Комментарий к роману "Евгений Онегин" - Владимир Набоков

было бы выше всякого понимания, если не увидеть в этом некую поэтическую справедливость: ведь мисс Дейч настолько изуродовала строфу XXXIII гл. 1 и оставила в ней так немного от Пушкина, что сама же не распознала ее в (слегка переодетой) цитате у Труайя. В ее «переводе» 1936 г. читаем:

The billows covered them with kisses,My lips were envious of their blisses!

Волны покрывали их поцелуями,Мои губы завидовали их блаженству!

У прочих пересказчиков:

How like the billow I desiredTo kiss the feet which I admired!

Как, подобно волнам, желал яЦеловать эти восхитительные ножки!

(незатейливый подполковник Сполдинг)

And those dear feet aroused my longingTo kiss them, like the billows thronging!

И те ножки возбуждали во мне желаниеЦеловать их, подобно теснящимся волнам!

(нарушитель приличий проф. Эльтон)

I would have found it ah! how sweet,As did the waves, to kiss her feet.

Ax, какое это было бы блаженство —Целовать ее ножки, как волны

(беспомощная мисс Радин)

6 …милых ног… — Поскольку уже так много написано о принадлежности последних, мне придется осветить еще некоторые подробности.

В необыкновенных, прекраснейших строках, которые Пушкин добавил к началу «Руслана и Людмилы» через четыре года после опубликования поэмы

Там лес и дол видений полны;Там о заре прихлынут волныНа брег песчаный и пустой —

из этих волн рождаются и чредой выходят из ясных вод тридцать прекрасных витязей. Здесь же, в ЕО, гл. 1, XXX–XXXIV, читатель, в ушах которого еще не стихли звуки Страны театральных чудес из предыдущего отступления (XVIII–XX), а пред внутренним взором все еще танцует Истомина (XX, 8—14), уже приглашен на следующее волшебное представление, где катятся колдовские волны (XXXIII) и возникают невидимки-женщины, чьи ножки только и можно разглядеть.

Любители прототипов, как правило, ищут одну-единственную обладательницу таинственных ножек, тогда как Пушкин на протяжении строф XXX–XXXIV писал о нескольких, и подтвердил это в гл. 5, XL, 7, когда вспомнил свое отступление (гл. 1) «о ножках мне знакомых дам»:

А. Взращенная в восточной роскоши, никогда не жившая на севере России дама из строфы XXXI, которую поэт любил в начале своих южных странствий.

Б. Обобщенная и многоликая дама из строфы XXXII, называемая «Эльвиной» (поэтический синоним «Мальвины», «Эльвиры» и «Эльмины») и предстающая перед нашим поэтом в различных позах и обстоятельствах.

В. Дама на побережье: строфа XXXIII.

Г. Дама, с которой поэт совершал прогулки верхом (возможно, в Кишиневе или в Каменке): строфа XXXIV.

Итого как минимум четыре женщины, чье предположительное или возможное существование в «реальной жизни» не представляет ни малейшего интереса.

8 Кипящей младости моей… — Распространенное французское клише, русская версия которого встречается в поэзии Пушкина и околопушкинского созвездия с навязчивой частотой. То же, что «пылкая молодость» у латинских поэтов.

См. у Вольтера «Екклезиаст в кратком изложении» («Précis de l'Ecclésiaste», 1756, опубл. в 1759), первая строка: «Dans ma bouillante jeunesse…»[254]; или, в собирательном смысле, у Монтеня, в «Опытах», кн. III, гл. 5, «О стихотворениях Вергилия» (1586, опубл. в 1588): «Cette verte et bouillante jeunesse…»[255]

10 Армид… — Французский лексикон определяет Армиду так: «Nom donné par autonomase à une femme qui réunit l'art de séduire à la beauté et aux grâces»[256].

