Эффект Плацебо (СИ) - Vladi N

— А ты знаешь, что он был за рулём той машины, которая увезла Тиффани, когда ты получил это? — мужчина демонстративно обводит взглядом мою грудь, а меня взрывает. Я знал, что влез в петлю, когда согласился работать с ним. А этот ублюдок ее же и затянул. — Вижу, что нет. Адам работает на два фронта, Киллиан. Твоими руками проворачивает грязное дело, сталкивая вас с Ривера лбами. И Габриэль позвонил, когда узнал, что тот организовывает нам с тобой встречу.

— Он сказал, что не имеет прямого доступа к секретам Агилара.

— Ложь. Он всегда знал о Тиффани. Просто не понимал, кем она приходится Давиду. А теперь знает. Именно поэтому я здесь. Линдерман думает, что мы с Давидом на ножах. Именно поэтому организовал тебе эту встречу. Он отводит от себя подозрения. Но Агилар всегда на шаг впереди. Мои слова всё-таки осели у него на подкорке сознания, и он начал искать крысу. И нашел ее, когда тот заявился к тебе. Этот идиот настолько уверен в себе, что даже не думал о том, что его пасут.

— Почему Агилар сказал тебе встретиться со мной? Что ты должен передать?

— Потому что Линдерман готовит облаву. И тебе срочно нужно ехать. Габриэль привезет Тиффани. Только быстрее. Все нужно сделать тихо. Если остальные поймут, что у Агилара есть слабое место, то это начало конца. И пострадает твоя Барлоу.

Он быстро проговаривает адрес. Чарли и Карим бросаются к машине, а я и шага не могу сделать.

— Спасибо, — тяжело выдавливаю и протягиваю ладонь.

— Поторопись. Покажи этому козлу, с кем он связался.

Мужчина пожимает мне руку в ответ. И только тогда я срываюсь с места.

Тиффани

— Я, конечно, совсем тебя не знаю, но рискну предположить, что ты нервничаешь.

Вот уже минут двадцать мы едем по какой-то просёлочной дороге, окружённой деревьями. За все это время Габриэль не сказал ни слова. Он стучит пальцами по своему колену и постоянно поглядывает на часы. На город спустились сумерки.

— Тебе не кажется, что для приема врача как-то поздновато?

Бросаю взгляд на мужчину, который действительно сам на себя не похож. Постоянно вглядывается в лобовое и заднее стекло. Машина тонирована в круг, снаружи очень сложно понять, кто сидит в салоне.

— Габриэль!

Но в этот момент Мерседес резко тормозит. Мужская ладонь ложится на мое плечо, а возбуждённый голос выдает его волнение. В кои-то веки Габриэль Ривера нервничает. А значит дело плохо.

— Выходи, живо!

Жизнь с Киллианом научила меня тому, что нужно без лишних вопросов выполнять, когда требуют. Это может спасти жизнь в критической ситуации.

Распахиваю дверь и оказываюсь на свежем июльском воздухе.

— Давай, Тиффани, — его ладонь цепляет мою и ведёт по направлению к машине, которая спрятана от посторонних глаз в тени деревьев.

— У меня какое-то непрекращающееся чувство дежавю.

Ступаю по шуршащему гравию, подмечая про себя ещё несколько автомобилей, которые выстроились в ряд по дороге. Габриэль что-то безмолвно передал самому крупному из мужчин, который вышел на улицу. Я все поняла по тому, как изменилось его лицо.

— Что происходит? — теперь я начинаю нервничать. — Мы же не в больницу едем, так?

Но он молчит. Открывает дверь неприметного седана и садится за руль, а мне велит расположиться на заднем сидении. Когда Ривера трогается с места и выезжает на основную дорогу следом за одним из первых автомобилей его свиты, остальные не двигаются, будто ждут, пока мы уедем.

Так и происходит. На развилке мы сворачиваем налево, а весь остальной кортеж летит прямо.

— Габриэль, что происходит?

— Все в порядке. Просто не нервничай.

Всю дорогу и я, и он ехали молчали. Ривера напряжённо вглядывался в зеркало заднего вида, а я смотрела по сторонам. Через минут сорок, если верить часам на приборной панели, мы заехали в достаточно оживленный район. После чего Ривера тормозит машину около невысокого здания мне незнакомого. Но когда я вижу в окно людей, которые ждут возле, то практически налету выбегаю наружу.

Киллиан

— Это точно тот адрес?

Чарли напряжённо ходит взад-вперед перед трехэтажным супермаркетом. Рядом снуют толпы людей, а я взволнованно всматриваюсь вперёд, даже не зная, чего ждать.

