Господин Малоссен - Даниэль Пеннак

– Вот здесь и надо устроить вашу фильмотеку… разобрать «Зебру» по камешкам и собрать здесь, в амбаре.

– Да, помолчи же…

Улыбаясь, она шла впереди меня. С каждой ступенькой она возвращалась в юность. Знак рукой: «Стой там». Палец к губам: «Молчок!» Ритуал из детства. Сделать вид, что мы застигли старого Иова врасплох, хотя в этот летний час он никого другого и не ждал. Она войдет без стука: «Что нового, старая развалина?» Бесцеремонность девчонки и дежурный ответ: «Ненавижу молодежь! Эта любовь молодых к старикам… какая гадость!» И долгий интересный вечер впереди.

Дойдя до двери, Жюли показывает мне на табличку. В самом деле: «С 16:00 до 17:05 – тихий час. Не входить под страхом смерти!» Ровный аккуратный почерк, фиолетовые чернила. Она бесшумно снимает табличку, улыбается мне напоследок, поворачивает ручку двери, открывает и входит.

И кабинет старого Иова взрывается.

Взрывается!

Почти бесшумно.

Как порыв сквозняка.

Мою Жюли отбрасывает к стене коридора, как в замедленной съемке.

Выбивает из кабинета дыханием дракона, которое обдает ее пламенем.

И только потом я слышу взрыв.

И вижу, как загораются волосы Жюли. Я кричу. Бросаюсь к ней. Срываю с себя рубашку, накидываю ей на голову и – скорее вниз, вместе с ней. Три двери, одна за другой, взрываются у нас за спиной. Ловушка, всё заминировано. Мы – ноги в руки и бегом по плиткам Ренуара, вон отсюда, сквозь пекло, согнувшись пополам, спотыкаясь, падая в траву, как можно дальше, под дождем разбитых стекол, и я накрываю рукой голову Жюли, на которой все еще моя рубашка. И тут входная дверь изрыгает свою порцию адского пламени.

– Берегись!

Едва успеваем увернуться, как бронзовый кентавр копьем вонзается в то место, где мы только что залегли, переводя дыхание.

– Дальше! Быстро!

Схватив Жюли за руку, я бросаюсь прямо вперед.

– Бежим!

– Я ничего не вижу!

– Шевели ногами! Беги! Я здесь! Я тебя держу!

Один взрыв за другим бросают нам вслед осколки стекол и черепицы, извергают пламя, которое внезапно накрывается прожорливо рычащей лавиной.

Падаем за какую-то липу.

– Дай взглянуть!

Я стал разматывать рубашку. Жюли вскрикнула от боли.

– Осторожно!

Брови отошли вместе с тряпкой.

– О! Господи!

Она прячет глаза. Почерневшие от огня руки. Вздувшиеся волдырями запястья.

– Убери руки, Жюли, дай взглянуть!

Она с трудом убирает ладони. Волосы, брови, ресницы!

– Попробуй открыть глаза!

Титаническое усилие! Она пытается. Оплывшие веки. Все лицо, поднятое к солнцу, дрожит, разрисованное ожогами. Я загораживаю солнце. Тень моего лица ложится на ее обожженную кожу.

– Не могу!

Новый взрыв. Дождь черепицы поливает крону липы. Рушится остов. Сноп искр.

– Кто это сделал?

Вдруг – слезы. Слезы ярости из-под зажмуренных век. Она отрывает глаза. Отталкивает меня. Вскакивает на ноги. Смотрит на дом. Во все глаза.

– Кто им это сделал?

– Ложись сейчас же!

Дождь черепицы. Я прижимаю ее к стволу дерева. Но она глаз не может отвести от дома.

– Методично. Комната за комнатой. Подрывная система!

39

Она повторила это слово в слово старшему сержанту, начальнику местной жандармерии:

– Методично. Комната за комнатой.

И прибавила:

– Должно быть, я запустила подрывную систему, когда вошла в кабинет.

Козырек полицейской фуражки держит курс прямо на место катастрофы.

– Вы кого-нибудь увидели там, в кабинете?

– Нет, не думаю. Все произошло так быстро! С первым взрывом пошла цепная реакция.

– Откуда вы прибыли?

– Из Роша, за усадьбой Реву.

– Пешком?

– Пешком. У нас угнали наш грузовик.

– Какой грузовик?

– Грузовик, взятый напрокат. Мы должны были перевезти пленку.

– С согласия владельца?

– Да. Господин Бернарден в завещании назначил меня наследницей фондов его фильмотеки.

– Акт наследования оформлен?

– Да. У меня был факс, в кабине грузовика. Господин Бернарден должен был передать мне оригинал вместе с пленками.

– А этот господин?

– Это мой друг. Он меня сопровождает. Он вытащил меня из этого дома.

– Вы подтверждаете?

– В точности.

Вопросы без задней мысли. Обычная процедура ровным тоном. Голос? Затянут в униформу. Едва различишь тембр. Остальные жандармы в это время рыщут вокруг, фотографируют, пожарные переводят запасы воды региона на этот дымящийся кратер.

– А вот и врач.

