Дневник. 1918-1924 - Александр Бенуа

Заседание заслушало желание иконописца-самоучки Ф.А.Каликина работать в Русском музее по реставрации живописи. Каликин в течение пятнадцати лет работал по найму реставратором и выявлял на севере страны старообрядческие иконы для известных собирателей-ученых Н.П.Лихачева и В.Т.Дружинина. Образцы реставрированных икон Каликин показал членам Совета, намерен их продать музею. Каликину была обещана возможность работать в реставрационном отделе.

Заслушано ходатайство художников Ордена Звезды Востока за подписью В.Н.Пушкиной о разрешении членам этого Ордена рассмотреть негативы и фотографии картин и выбрать для воспроизведения в Альбоме, иллюстрирующем идеи Ордена. Разрешение было дано, препятствий не оказалось.

Пузырево. 10 часов вечера. Первая общая прогулка мимо мельницы к казенному лесу. Дойдя до ближайшего озера, я отстал и присел у самого берега в траву. Совсем тихо. Только изредка принимаются шептать макушки сосен да откуда-то очень издалека доносится похожий на икание надрывный лай собаки. Передо мной из-за мелких оголенных кустов всяких пород вырисовывается японским изящным, жеманным и грустным силуэтом масса листвы, стелется какой-то бурлящий поток, переходящий из желтого в лиловый цвет неба. Видны зубчатые, острые вершины противоположного леса, пролегла узкая полоска серебристой ряби, опрокинутые макушки деревьев, и снова небо, лишь ненадолго посветлевшее вверху. Прямо посередине — желтая луна. От нее вверху и внизу на озере, у самых берез, на удалении перебегают движущиеся ряды зыби.

Год назад здесь все было иначе. Как живуча и как торжествует природа. Когда ее открываешь в душе, несмотря на пошлость войны, все же кажется, впереди нас ждет что-то сказочное, пожалуй, героическое. Я поневоле возбужден, восторжен и в своих обольщениях все более загораюсь мыслью ниспровергнуть насилие и поискать, несмотря на революцию, иного образа жизни, несмотря на тупость, безнадежность и покорность, в моем сердце растет решимость возражать, пережить эту муку, которую нам готовят безразличие, глупость, в которых мы повинны, ибо мы трусы, не решаемся говорить до конца и, что особенно страшно, даже не думаем о предстоящем. Сегодня я писал статью о том, что ждет нас, наше искусство после войны и революции. Вероятно, будет снова возрождаться застарелый враг мирной жизни — пресловутый патриотизм. Каждая страна начнет рядить своих юношей в свои национальные одежды и преследовать тех, кто думает не так, как «идеально» сформированная масса уходящего поколения.

Предо мной очарование, которым я любуюсь вот уже полмесяца, запечатлевая в акварельной, нежной, присущей этой местности технике рисования ведутов. С детских лет важно познавать и хранить тот уголок природы, который выпал на твою участь, в ухоженном прибранном виде, как в Германии, любить и наслаждаться природой, как это принято во Франции. Италии, Швейцарии, Испании, виды которых мне удалось запечатлеть. И вот здесь, в родной России, я впервые создаю циклы акварелей окрестностей Петербурга и пейзажи Крыма. И эти произведения оказались так же востребованы, как и акварели Версаля, Парижа, Италии, Швейцарии. Причем их с радостью приобретали дипломаты Англии, Франции, США.

Деревня Зинкино. Вид из окон комнаты, которую я превратил в свою мастерскую, где просиживаю целые часы, наблюдая перемены в том пейзаже, который виден в три моих окна.

11,5 часа дня. Яркое солнце высветляет десяток сосен, стоящих перед окном. Они разделяют плоскость вертикально. Одна из сосен выглядит светло-коричневой, другая — с пятнами серых теней и с узором еще более темным — моха. Березы ярко-белые, на их стволах сверкают отблески лучей. Еще одна сосна, ближайшая ко мне, тоже утопает в свету, и ее розоватость почти приравнялась к белизне берез. Спускаются вдали в озеро гроздья мелкой кудрявой листвы «правильной» зелени, травянистого, скорее желтого, чем голубого оттенка. Местами уже среди них мелькают желтые искры.

К часу дня поехал в Эрмитаж и на заседании Совета выслушал бестолковые рассуждения, как привезенные из Москвы, так и местные, касающиеся вызволения из Кремля произведений Эрмитажа, осевших так прочно, что создается впечатление — эти драгоценности никому не нужны. И.И.Жарновский, вернувшийся из Москвы, доложил Совету, что москвичи горячо агитируют за то, чтобы все петербургские музейные экспонаты оставить в Москве для пополнения их музеев. Лишь один Грабарь высказался, что произведения искусства должны быть возвращены по месту их прежнего нахождения. Хранящиеся в Кремле ящики с коллекциями Эрмитажа показались подозрительными для правительства, и решено избавиться от этих ящиков. Перевозка по железной дороге в Петербург еще более опасна. Тупиковая ситуация.

Коллегия по делам музеев во главе с Троцкой решает, куда переместить эти ящики: в Музей изобразительных искусств — опасно — настроены вскрывать, в Исторический музей тоже не совсем удобно. Троцкая, наконец, решила вызвать из Эрмитажа трех компетентных представителей, которые бы наблюдали за перевозкой ящиков.

Выяснилось, что смету Эрмитажа Коллегия по делам музеев забраковала, тогда как смету Русского музея одобрила.

Э.Э.Ленц уже в который раз поднимает вопрос о неразберихе в отделениях Средних веков и Возрождения, которая скоро «растворится» в обилии поступающих материалов археологических раскопок. Перевезены сюда же Арсенал из Царского Села, коллекция Базилевского. Ленц советует оставить лишь две категории оружия: художественной работы и с клеймами мастеров, а бытовое не представляет художественного интереса, его надлежит передать в другие хранилища.

М.Ростовцев решился напомнить Совету, что Эрмитаж должен быть музеем европейского искусства, а не складом случайных вещей, хотя и очень соблазнительных. Эрмитаж должен сохранить за собой славу все же художественно-исторического музея. Мнение Ростовцева близко к моему настроению. Органически сложившееся целое музейное сокровище следует пополнять достойными экспонатами и прежде всего именно сейчас использовать возможности для расширения экспозиционных помещений за счет Зимнего дворца, в котором сейчас царит полная неразбериха: вселились кинематограф, какое-то кафе и приют для детей. Сейчас рано заниматься перераспределением экспонатов, гораздо важнее разобраться с тем, что есть, и развивать Эрмитаж на основе его уникального собрания живописи и скульптуры.

Получил неожиданно от бывшего редактора газеты «Слово», а ныне инженера путей сообщения Николая Николаевича Перцова, следующее письмо.