Двадцатое июля - Станислав Рем

— Да, — первым нарушил затянувшуюся паузу хозяин кабинета, — г я с вами тоже полностью согласен. Однако подписать приказ о введении трибуналов может только фюрер. А потому нам пока остается лишь одно: ликвидировать путч и арестовать злоумышленников.

Борман понял: «Хромоножка» (так «за глаза» называли Геббельса соратники) ждет, когда он откроется.

— Фюрер не выживет, — заставил-таки он себя произнести «кощунственные» слова. Теперь пути к отступлению не было. — Я слышал, врачи говорят о его скорой кончине. Часы Адольфа Гитлера сочтены.

Геббельс удивленно округлил глаза:

— Откуда такие сведения? Связи со Ставкой нет уже несколько часов. Я постоянно пытаюсь туда дозвониться, но безрезультатно.

Борман указал глазами на дверь:

— Мне уйти?

Геббельс отрицательно покачал головой.

— Продолжайте.

— Итак» фюрер при смерти. И потому нам с вами надо ответить на первоочередной вопрос: кто станет его преемником?

— Вы прочите на эту роль себя?

— Нет. — Борман несколько расслабился. — Я не был рядом с фюрером в период становления партии и поэтому не вправе претендовать на высшие посты. В отличие от вас. Следовательно, партию должны возглавить вы.

— Только партию?

«Интересно, — принялся анализировать ситуацию рейхслейтер, — звонил Геринг Хромому или нет? К сожалению, по его птичьим глазкам ничего понять нельзя. А что, если звонил и они уже всё оговорили? Вряд ли. Такие вещи по телефону не обсуждают. Хотя оба и следят, чтобы у них не было прослушки, но тем не менее… Что ж, придется провести, как говорят военные, разведку боем».

— Йозеф, час назад я имел беседу с Герингом. — Геббельс поморщился, и рейхслейтер мысленно усмехнулся. Он, как и многие в партийном аппарате, да и за его пределами, был прекрасно осведомлен об отношениях между «Боровом» и «Хромоножкой». Трения промеж них начались из-за того, что с началом налетов союзной авиации на столицу Геббельс решил прикрыть один из самых популярных ресторанов Берлина, «Хорхерс». Геринг же это заведение любил и регулярно посещал, и потому закрыть, естественно, не позволил. С того часа, а минуло уже почти полгода, отношения между лидерами рейха оставляли желать лучшего. На что, собственно, и сделал ставку Борман. А потому без зазрения совести продолжил: — Геринг — человек военный, суровый. Именно таким, на мой взгляд, и должен быть Главнокомандующий. Согласитесь, опыта работы в боевой обстановке ему не занимать. Но при этом он всего лишь чиновник. Увы, он не лидер многомиллионной партии. Он не сможет повести партию за собой. Таким лидером я вижу только вас. А себя — вашим помощником. («Ну, — прищурился Борман, — глотай же наживку!»)

Геббельс сложил пальцы «домиком». Он всегда так делал в минуты задумчивости.

Министру пропаганды вспомнилось, как совсем недавно, в начале июня, они с Адольфом Гитлером сидели в берлинском бункере возле камина и до двух часов ночи вспоминали былые дни, радовались давно пережитым событиям. Тогда фюрер сказал, что ему стало хорошо, как в старые добрые времена. Всё. Старые добрые времена закончились. Наступила суровая действительность.

— Почему вы решили обратиться ко мне, а не встать у руля НСДАП самому?

«Да потому что партии приходит конец», — так и подмывало сказать Бормана. Он еще год назад понял, что Германия войну проиграла. Именно тогда рейхслейтер и начал переправлять за рубеж партийные деньги, ценности, документы. Именно для этой цели ему и нужна была роль второго человека в НСДАП.

— Партийцы со стажем не примут меня. Видите, я с вами откровенен. Мне не нужна борьба внутри партии. И у меня нет вашего авторитета. Но и затеряться на задворках я не хочу.

— Что по этому поводу говорит Геринг?

— Он всецело «за», — солгал Борман.

«Врет, — подумал Геббельс. — На встрече с Боровом наверняка прочил себя в лидеры НСДАП».

— Я правильно понимаю, что проигравшей стороной в этой игре останется наш рейхсфюрер?

— Совершенно верно. И пока он находится в Восточной Пруссии, мы должны взять управление его людьми на себя. Вы первым сделали этот шаг. А потому, думаю, вам его следует и продолжить.

«Ловко стелет, подлец, — отметил про себя Геббельс. — Однако он прав: гестапо впервые оказалось без присмотра Гиммлера. И этим действительно следует воспользоваться. А что касается скорой смерти фюрера… Ну, раз они оба, и Геринг, и Борман, так уверенно о ней говорят, значит, кончина Ади и впрямь не за горами».

Геббельс приоткрыл ящик стола, посмотрел на свой дневник. Сегодня в него будут вписаны новые мысли о жизни партии. Для будущих поколений.

— Мне нужно подумать.

— Но у нас совершенно нет времени! — вскинулся Борман.

— И тем не менее… — задумчиво, но твердо проговорил министр пропаганды, чем привел рейхслейтера в полное замешательство: таким Геббельса он еще не видел. — Прошу вас, проследите внимательно за ходом моей мысли. Поставить Геринга во главе нации — казалось бы, что проще? — («Вот черт, — чертыхнулся мысленно Борман. — Интересно, сам, сукин сын, догадался или это все-таки Боров проговорился?») — Однако проблема заключается в другом: а пойдет ли нация за Герингом? Нации, рейху нужен фюрер. И не просто фюрер. Абсолют! Человек, которому подчинялись бы все без исключения! Геринг таковым не является. Впрочем, как и мы все. Гитлер незаменим! А потому его смерть для всех нас — катастрофа. Не думаю, что заговорщики, даже если они победят, смогут договориться с Западом. Рузвельта и Черчилля, впрочем, как и Сталина, интересует одно: наша полная капитуляция. И если заговорщики сдадут Германию, будьте уверены: мы, вы, я, Геринг, — все сядем на скамью трибунала. И всех повесят. В лучшем случае. И чем быстрее предатели договорятся, тем быстрее это произойдет. Мартин, не думайте, я не идеалист. И прекрасно отдаю себе отчет в том, что Германия стоит на грани краха. Но я все еще мечтаю возродить ее, как птицу феникс, из пепла. Пепла грядущего позора А для этого нужно подготовиться к грядущей, послевоенной обстановке. Причем подготовиться основательно. И на это потребуется время. Хотя бы год. Вы не согласны?

«Копия.

Ставка фюрера.

20.07.1944.

От кого: От рейхслейтера М. Бормана.

Кому: Всем гаулейтерам.

Распоряжение № 3

Сверхсрочно!

1. К списку преступников, замешанных в покушении на жизнь фюрера, добавлен генерал Ольбрехт.

2. Фюрер ранен. Фюрер борется за жизнь. Спасение фюрера — символ спасения немецкого народа.