Крошка Доррит (Книга 2) - Чарльз Диккенс

- Душа моя. - сказал он Фанни, прощаясь, - мы ждем, что ты - кха поддержишь достоинство семьи, и - кхм - всегда сумеешь внушать должное почтение к ней. Надеюсь, ты оправдаешь наши ожидания.

- Разумеется, папа, - отвечала Фанни. - Можете положиться на меня. Передайте мой самый горячий привет милочке Эми и скажите, что я ей на днях напишу.

- Не нужно ли передать привет - кха - еще кому-нибудь? - осторожно намекнул мистер Доррит.

- Нет, благодарю вас, - сказала Фанни, перед которой сразу выросла фигура миссис Дженерал. - Очень любезно с вашей стороны, папа, но вы уж меня извините. Никому больше ничего передавать не требуется - во всяком случае, ничего такого, что вам было бы приятно передать.

Прощальный разговор отца с дочерью происходил в одной из гостиных, где, кроме них, не было никого, если не считать мистера Спарклера, покорно ожидавшего своей очереди пожать отъезжающему руку. Когда мистер Спарклер был допущен к этой заключительной церемонии, в гостиную проскользнул мистер Мердл, у которого рукава болтались точно пустые, так что можно было принять его за близнеца знаменитой мисс Биффин, - и выразил твердое намерение проводить мистера Доррита вниз. Все протесты последнего оказались напрасны, и он спустился с лестницы под почетным эскортом величайшего из людей нашего времени, чья любезность и внимание сделали эти две недели положительно незабываемыми для него (все это мистер Доррит высказал мистеру Мердлу при последнем рукопожатии). На том они простились; и мистер Доррит сел в карету, преисполненный гордости и отнюдь не недовольный тем обстоятельством, что курьер, который в это время тоже прощался, только этажом ниже, мог наблюдать его великолепные проводы.

Впечатление от этих проводов не изгладилось за всю дорогу до отеля. Выйдя из кареты с помощью курьера и полудюжины слуг, мистер Доррит неспешно и величаво направился к лестнице, и - обмер. Джон Чивери, во всей парадной амуниции, с цилиндром под мышкой, с пачкой сигар в одной руке и тросточкой с костяным набалдашником в другой, застенчиво улыбался ему из угла.

- Вот джентльмен, которого вы спрашивали, молодой человек, - сказал швейцар. - Сэр, этот молодой человек непременно хотел вас дождаться, уверяя, что вы будете ему рады.

Мистер Доррит метнул на молодого человека свирепый взгляд, проглотил слюну и сказал самым ласковым тоном:

- А-а, Юный Джон! Ведь это Юный Джон, я не ошибся?

- Он самый, сэр, - отвечал Юный Джон.

- Я - кхд - сразу узнал вас, Юный Джон! - сказал мистер Доррит. - Этот молодой человек пойдет со мной, - бросил он на ходу своей свите, - да, да, он пойдет со мной. Я с ним поговорю наверху, с Юным Джоном.

Юный Джон, сияя от удовольствия, последовал за ним. Распахнулась дверь номера. Зажглись свечи. Свита, сделав свое дело, удалилась.

- Ну-с, сэр, - грозно сказал мистер Доррит, схватив гостя за ворот, как только они остались одни. - Это что же такое значит?

Изумление и ужас, отразившиеся на лице злополучного Джона (который ожидал по меньшей мере объятий) были так велики, что мистер Доррит убрал свою руку и только продолжал испепелять его взглядом.

- Как вы посмели? - сказал мистер Доррит. - Как у вас хватило нахальства прийти ко мне? Как вы посмели оскорбить меня?

- Я вас оскорбил, сэр? - воскликнул Юный Джон. - О-о!

- Да, сэр, - отрезал мистер Доррит. - Оскорбили. Ваш приход - это дерзость, наглость, неслыханное бесстыдство. Вам здесь не место. Кто вас подослал? Какого - кха - черта вам от меня нужно?

- Я думал, сэр, - сказал Юный Джон с таким жалким и убитым видом, какого мистеру Дорриту ни у кого не приходилось наблюдать, даже в своей прежней жизни, - я думал, сэр, вы, может быть, не откажетесь в одолжение мне принять пачку...

- К дьяволу вашу пачку, сэр! - в бешенстве закричал мистер Доррит. - Я - кха - не курю!

- Простите великодушно, сэр. Раньше вы курили.

- Скажите еще слово, - заорал мистер Доррит вне себя, - и я вас прибью кочергой!

Джон Чивери попятился к двери.

- Назад, сэр! - крикнул мистер Доррит. - Назад! Сядьте! Сядьте, черт вас побери!

Джон Чивери рухнул в ближайшее к двери кресло, а мистер Доррит принялся ходить из угла в угол, сперва чуть не бегом, потом постепенно замедляя шаг. Наконец он подошел к окну и постоял немного, прижавшись к стеклу лбом. Потом круто обернулся и спросил:

- Так что же вы задумали, сэр?

- Ничего решительно, сэр. Господи помилуй! Я только хотел справиться о вашем здоровье, сэр, и узнать, здорова ли мисс Эми.

- Вам дела нет до этого, сэр.

- Знаю, что нет, сэр. Поверьте, я никогда не забываю о том, какое между нами расстояние. Но я взял на себя смелость явиться к вам, совершенно не предполагая, что вы так рассердитесь. Даю вам честное слово, сэр, - добавил Юный Джон взволнованно, - я человек маленький, но у меня есть своя гордость, и я бы ни за что не пришел, если б мог это предположить.

