Долгое прощание с близким незнакомцем - Алексей Николаевич Уманский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы провожали пятно глазами, пока оно не ушло назад и не исчезло из видимости. Андрей переместился ко мне.
— Что скажешь? — спросил он.
— Похоже, — сказал я, пожав плечами. — И дорог к этой плеши не было видно никаких, даже давних. Но здесь непонятна подстилающая поверхность. У меня была видна скала.
— Неплохо было б приземлиться… — задумчиво произнес Андрей.
— Тогда, возможно, не понадобится лететь на край земли.
— Нет, что ты! Одно другого не заменяет. Просто неплохо было бы их сравнить по всем параметрам. В том числе и с тем пятном, которое дальше, после Важелки. Как думаешь, там рядом есть где посадить вертолет?
— Почему нет? Метрах в восьмистах — голая пойма речки. Там можно посадить машину и обосновать лагерь, а оттуда расчистить тропу к плеши. Ты что, хочешь договориться по радио о спецрейсе из Важелки на обратном пути?
— Может, даже и не из Важелки, а из той точки, где мы будем работать на границе с Коми. Об этом с твоим другом можно договориться?
— Не знаю. Наперед не скажешь. Ты вот что попробуй: Валерий ведь сегодня же вернется на базу. Отправь с ним гарантийное письмо и одновременно записку с предложением оплаты наличными. Если с нашей рации не удастся поговорить с Васильковым, то уж в Важелку-то он сможет прислать ответ.
— Верно, так и поступим, — решил Андрей.
Он был явно доволен: испытательный полигон, выбранный им на севере Вятского края, оказался перспективным полем деятельности, причем гораздо более масштабным, чем думалось поначалу. Но хватит ли у нас времени и сил обследовать все выявленные объекты? Андрей наверняка обдумывал сейчас, как можно ускорить работу на севере. Однако я полагал, что пока у нас в руках слишком мало данных для того, чтобы строить какие-то расчеты. Так оно, в общем, и вышло.
IV
В Важелке мы приземлились на выгон, с которого согнали привычно пасущихся там коров, — дело известное, не пропадать же земле даром. Сколько раз мне случалось гнать коров с полосы, заходя прямо на них и пугая ревущим мотором. На скатах крыши аэродромного домика был написан номер населенного пункта для ориентации с воздуха. Непонятно только, как эта система работает зимой, когда крыши напрочь завалены снегом.
Улетать обратным рейсом в Киров собралось уже несколько человек. Среди них двое выделялись явно городской одеждой: высокий плечистый мужчина с бородкой, эдакий ушкуйник или вольный казак из флотилии Стеньки Разина, и миловидная очень молодая женщина, явно при нем. Мы сразу перекинулись с ним любопытствующими взглядами. А чуть позже, передавая Валерию бумаги для Василькова, мы снова оказались рядом. И тут выяснилось, что ушкуйник провожает, а не летит. Он обнял женщину, поцеловал ее, затем подсадил в фюзеляж и подал вслед чемодан. Пообещав сделать все, о чем мы просим, Валерий попрощался и тоже поднялся на борт. Ушкуйник не уходил. Вот уж изнутри закрыли дверь, потом чихнул и запустился мотор. Аппарат двинулся с места и развернулся для разбега против ветра. Провожающий замахал рукой. Самолет с ревом пошел на взлет. Махать дальше стало бесполезно. Заметив, что я наблюдаю за ним, ушкуйник без церемоний подошел ко мне и представился.
— Я главный врач здешней больницы, Александр Березин. Вы к кому-то в поселке?
— Нет, мы — небольшая экспедиция. Я ее участник, Николай Волгин.
Пожимая его руку, я невольно обратил внимание на то, как она велика и сильна.
— Вы хирург? — догадался я.
— Хирург, — с удовольствием подтвердил он. — А вы пилот?
— Да пилот, правда, теперь уже бывший.
— Что так?
— Возраст.
— Вам много не дашь, — возразил он.
— А у нас и не держат до старости, — объяснил я.
— А экспедиция, если не секрет, зачем?
— Ищем следы пребывания НЛО, в том числе на почве.
— Ну-у! — пораженно воскликнул он. — А где?
— К северу от Важелки, у границы с Коми.
— Серьезно?
— Серьезно. Можем показать бумагу из комиссии при Академии наук.
— Да нет, я не о бумагах. Мне они… — он прервал сам себя, чтобы не сказать незнакомому, что он о них думает и как вообще расценивает бумаги… — К тому же я и не местная власть, хотя, к слову сказать, все-таки избран членом районного совета. Меня интересует насчет НЛО — это вы серьезно?
— Вполне серьезно, — подтвердил я, — и несмотря на всю их неуловимость для науки.
— Тогда приглашаю вас ко мне. Жену вот проводил, в квартире при больнице места много, никого не стесните.
— Так нам сразу надо на место. Времени у нас мало.
— А куда вы сегодня пойдете? — возразил он. — Все равно Ивана Абатурова дома нет. Будет только вечером.
— А при чем здесь этот Иван?
— А при том, что он завтра пойдет в свою избушку, как раз в ту сторону, куда вам надо. Лучшего проводника не найти. Вы же дороги не знаете?
— Нет.
— Ну тогда и дождитесь его, только время сэкономите. Так идем?
— Сейчас скажу о вашем приглашении нашему лидеру. А кроме Ивана туда некому провести?
— В данное время нет. Один он свободен. Это я вам точно говорю.
«Точно так точно», — подумал я и пошел сообщать о предложении Березина Андрею.
Тот подумал, взвесил «pro» и «contra» и решил, что даже при полусуточной задержке с проводником мы доберемся до места скорее, чем идя самостоятельно. Я вернулся к доктору и сказал, что мы согласны.
— Вот и хорошо, — обрадовался он. — Пойдемте. Нам на ту сторону.
Поселок от аэродрома отделяла не то речка, не то река. Она была быстра, и в этом месте ее ширина доходила метров до сорока. Подвесной пешеходный мостик был поднят высоко над водой и даже над берегом — до его шаткого настила надо было подниматься по ступеням, как на второй этаж. Сверху провисший узкий мост выглядел пугающе, но толстые тросы внушали доверие.
— С него часто падают?
— Нет, не очень. С пьяных глаз.
— Неужели мало пьют?
— Не-е… пьют как полагается. Падают редко.
— Выплывают?
— Кто как.
— А вообще у вас работы много? Как у хирурга?
— Да, в общем, хватает. То аппендицит, то ножевое ранение, то травма на лесозаготовках, то еще что-нибудь.
— А оборудование? Все есть, что полагается?
— Какое там! — махнул он рукой. — Света и то иногда не бывает. Даже во время операции. В поселке дизель вырубают в одиннадцать часов. Дальше делай как хочешь. Не так давно оперировал одного, пырнули ножом в живот. К концу операции вырубили свет, хотя я и послал сказать, чтоб не вырубали. Пришлось заканчивать при фонариках.
— И как?
— Да плохо. Пациент умер. Назначили экспертизу. Обнаружили, что я не все разрезы зашил. Один маленький — с сантиметр — остался.
