Эффект Плацебо (СИ) - Vladi N

" — Как получилось, что спустя столько лет вы с отцом снова пересеклись? Ты же уже был известен как Давид Агилар.

Я уютно устроилась на кровати, а Габриэль присел рядом. Тошнота немного прошла, уступая место дикой слабости.

— Итон превратился в алкоголика. Ты знаешь об этом, — киваю, вспоминая те жуткие дни, когда мне приходилось разрываться, чтобы пытаться контролировать его, находясь в Америке. — Он просаживал остатки денег в захудалых картежных павильонах, пока мои люди сами не вышли на него.

— Но зачем? Я просто не понимаю, почему ты не мог связаться со мной сам? Объяснить все, поговорить. А не втягивать меня в эти ваши тупорылые мафиозные штучки.

— Это эгоизм, Тиффани. И я не лишен его так же, как и гордыни. Мне очень хотелось увидеть, как этот человек сам себя уничтожит. Причем не без моей помощи, — мужчина обвел меня задумчивым взглядом. — Я с тобой максимально честен сейчас. В тот момент я правда не думал о твоих чувствах. Для меня первостепеннее была личная вендетта.

— Что ж… Спасибо, — невольно усмехаюсь и кладу руку на живот. — Ты хотя бы откровенно в этом признаешься, в отличие от матери, которая даже перед смертью не смогла сказать мне правду.

— Скорее всего, она просто не понимала, что говорить.

Какие-то минуты мы молчим. Синхронно поворачиваемся к окну, за которым показались ранние лучи восходящего солнца.

— Знаешь, какой вопрос до сих пор не даёт мне покоя? Что не сходится в твоём отутюженном рассказе?

Ривера сталкивается со мной взглядом. В нем виден неподдельный интерес. Он вопросительно поднимает одну бровь.

— Если отец ещё тогда узнал, что я не его дочь, то почему же после побега матери продолжал растить меня? Виктория якобы "умерла", ты тоже "погиб", — я рисую в воздухе кавычки, — и, судя по всему, он знал об этом, потому что это было очень громкое дело. Мне рассказывал Киллиан…

Осекаюсь. Сердце болезненно екает.

— А по итогу он вырастил меня, ещё и отправил учиться. Не сходится.

Габриэль растягивается в опасной улыбке. Вокруг глаз образовываются морщинки.

— Потому что он получил кругленькую сумму на свой счёт, чтобы ты росла нормально. В любви и в какой-никакой заботе. А он, в свою очередь, перестал играть. Петтифер позаботился об этом. Вот и все.

— Ч-ч-что? — я смотрю на мужчину, которого считала дикарём и зверем, даже не зная его. А по итогу этот человек единственный, помимо Хоггардов, по-настоящему заботился обо мне. Как умел. Коряво. Неуклюже. Но все время был рядом. — Ты дал ему денег?

— Тиффани, Итон проиграл все ваше состояние. У него не было средств даже на то, чтобы оплатить счета. Как ты думаешь, каким образом вы смогли жить в нормальном доме? Не в таком роскошном, конечно, как прошлый особняк, но тем не менее. Ты находилась в комфорте и тепле, сыта и одета, — Габриэль как-то сочувственно разглядывает мое ошалелое лицо. Я правда не была готова к такому количеству информации. — Мне было катастрофически важно, чтобы ты оставалась с Итоном, пока я буду восстанавливаться. Потому что когда пришло бы время, я смог бы беспрепятственно вернуть тебя в семью. К родному отцу. Он хоть и узнал, что ты не от него, но был привязан к тебе. Что меня сильно поразило, как я уже и говорил. Тогда им двигало чувство страха за собственную шкуру, поэтому он так легко согласился обменять тебя на списание всех долгов. А в силу новых обстоятельств для него все сложилось ещё лучше: и долги простили, ещё и денег сверху дали. И, надо отдать ему должное, он действительно обращался с тобой достаточно хорошо. Он, пожалуй, действительно был лучшим человеком, чем Виктория.

— Господи, какой кошмар, — закрываю глаза руками и надавливаю пальцами на веки, чтобы снять напряжение, — меня бросали друг от друга как товар. Почему ты не позволил Ричарду забрать меня? Он готов был стать моим опекуном.

