Клуб худеющих стерв - Акулина Парфенова

Муж Саша тоже хотел объясниться, но в несколько ином ключе. Он хотел знать, за кого она вышла раньше, кого любила больше, кто круче в постели и больше зарабатывает. Оле пришлось рассказать ему грустную историю про Мишину ногу и все остальное.

Оля очень хотела, чтобы Саша ее простил. Чтобы остался с ней, чтобы они родили ребенка и забыли все, что было раньше. Саша вполне утешился тем, что он круче в постели и больше зарабатывает. Но Олю не простил и назад не позвал. Саша сухо попрощался с ней. Так и сказал:

– Прощай.

У Саши были другие планы на жизнь.

Люсе снова стало тяжело вставать по утрам. Диван не отпускал ее. Она с трудом стала справляться с закупками и готовкой и потеряла трех особо капризных клиенток, которые обнаружили в своей еде вместо оговоренных артишоков репу.

Она все чаще в процессе закупок обнаруживала себя возле полок с шоколадом. И новое по-настоящему кутюрное черное бархатное платье перестало сходиться на спине. Люся избегала своих подруг, потому что прекрасно понимала, что не права.

Она не может довериться мужчине, даже такому миниатюрному и прирученному, как Карма. Но красивый смуглый пенис тревожил ее воображение. На самом деле ей ужасно хотелось попробовать – как это, спустя столько лет снова сделать это с живым человеком. Могучие Люсины мизантропия и брезгливость боролись с неутолимой Люсиной чувственностью. Юля и Настя заочно ставили на мизантропию, Оля – на чувственность. Мизантропия побеждала.

Месть была совсем не такой сладкой, как рассчитывал Илья. Маленькая злобная радость, которую он испытал, когда увидел, как помертвело от неожиданного известия Юлино лицо, немедленно была раздавлена каким-то сильным и неприятным ощущением, едва она отвернулась и, сгорбившись, побрела к остановке. Может, так проявляется чувство вины? Ему стало так гадко, что он даже не смог предложить ей подвезти ее. Впрочем, она все равно бы отказалась.

Он наказал ее. Но оказалось, что он хотел чего-то другого. Он умирал от желания узнать, переедет ли она в Москву теперь, когда министр кинул ее с санаторием, или нет. И где, кстати говоря, Денис, который должен ему денег? И не с ним ли она на самом деле?

Но он не предпринимал никаких действий, чтобы узнать обо всем этом, пытаясь таким образом наказать теперь уже себя.

Он по-прежнему хотел быть с ней. Хотел до чертиков. Месть ничего в этом раскладе не изменила, только сделала его желание окончательно и бесповоротно невыполнимым.

Илья успешно заключил сделку, перевел деньги, оформил право собственности и теперь ждал проект ко ттеджного поселка. Проекты самих домов брали опробованные, популярные, распланировать нужно было только их расположение, проходы, улицы, участки, коммуникации. Он уже запустил рекламу и слухи, и смотреть территорию стали приезжать потенциальные покупатели. Илья не требовал стопроцентной предоплаты, поэтому таких нашлось немало. Чтобы чем-то заняться и прогнать плохое настроение, он старался уделить внимание каждому, лично водил на берег моря. Некоторые сетовали на то, что санаторий снесут, бассейн в двух минутах от дома был бы очень кстати. Но также и соглашались, что устаревшая архитектура эпохи застоя красоты пейзажу не прибавляет. Вот если бы новый бассейн, да на самом берегу, чтобы и летом можно было купаться, а лучше два – открытый и закрытый. А будет ли у поселка собственный пляж?

И так далее. Илья так нахваливал визитерам свой поселок, что и сам задумал в нем поселиться. А когда человек примеряет что-то на себя, это помогает ему принимать правильные решения для других. Илья задумался на д инфраструктурой поселка. Понадобятся детский сад, магазин, химчистка, банкомат и автомат экспресс-оплаты, может, что-то вроде поликлиники – постоянно дежурящий врач. А спортзал и бассейн? Публика будет чистая, своя, почему бы и нет. Илья подумывал снова встретиться с проектировщиками, обсудить дополнительные объекты. Нужно только все просчитать.

Все эти хлопоты отвлекали его и от другой неприятной темы: Наташа снова была дома. Она вела себя так, словно и не отсутствовала. И все время пыталась с ним разговаривать. Но Илья как будто бы не понимал ее и отвечал невпопад. Врач при выписке сказал Илье, чтобы он обязательно каждый вечер разговаривал с Наташей, расспрашивал ее, как прошел день, рассказывал, как сам провел его, желательно со смешными случаями. А лучше привлечь ее к обсуждению его проблем, чтобы она вникала и давала советы. Это было нужно для того, чтобы она вышла из своего закрытого мирка, в котором все искажалось и принимало нереальные черты и пропорции. Почувствовав себя частью мира реального, мира проблем мужа, она сможет снова вести полноценную жизнь. «Никто не вытащит ее из страшного собственного пространства, кроме вас, – говорил врач, – потому что вы и есть ее жизнь. Слушайте ее советы, даже если это будет полная чушь». Илья кивал, но прекрасно понимал, что ничего этого не будет. Он не будет ни говорить с ней, ни слушать ее. Это был абсурд. Илья не собирался оставлять ее дома. Он по-прежнему собирался отправить ее в Швейцарию.

