Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман

– Заключительная сцена сильная. Обратил внимание? – говорил Жорик, когда они вышли из кинотеатра. – Всё начинается с детей. Кто завоюет внимание нового поколения, тот и победит в конечном итоге.

Семён с этим был полностью согласен. Тем более, что именно эта идея, о завоевании нового поколения напрямую касалась именно его самого, ведь в его «Пифагоре» как раз и было то будущее поколение, которое надо было не просто завоевать, но и наставить на путь истинный. И ещё одна мысль при этом не давала покоя. Бертран Рассел драконом считал религию. Именно религия в головах людей, как дракон не даёт человечеству правильно смотреть на мир.

Пятая творческая тетрадь Семёна содержала двадцать две работы. Здесь впервые была сформулирована теорема о циклических шестиугольниках и дано её доказательство, используя математический аппарат алгебраических подстановок. Была полностью завершена работа о представлении геометрических преобразований в виде векторных функций и были разработаны правила алгебры для таких функций. Также были завершены исследования по упаковке клеточных полей. Заниматься исследованием замкнутого регистра для нужд ЭВМ Семён не стал – это было ему неинтересно. Его интересовала теоретическая сторона вопроса о возможности такой упаковки в принципе. Также в пятой тетради начались исследования по теории групп. Ещё не была открыта главная теорема циклического изоморфизма, но матричное представление уже было построено. По сути дела теории ещё не было, но она начинала вырисовываться в приложениях. Семён чувствовал это. Формулы, позволяющие извлекать корни квадратные и кубические из матриц второго порядка, требовали ещё своего осмысления и для применения к комплексным числам, и для приложения к кватернионам. Кватернионами Семён начал заниматься давно. Интерес к кватернионам подогревался интересом к уравнениям Максвелла. Считается, что векторный вид этих уравнений понятней и проще для технических приложений, но Семёну всё время казалось, что нельзя отказываться от кватернионов. За внешней сложностью уравнений Максвелла в кватернионовом виде могла скрываться какая-то глубокая суть, не лежащая на поверхности.

Эпиграфом к шестой творческой тетради Семён взял слова знаменитого немецкого математика Карла Вейерштрасса: «Математик, не являющийся хоть немного поэтом, не может быть настоящим математиком». Эпиграф, как нельзя лучше, подходил и к самому Семёну, так как «немного поэтом» он считал и самого себя. Причём поэтическое творчество началось на много лет раньше творчества математического, когда Семён учился ещё в восьмом классе.

* * *

Встречу Погребняк назначил в магнитосфере Земли. За ориентацию был выбран вектор скорости Солнца в Галактике.

– Босс, почему выбрали внутренний пояс, а не внешний, – поинтересовался Грелкин, прибыв на место.

– Для общения внутренняя сфера, вернее пояс, гораздо удобнее, – убедительно ответил Погредняк, – не так отвлекают излучения Солнца. Считаю операцию «Отравление» вполне успешной. – Погребняк никогда не давал отличных оценок, прошедшим операциям, чтобы не расслаблять подчинённого. – Ты не забывай, что мы и люди, и элмаги подневольные. Нам директиву спускают сверху и отступать от неё мы не можем. Шкала, на основе которой мы строим наши операции, от «И» до «Л». Но это не значит, что только либо «Искушение», либо «Ликвидация». Не забывай о промежуточных стадиях – всевозможных «К» – «Компроматов». Более того, не забывай, что работа должна быть комплексной. Новая операция не должна начинаться, только тогда, когда закончится предыдущая. Операции должны влиять на объект постоянно. Объект должен находиться под влиянием сразу нескольких операций. Это не установка, а жизнь. Жизнь показывает, что влияние той или иной операции на объект достигает максимального успеха, когда объект находится под влиянием сразу нескольких действий. Конечно уравнения такого воздействия усложняются в зависимости от количества операций, но это уже не наша забота. Пусть у них в Центре от этого голова болит.

– Босс, а конечная цель Вам известна?

– Конечная цель всем известна, ты меня не пугай. Что ты имеешь под «конечной целью»? Человечество ещё, как дети. Они же только начинают постигать Мироздание. Возьми хоть Космос. Закон вторых фокусов. На Земле ещё не открыли. О законе космической плоскости только догадываться начинают. Глобальные решения уравнений Максвелла ещё не найдены. А намагниченность Луны? А галактический шпур? Удивительно, что реликтовое излучение заметили, а реликтовая геометрия пространства.., а реликтовое расширение … Или ты задаёшь вопрос только по нашему объекту?

– Нет, Босс, о глобальном понимании цели я имею общее представление соразмерно, а вот конкретно, наш случай.

– Человечество не может прозреть вдруг. Глобальное прозрение – это дело не одного человека и даже не одного поколения. Сегодня мы занимаемся формированием личности этого человека. В результате он должен прозреть в чём-то своём от глобального прозрения человечества. Другой человек будет прозревать по своему. А о методах формирования личности мы не можем спорить. Методы эти придумывают там, в Центре. Порой эти методы мне самому кажутся противоречивыми, но они давно проверены практикой и не нам о них судить, и не нам их менять. Нам сказали искушать, мы – искушаем. Скажут ликвидировать, мы – ликвидируем.

– Босс, я вот что подумал. По моему мы зря отказались от влияния на объект религиозной секты.

– А ты почему подумал, что мы отказались? Религия – это очень мощная штука. И не обязательно секта. Надо использовать и классические конфессии. Религия – это великое искушение и компромат одновременно для всего человечества. И мы должны это использовать. А лженаука? Это же огромное поле деятельности для нас. Надо, конечно, не с кондачка. Лженаука – это почти наука, только изнаночная её сторона. Бывает такая мощная волна идёт от этой лженауки, что целые отделы не могут с ней справиться, чтобы на путь истинной науки повернуть человечество. А религия у нас под боком. И православие, и католицизм. С иудаизмом, мусульманством и буддизмом сложнее, там своя специфика, но и это можно использовать. А человечество ещё хлебнёт с этой религией. Одно дело придумать религию и совсем другое дело – отказаться от неё.

* * *

Книги Марселя Берже не на шутку по-прежнему волновали Семёна. «Если этот Берже так близок был от моей теоремы, – думал Семён, – то, наверное, он и идеи мои сможет понять лучше других». Но Берже был француз и письмо надо было ему писать на французском. О том куда писать, для Семёна вопроса не возникало. В аннотации к «Геометрии» Берже было сказано, что автор – профессор Парижского университета. Семён помнил, как он писал первое письмо Рашевскому. На конверте написал: Москва, МГУ, профессору П. К. Рашевскому и дошло. Так и в случае с Берже можно было поступить, но вот французский язык. Семён стал изучать газетные объявления и скоро