Роза тяжко вздохнула. – Ты точно знаешь, ты уверен? Насчет этих облав?

Жакоб кивнул.

– Уверен. Все начнется через несколько часов, Роза. Она прижала руки к щекам.

– Что с нами произошло? С этой страной?

– Весь мир сошел с ума, – пробормотал Жакоб.

– Ты за мной вернешься?

– Я вернусь за тобой, – не раздумывая ответил Жакоб. – Ты – моя жизнь, Роза. Ты и наш ребенок. Ты же знаешь.

– Знаю, – шепнула она.

– Я найду тебя, Роза, – сказал Жакоб. – Когда все ужасы будут позади и ты окажешься в безопасности, я приду за тобой. Даю тебе слово. Мне не будет покоя, пока я не окажусь снова рядом с тобой.

– И я тоже, – приглушенно откликнулась Роза.

Он привлек ее к себе, и она вдыхала его запах, старалась запомнить прикосновения его рук, обхвативших ее. Она уткнулась головой ему в грудь и желала только одного – чтобы он никогда, никогда не выпускал ее из своих объятий. Но вот вернулся Жан-Мишель. И деликатно потянул ее в сторону, отрывая от Жакоба, тихонько повторяя, что им пора идти, а не то будет слишком поздно. Роза знала только, что Жан-Мишель, католик, отведет ее к другому участнику Сопротивления, человеку по имени Али, мусульманину. Это показалось бы забавным – католики, мусульмане и евреи, действующие заодно, – если бы вокруг не рушился мир.