Мистеру Дорриту сделалось стыдно. Он снова отвернулся и приложил лоб к оконному стеклу. Когда он, спустя несколько минут, отошел от окна, в руках у него был носовой платок, которым он, видно, вытирал глаза; и он казался усталым и больным.

- Юный Джон, я сожалею, что погорячился, но есть - кха обстоятельства, о которых неприятно вспоминать, и - кхм - лучше было вам не являться ко мне.

- Я и сам теперь вижу, сэр, - отозвался Джон Чивери, - но раньше мне как-то в голову не пришло, и бог свидетель, сэр, я сделал это без умысла.

- Да, да, разумеется, - сказал мистер Доррит. - Я - кха - не сомневаюсь. Кхм. Дайте мне вашу руку, Юный Джон, дайте мне вашу руку.

Юный Джон протянул руку, но в этом движении не было души, потому что мистер Доррит спугнул ее; и ничто уже не могло согнать горестное и растерянное выражение с побледневшего лица.

- Ну вот, - сказал мистер Доррит, пожимая протянутую руку. - А теперь сядьте, посидите, Юный Джон.

- Благодарю вас, сэр, я лучше постою.

Мистер Доррит сел сам. Несколько минут он держался обеими руками за голову, потом выпрямился в кресле и спросил как можно непринужденнее.

- Как поживает ваш отец, Юный Джон? Как - кхм - как все там поживают, Юный Джон?

- Благодарю вас, сэр. Все слава богу, сэр. Живут, не жалуются.

- Кхм. Вы, я вижу - кха - как прежде, по торговой части, Джон? заметил мистер Доррит, бросив взгляд на предательскую пачку сигар, вызвавшую у него такой бурный взрыв гнева.

- Не только, сэр. Я теперь и... - Джон замялся, - ...и по отцовской части тоже.

- Ах вот как, - сказал мистер Доррит. - И вам - кха-кхм - приходится нести - кха...

- Дежурства, сэр? Да, сэр.

- Дела много, Джон?

- Да, сэр; у нас сейчас полно, сэр. Сам не знаю, как это получается, но у нас почти всегда полно.

- Неужели и весной тоже, Джон?

- Да можно сказать, что круглый год, сэр. Для нас весна ли, осень ли, разницы не составляет. Позвольте пожелать вам доброй ночи, сэр.

- Погодите минутку, Джон - кха - погодите минутку. Кхм. Оставьте мне эти сигары, Джон - кхм - прошу вас.

- С удовольствием, сэр. - Джон дрожащей рукой положил пачку на стол.

- Погодите минутку, Юный Джон; погодите еще минутку. Мне бы - кха очень приятно было воспользоваться такой надежной оказией и передать небольшой - кхм - знак внимания, с тем, чтобы он был разделен между кха-кхм - между ними, соответственно нуждам каждого. Вы не откажетесь взять это на себя, Джон?

- Буду только рад, сэр. Там много есть таких, кому это придется очень кстати.

- Спасибо, Джон. Я - кха - сейчас напишу, Джон.

У него так дрожала рука, что писать пришлось очень долго и написанное было не очень разборчиво. Это был чек на сто фунтов. Он вложил его в руку Юного Джона и крепко сжал эту руку.

- Надеюсь, вы - кхм - забудете то, что здесь произошло, Джон.

- Не стоит и говорить об этом, сэр. Я, право, не в обиде.

Но покуда Джон находился в этих стенах, ничто не могло вернуть обычный цвет и выражение его лицу и ничто не могло восстановить его душевного равновесия.

- Я надеюсь, Джон, - сказал мистер Доррит, в заключение еще раз пожав ему руку, - весь этот разговор - кха - останется между нами, и вы там, внизу, воздержитесь от замечаний, которые - кха - могли бы навести на мысль - кхм - что когда-то я...

- Будьте покойны, сэр, - отвечал Джон Чивери. - Человек я, конечно, маленький, но моя гордость и честь этого не допустят, сэр.

Мистеру Дорриту гордость и честь не помешали послушать у дверей, уйдет ли его гость сразу, или остановится посудачить с кем-нибудь внизу. Сомнения оказались напрасны: быстрые шаги Юного Джона простучали по лестнице и затерялись в уличном шуме. Час спустя мистер Доррит вызвал к себе курьера, и тот, пойдя, нашел его сидящим в кресле у камина, спиной к дверям.

- Там лежит пачка сигар, можете взять ее себе и выкурить в дороге, сказал мистер Доррит, небрежно указывая рукой через плечо. - Я получил ее в виде - кха - маленького подарка от сына одного из моих - кхм - старых арендаторов.

Назавтра первые лучи солнца застали карету мистера Доррита на дуврской дороге, где каждая красная почтальонская куртка служила вывеской разбойничьего притона, устроенного с целью безжалостного ограбления проезжих. Так как это, по-видимому, самый распространенный промысел на всем протяжении от Лондона до Дувра, то мистера Доррита обобрали в Дартфорде, обчистили в Грейв-зенде, ограбили в Рочестере, распотрошили в Ситтингборне и вытряхнули из него последнее в Кентербери. Однако курьер, на обязанности которого лежало охранять своего господина, всякий раз выкупал его из рук бандитов; и снова красные куртки, мерно подпрыгивая перед глазами мистера Доррита, прикорнувшего в уголке, весело мелькали на фоне весеннего пейзажа, где пыльная дорога вилась среди меловых холмов.