В тот вечер Наташа и Илья смотрели телевизор. Было пусто и спокойно. Дети с бабушкой уже были счастливо отправлены в Англию. Наташа подписала необходимую бумагу без особых вопросов. Очевидно, она была согласна с тем, что так лучше.

Днем Наташа разыскивала Дениса. Она иногда звонила ему просто поболтать. А тут найти не смогла. Но у нее был телефон его старшего брата Матвея. Наташа позвонила Матвею, и тот рассказал ей, что Наталья Львовна умерла, а Денис неизвестно где, даже хоронили без него. Умерла странно, приходили какие-то люди, – соседи слышали, – шумели, угрожали. Вот с ней и случился сердечный приступ, а за ним обширный инфаркт. Нашли на следующий день. Все это Наташа пересказала Илье.

Илья тут же сообразил, кто приходил, и принялся зво нить своим людям. Те подтвердили, что дома была одна бабка, Дениса они не застали. Илья хотел дать распоряжение его искать, но Денис тем же вечером явился сам.

Выглядел он другим человеком. Горе его было неподдельным и, видимо, первым настоящим горем в его жизни. Изменилось все – выражение лица, осанка, поход ка. Прежнего Дениса больше не было. Его харизма то ли переродилась, то ли вовсе умерла вместе с матерью.

– За что? За что ты меня так? Ведь я даже не спал с этой бабой!

Илья видел, что Денис не врет. Но ничего не мог с собой поделать, он больше не любил Дениса, не зависел от него и не испытывал к нему ни малейшего сострадания. Одно только ликование: он с ней не спал!

– Ты сам виноват. Если бы не сбежал, не бросил мать одну, она осталась бы жива. Ты трус.

И вдруг, словно в ее тщедушное тело вселился дух матери-медведицы, Наташа налетела на Илью, пытаясь расцарапать его когтями:

– Так это ты все натворил! Как ты мог его обидеть! Да ты мизинца его не стоишь! Тупое бесчувственное ничтожество! Ты не человек! Ты каток! Ты раскатываешь в лепешки все живое! Ненавижу тебя! Не спал он с твоей бабой!

«Какая вульгарщина и банальность, – думал Илья, уворачиваясь от ее некрепких кулачков. – Но как вовремя!»

Когда ее ярость иссякла, Наташа обняла Дениса и повела его на кухню:

– Пойдем со мной. Тебе валерьянки или водки?

И принялась с ним сюсюкать. Денис как будто только этого и ждал. И похоже, совершенно серьезно принимал ее заботу.

– А пошли вы к черту! – крикнул Илья, схватил пиджак, барсетку и выбежал из квартиры.

Из машины он позвонил знакомой проститутке и провел с ней ночь, называя Юлей. Той было все равно.

Вернувшись домой на другой день вечером, Илья обнаружил, что квартира пуста.

Глава 14

Щука

Юля проспала трое суток. Когда очнулась, голова болела, тело затекло, во рту пересохло. Но это было даже хорошо. Такие состояния Юля умела выгонять, значит, было чем заняться. Она выпила пол-литра воды и пошла на пробежку. На четыре шага вдох, на четыре шага выдох. Через пять километров тело вернулось в норму, подпитавшийся кислородом мозг потребовал работы, а гормоны – действия. Надо что-то делать! Но сознание невольно вновь и вновь возвращалось к неприятностям, к их пересчету и анализу.

«Кто же виноват во всем этом?» – думала Юля.

Ну, с Павлом, предположим, стечение обстоятельств. Но на самом деле она сама была виновата. Если бы она не убежала тогда, когда пришла его жена, может быть, что-то и выгорело бы. Ведь в то время признаков того, что он жестко подсел на черное, заметно не было. Но если она была виновата в этой нестыковке, то уже наказана. Выше крыши наказана.

Но все остальное – квартира и, главное, вожделенный санаторий. Если бы она могла работать в таком месте, это было бы настоящей профессиональной удачей, искупило бы потерю института, академической карьеры, всего. Это поставило бы ее жизнь вновь с головы на ноги. Она бы приносила реальную пользу и могла продолжить исследования, вернулась бы в ученое сообщество, стала бы снова переписываться с коллегами по всему миру, для этого появился бы повод.