Белокурый доктор склоняется над лицом моей Жюли и заявляет, что все не так страшно.

– Больше испугало, чем повредило.

Мазь, марля, повязки. Мою Жюли мумифицируют.

– Не больно?

– Ничего.

– Вы, наверное, испугались за свои глаза.

– Немного. Бенжамен сразу накинул мне на голову свою рубашку.

– Правильная реакция. Вытяните руки. Больше всего обгорели запястья… защищаясь, вы, должно быть, закрыли лицо ладонями, скрестив руки…

Вся округа собирается в Лоссанскую долину. В том числе и приятели Жюли: сперва привлеченные пожаром, они вдруг обнаруживают здесь Жюли, стоящую рядом с нарочным. Они взволнованы, но правила не нарушают: с Жюльеттой – никакого бурного проявления эмоций.

Ш а п е (указывая на повязки). Знаешь, а тебе идет!

M а з е. Что ни оденешь, все к лицу.

Ж ю л и (представляя нас). Робер, Эме. Бенжамен.

Рукопожатия. Крепкие. Физиономии у них тоже неплохо проработаны зубилом долгих зим.

Ш а п е (глядя на пожар). Гари-то. Прямо как на Ивана-Купалу. Есть кто-нибудь внутри?

Ж ю л и. Не думаю. Я никого не заметила.

M а з е. С другой стороны – своя польза. Всякий раз, как парижане добираются досюда, нам потом лет на тридцать разговоров хватает.

Несмотря на обстоятельства, Жюли вздрагивает под своими ватно-марлевыми повязками – смеется.

В р а ч. Не шевелитесь.

Ж а н д а р м. Вы знакомы?

Ш а п е. С самого детства. Это Жюльетта. Ты же не станешь ее мучить?

Ж а н д а р м. Априори – нет.

Шапе и Мазе обмениваются взглядом, который посылает на фиг все эти «заранее» и «потом». И «тем более» отправляется туда же. Нужно понимать, что Жюльетта – посланница святых сил, и жандармерии крупно бы повезло, будь они с ней поласковей.

Ш а п е. Если что нужно, Жюльетта…

М а з е. Мы всегда рядом.

И оба отправляются поздороваться с пожарными, деловито копошащимися вокруг дымящихся развалин.

– Ну вот, – говорит врач, завязывая последний бинт. – Когда начнутся боли, принимайте это, по две таблетки через каждые три часа, и это.

Врач удаляется. Налетает северный ветер, поднимая фонтаны искр. Сержанта пробирает мелкая дрожь под его синей рубашкой.

– Вы здешний? – спрашивает Жюли. Тот позволяет себе улыбнуться:

– Ни я, ни мои люди. Таков у нас порядок в жандармерии. Иначе было бы просто невозможно работать. Нет, я эльзасец.

Наконец рушится и амбар. Во все стороны разлетаются кресла.

– Это была их фильмотека, – объясняет Жюли.

– Вы кого-нибудь подозреваете? – спрашивает старший сержант. – То есть я хочу сказать… Кто мог так на них обозлиться?

Жюли на секунду задумалась.

– Нет… Даже не знаю.

Почти мечтательные интонации разговора прерываются вторжением другой фуражки.

– Идите посмотрите, что там, шеф! Мы кое-что обнаружили.

И, обращаясь к нам:

– Вы тоже, может быть, вы сможете нам помочь.

Он шагает впереди.

– Это там, выше, на дороге из Mопа.

Он карабкается вверх по склону, продираясь сквозь кустарник. Мы за ним. Он переходит через каменистую дорогу и углубляется в ельник, загребающий пыль лапами нижних ветвей.

– Смотрите!

Что ж, мы смотрим.

Я даже думаю, что мы никогда еще так не смотрели.

И такого не видели.

Прямо перед нами, в центре поляны, едва прикрытый еловыми лапами, – наш грузовик.

Наш белый грузовик.

Вне всякого сомнения.

– Это наш грузовик, – говорит Жюли.

– Тот, который у вас угнали?

– Да.

Третий жандарм открывает задние створки фургона. Внутри битком набиты катушки с пленкой.

Старший и бровью не ведет. Он спокойно забирается в фургон, приглашая Жюли следовать за ним. Он читает вслух названия фильмов, написанные на жестяных коробках.

– Это фильмотека господина Бернардена?

– Да, – отвечает Жюли.

– И это тот самый грузовик, который у вас украли?

– Да, – отвечает один из его подручных. – Мы нашли в бардачке документы на прокат грузовика. Коррансон, правильно? Мадемуазель Жюли Коррансон?

– Да, – подтвердила Жюли.

Вопрос старшего сержанта своему подчиненному:

– Вы нашли факс, подписанный Бернарденом? Ответ:

– Факса нет, шеф.

Старший сержант, обращаясь к Жюли:

– Куда вы его положили?

Жюли без всяких сомнений кивает головой:

– Вместе с документами, в бардачок.

– Нет, в бардачке – никакого факса, шеф, – повторяет подчиненный.

Тут я, на всех парах:

– Угон грузовика был зарегистрирован двумя автоинспекторами, которые сдали рапорт в центральный комиссариат Баланса.