— Потому что вернуть тебя от Хоггардов было бы сложнее, — эта простая истина осела между нами. В коротком предложении столько разношерстных эмоций спрятано, что по коже бежит холодок. — Как я уже сказал, эгоизм и гордыня мои верные спутники. Уж, как есть. Особенно когда тебе подчиняется много людей. Мне нужно было, чтобы ты была доступна для меня. А семья Киллиана, как видишь, готова пожертвовать собственным комфортом и безопасностью, чтобы тебя постоянно прятать.

На мгновение он замолкает, а после тяжело вздыхает. Будто он устал от этого разговора.

— Вернёмся к событиям трехлетней давности. К тем, в которых тебе огласили завещание и ты узнала, что он тебя проиграл. Как я уже говорил, мои люди нашли его в захудалом картежном павильоне. Дали выиграть достаточное количество денег, так сказать посадили на иглу его наркомании. А дальше по накатанной. Он вечно был пьян и просаживал мои же средства. Это выводило меня из себя, потому что наши договоренности этого не предполагали. Деньги ему были даны в первую очередь для тебя, а не для гребаного казино в обнимку с бутылкой. Петтифер наблюдал за ним, докладывал мне всю информацию. И в какой-то момент меня перемкнуло. Все было сделано так, чтобы в момент его наибольшего везения он, наконец, проиграл. Потом включился пресловутый азарт. И когда было потеряно все, вплоть до последней вшивой ложки, он сделал новую ставку. Поставил тебя на кон.

Ежусь. Каждый раз эта история внутри все замораживает.

— Это было озвучено под воздействием достаточного количества алкоголя. Он не соображал, что делает. Но сказанного не вернёшь. И когда ставка сыграла не в его пользу, я вступил в игру. Под новым именем, с новой внешностью. Глаза я всегда прятал под линзами, поэтому и Киллиан ничего не заподозрил. Потому что я прекрасно понимал, что мои зрачки меня выдадут, а мне действительно не желательно было поднимать прошлое. Иначе все труды пошли бы насмарку, и снова бы начались очередные разборки. Я устал от этого всего. Заработал себе авторитет новой личностью, и это меня вполне устраивало. А вот Итон был в ужасе. Он не понимал, с кем имеет дело. Осознал, что проигрался по-крупному. Умолял меня о возможности отыграться. Просил отсрочку. А меня забавлял его взявшийся из ниоткуда энтузиазм. И я согласился. Мне хотелось поиграть. Тем более ты заканчивала университет, я хотел дать тебе возможность получить диплом.

— Как благородно, — вылетает из меня насмешливо, на что он только пожимает плечами.

— Итон же побежал к старому другу, пока я дал ему возможность отыграть все назад. Точнее он так думал. Барлоу наступил себе на горло и попросил Ричарда о помощи. И знаешь, я до сих пор не понял: либо он действительно боялся за тебя, либо он боялся за себя, что когда люди Габриэля Риверы вернуться, чтобы забрать его дочь, а ее не окажется, потому что этот идиот снова проиграл ее в казино… Чтобы интересно с ним сделали?

— Ты хоть понимаешь, сколько судеб было покалечено из-за ваших игр? — срываюсь на крик и дергаюсь на кровати, чтобы приблизить к его лицу свое. — Сколько проблем, сколько травм было нанесено? Сколько людей убито? Неужели тебе все равно?

Габриэль неотрывно смотрит в мои глаза. Я пытаюсь прочитать его, но у меня не выходит.

— Я такой человек, Тиффани. Жестокий, хладнокровный, алчный, не умеющий прощать. Меня этому научила жизнь, которую пришлось прожить. Преимущественно все люди для меня — куклы. Марионетки, которых можно поставить так, как удобно мне. Не все вокруг белые и пушистые, ты должна понимать это. Не всегда то добро, что является им в твоём понимании, может быть добром в моем. И наоборот. Ты взрослый человек. И на мир нужно смотреть другим взглядом, если ты хочешь в нем выжить. Я всегда защищаю свои интересы. Если надо — иду по головам. И мне плевать на сопутствующие потери. А на протяжении большей части жизни ты — мой главный интерес, — он отстраняется от меня и встаёт. Подходит к окну, вглядываясь в рассветное солнце, а я сверлю напряжённым, непримиримым взглядом его широкую спину. — А Киллиан ведь такой же, Тиффани. Он очень похож на меня. Со смешанными понятиями, с импульсивными решениями, со страстью к делу. Я был таким же, когда встретил твою мать. А он тебя. Любовь — непозволительная роскошь в нашем мире. И ты оказываешься под прицелом. Становишься уязвимым. И тебя обязательно накажут за то, что ты позволил себе это пресловутое чувство.