Тайные учения Тибета (сборник) - Александра Давид-Неэль

Когда он очнулся от обморока, ему стоило больших усилий догнать учителя. Тилопа встретил его обычным вопросом: «Не жалеешь ли ты?..» И как всегда, Нарота уверял — даже тысяча смертей слишком малая плата за честь быть его учеником.

В дальнейшем он бросился вниз с высокой крыши, ходил по раскаленным углям и совершил еще много разнообразнейших и удивительнейших упражнений, не раз подвергая свою жизнь смертельной опасности.

В конце концов Нарота был вознагражден за долгие страдания. Но награда пришла совсем не в форме посвящения или систематических занятий с учителем.

Если верить преданию, Тилопа применил в этом случае оригинальный метод, несколько напоминающий приемы некоторых учителей китайской секты «Тс’ан».

Нарота в прямом смысле не получал никаких наставлений, но, тем не менее, за время своего беспокойного ученичества, без сомнения, непроизвольно усвоил многие из проповедуемых учителем истин. Во всяком случае, об обстоятельствах, сопровождавших его озарение, известно следующее.

Нарота сидел со своим гуру под открытым небом у костра. Вдруг учитель, не говоря ни слова, разулся и одним из башмаков изо всей силы ударил его по лицу. У бедняги из глаз посыпались искры, и в то же мгновение глубокий смысл тайного учения «Прямого Пути» озарил его сознание.

У Нарота было много учеников. Он обращался с ними хорошо и, не желая причинять им страданий, избавил их от жестоких искусов, так как испытал их бесчеловечность на самом себе.

Некоторое время он пользовался славой блестящего философа, затем многие годы (по преданию, двенадцать лет подряд) посвятил беспрерывному созерцанию и достиг «совершенного успеха», т. е. состояния Будды.

Уже в очень преклонном возрасте Нарота удалился в пустыню в Гималаях.

Нарота известен в Тибете, главным образом, как гуру учителя Марпы. Последний, в свою очередь, был духовным наставником Миларепы. Имя, житие и священные книги Миларепы до сих пор очень популярны среди тибетцев.

Если Нарота был добр к ученикам, то Марпа примеру своего учителя не последовал. В течение многих лет он мучил несчастного Миларепу, приказывая ему строить самому, без посторонней помощи, дом, и затем заставлял разрушать его и снова строить — бесконечное число раз.

Миларепа должен был один своими руками откапывать камни для постройки и переносить их на плечах. От трения тяжелых камней у него на спине сделались страшные гнойные язвы. Духовный отец труженика не подавал виду, что замечает его мучения. Когда его жена, любившая Миларепу, как сына, стала со слезами упрекать мужа в жестокости, он посоветовал злополучному ученику положить на спину кусок войлочной циновки, вырезав в ней отверстие на месте ран. В Тибете так лечат вьючных животных.

Дом, построенный Миларепой, до сих пор еще стоит в стране Лхобранг в Южном Тибете.

Тибетцы свято, до мельчайших подробностей, верят в достоверность преданий. Мы с ними в доверчивости соревноваться не можем, но было бы опрометчиво считать все странные приключения послушников налджорпа только вымыслом или делами давно минувших дней, в наше время немыслимыми.

Психология тибетцев со времени Марпы (XI век) не изменилась. Мне довелось видеть у многих лам точное, до мельчайших подробностей, воспроизведение домашнего быта и нравов, описанных в священных книгах.

Молодой монах, желающий найти гуру, хотя и не может соперничать по рвению и вере с Нарота или Миларепой — всегда бывшими исключением, — но готов на многие жертвы и постоянно пребывает в предвкушении многих чудес. Каждый день во всех частях великой Страны снегов разыгрывается все та же удивительная трагикомедия.

Под влиянием тоски и страха, терзавших его, пока он раздумывал, принимая решение, и порой очень долгого путешествия по безлюдной стране кандидат в ученики добирается до обители выбранного им учителя в совсем особенном состоянии духа. Часто дикий, мрачный вид местности, где спасается отшельник, и его репутация колдуна еще больше поражают воображение молодого человека, и он, конечно, ждет чудес на каждом шагу.

С этого дня и в течение всего курса теоретической и духовной подготовки он будет жить в мире непрерывной фантасмагории: небо и земля будут отплясывать вокруг него самую неистовую из сарабанд; боги и демоны будут преследовать его видениями — устрашающими, пока он не победит страх, а затем и смущающими и издевательскими. Доводящая до потери рассудка беспрерывная смена самых невероятных происшествий будет продолжаться долгие годы — десять лет, может быть, двадцать лет. Они будут терзать монаха до смертного часа, если только в одно прекрасное утро он не проснется просветленным и не уйдет, безропотно припав на прощание к ногам своего ужасного учителя.

Я расскажу сейчас историю такого беспокойного ученичества, выбранную из многих других, рассказанных мне самими их героями, потому что она особенно типична для тибетцев и мне знакомы места, служившие ареной действия.

Иешес Гьятцо уже неоднократно жил в затворничестве в цхам. Он старался найти решение одного мучившего его вопроса: «Что такое «дух»?» Он силился удержать, схватить его, чтобы изучить и проанализировать, но неуловимое это естество ускользало от него, как «вода, зажатая в кулачок ребенка». Его духовный руководитель — один из лам монастыря, к братии которого принадлежал Гьятцо, — посоветовал ему отыскать одного анахорета и упросить его взять в число своих учеников.

Путешествие заняло немного времени, только три недели — совершенная безделица для Тибета. Но тропа, проложенная к пещере святого, пересекала большие пустынные пространства и перевалы больше пяти тысяч метров высотой. Иешес Гьятцо отправился в путь, захватив с собой несколько книг и немного провизии, состоящей из мешочка цамлы, куска масла и небольшой щепотки чая.

Шел второй месяц года (новый год в Тибете приходится на начало февраля). Все горы были одеты мощным снежным покровом. Паломник всю дорогу созерцал ослепительную и грозную панораму гигантских ледяных вершин, и ему чудилось, будто он уже странствует на том свете.

Наконец вечером, на закате солнца, он добрался до жилища гомштена. Огромная пещера выходила на небольшую площадку, обнесенную стеной из обломков выветренного камня. На некотором расстоянии, ниже по склону, находились хижины, служившие приютом для четырех или пяти учеников, получивших разрешение временно поселиться вблизи учителя. Жилища отшельников были расположены на верхних уступах горного цирка черных скал и отражались внизу в маленьком круглом озере изумрудно-зеленого цвета.

Мне самой пришлось побывать здесь в сумеречный час, и я знаю, что мог почувствовать жаждущий приобщиться к оккультной мудрости монах, очутившийся в этом безрадостном месте.