— Ох, не нравится мне это все. Ох, не нравится, — Карим выкуривает уже третью сигарету, безостановочно делая затяжки. — Почему мы не допускаем мысль, что это ловушка?

— Допускаем. Но у нас нет выбора, — потираю грудь, где ноет заживающая рана.

Бросаю взгляд на часы. Не знаю, чего я жду. Мы здесь уже почти час, но никто так и не появился.

— Кил, я вижу, что тебе плохо… — начинает Чарли, но тут же отсекается, когда замечает остановившуюся рядом машину.

Задняя дверь резко распахивается, и меня бросает в дрожь. Я вижу ее, вижу свою Тиф, которая придерживает все ту же пресловутую загипсованную руку и несётся ко мне со всех ног. Ступни сами отрываются от места, на котором стою. Не обращая внимания на боль в груди, несусь к ней на встречу, моментально сокращая расстояние. И когда она влетает в меня, привычно обнимая за шею здоровой рукой, даже не чувствую кровоточащую рану. Я захлебываюсь ее запахом, ее близостью, ее теплом.

— Боже, любимый… — ее откровенно трясет в моих руках. — Ты цел… Цел…

Она трогает меня пальцами, метит мое лицо, плечи, грудь, но замечает кровь на футболке и в ужасе закрывает рот ладонями.

— Киллиан…

Но я снова притягиваю ее к себе. Целую пухлые губы, по которым так сильно истосковался. Глажу обожаемые мной волосы. Знаю, что пулевое ранение снова кровоточит. По-хорошему бы его обработать, но я не могу заставить себя оторваться от нее.

— Родная моя… Любимая… Цела…

Снова обнимаю свою женщину. Наслаждаюсь близостью, которой мы были лишены. Утопаю в ней, как в собственном раю. А потом боковым зрением вижу его.

Давид.

Мужчина подходит ко мне, смеряя своим самым непонятным из взглядов. Автоматом смотрю на зрачки, которые спрятаны под линзами. И почему-то именно сейчас остро вижу сходство отца и дочери. Не по глазам — по характеру.

— Ты в безопасности, — говорит он Тиф. — Я поехал.

— Куда ты? — в ее голосе сквозит неприкрытое волнение. Меня это понимание разматывает. Что-то произошло между ними, если она беспокоится за него.

Мужчина не выражает никаких эмоций. Только подходит к ней и целует в щеку. И это ещё больше меня добивает.

— Нужно решить вопрос с одной крысой.

— Я с тобой, — отстраняю Тиф от себя, а затем обхватываю ее щеки ладонями. — Останься с Чарли и Каримом, родная. Я заберу тебя. Они позаботятся о твоей безопасности. Даю слово.

Она не отговаривает меня. Не настаивает ни на чем. Только поднимается на цыпочки, находит губами мое ухо и горячо шепчет:

— У нас будет ребенок. Поэтому вернись не только ради меня, но и ради него.

После слов, произнесенных едва уловимым шепотом, во мне как будто огромный вулкан просыпается, который много лет спал. Он бурлит, пенится изливается в невероятный по своей силе поток любви, который я к этой маленькой женщине испытываю. Впиваюсь в ее губы, поглощая полностью. Всю её присваивая до основания.

— Вернусь, родная. Ради вас всегда вернусь.

Она разворачивается к отцу. Смотрит долго и пронзительно.

— И ты вернись. Я буду ждать, — Давид заметно сглатывает ком, застывший в горле. Непривычно видеть его таким уязвимым. — Прекратите эту войну. Хотя бы ради меня.

Мужчина лишь коротко кивает, а затем переключает внимание. Указывает головой в сторону автомобиля и уходит, устраиваясь на водительском сидении. Я разворачиваюсь к брату и другу и осторожно передаю в руки Чарли Тиф. Он тут же крепко ее обнимает.

Ухожу, больше не оглядываясь. Сажусь в машину, после чего Давид резко выжимает педаль газа и мы срываемся с места.

Габриэль

Еду к месту происшествия. Я знал, что сегодня нас ждёт облава. Адам настолько тщеславен, что даже не подумал, что я могу быть в курсе его двойной игры. Поменял машину специально, чтобы не подставить под удар дочь. Ребята доложили, что мой личный автомобиль, в котором должны были ехать мы с Тиф, по касательной задела фура. И то благодаря тому, что за рулём сидел мой лучший гонщик. И он был в курсе возможной опасности. Водителя сразу же сняли с машины. А другие ребята вышли на Линдермана с помощью жучка, помещенного в его BMW. И сейчас мы направляемся прямо к нему.