Источник чувственного образа стихов 8—12 прослеживается легко: это «Освобожденный Иерусалим» (1581) Тассо: «Armide… est couchée sur le gazon; Renaud est couché dans ses bras. Son voile ne couvre plus l'albâtre de son sein… elle languit d'amour: sur ses joues enflammées brille une sueur voluptueuse qui l'embellit encore»[257] (переложение принца Шарля Франсуа Лебрена, «La Jérusalem délivrée» [1774], XVI).

XXXIV

Мне памятно другое время!В заветных иногда мечтахДержу я счастливое стремя…4 И ножку чувствую в руках;Опять кипит воображенье,Опять ее прикосновеньеЗажгло в увядшем сердце кровь,8 Опять тоска, опять любовь!..Но полно прославлять надменныхБолтливой лирою своей;Они не стоят ни страстей,12 Ни песен, ими вдохновенных:Слова и взор волшебниц сихОбманчивы… как ножки их.

8 …тоска… — Ни одно английское существительное не передает всех оттенков этого слова. На самом глубоком и мучительном уровне это чувство сильнейшего душевного страдания, часто не имеющее объяснимой причины. В менее тяжелых вариантах оно может быть ноющей душевной болью, стремлением непонятно к чему, болезненным томлением, смутным беспокойством, терзанием ума, неясной тягой. В конкретных случаях оно означает стремление к кому-то или чему-то, ностальгию, любовные страдания. На низшем уровне — уныние, скуку. (См. также коммент. к гл. 3, VII, 10.)

9 …надменных… — Слово использовано здесь не в своем буквальном смысле, а явно в качестве стилистической имитации, и по звучанию и по значению, французских inhumaines, beautés inhumaines — «безжалостных красавиц», «мучительниц», столь часто встречающихся в мадригалах XVIII в.

10—12 Томашевский (Акад. 1937, с. 262) пишет, что эти две строчки есть в тетради 2366, л. 34 об.

14 Обманчивы… — Переводчику здесь соблазнительно воспользоваться формулой as false as fair («красота вероломна»), но в данном контексте false было бы скорее изменчивы. Более того, следует помнить, что «обман» на самом деле имеет в виду невыполнение телесных обещаний (см. строфу XXXII), — малая толика игривой порочности легко сходит нашему поэту с рук, как и его французским поводырям.

В черновой рукописи (2369, л. 14 об.) строфа XXXII идет за той, что следует после строфы XXXI и теперь имеет номер XXXIV.

5 Отвергнутое чтение в беловой рукописи:

Держу бразды, хватаю стремя…

XXXV

Что ж мой Онегин? ПолусонныйВ постелю с бала едет он:А Петербург неугомонный4 Уж барабаном пробужден.Встает купец, идет разносчик,На биржу тянется извозчик,С кувшином охтенка спешит,8 Под ней снег утренний хрустит.Проснулся утра шум приятный.Открыты ставни; трубный дымСтолбом восходит голубым,12 И хлебник, немец аккуратный,В бумажном колпаке, не разУж отворял свой васисдас.

1 Что ж мой Онегин? — Ср. у Байрона в «Беппо», XXI: «Но ближе к делу» — и в «Чайльд Гарольде», песнь II, строфа XVI: «Но где ж Гарольд?»

2 В постелю с бала едет он — «Третьего дня был бал у князя **, — пишет барышня из „романа в письмах“, который Пушкин начал в 1829 г. (экспериментируя с архаичным жанром). — Танцовали до пяти часов». Онегин — и того дольше.

3—4 А Петербург неугомонный / Уж барабаном пробужден — Отметим красоту чисто пушкинского сочетания двух строк подряд с двойным скадом и с необычайно выразительными аллитерациями, основанными на повторяющихся ударных и безударных у и бу и на перекличке о и н. Неугомонный город насчитывал 377 800 жителей.

5 <…>

7 С кувшином охтинка спешит… — Охта — восточная часть Петербурга, на восточном берегу Невы, тянется полосой с севера на юг и по-фински называется Оха. Охтинка спешит с кувшином молока, снег «поет» под ее ногами (как где-то сказал о хрустящем снеге Вальтер Скотт).

Хотя в ЕО этой реминисценции и нет, любопытно сравнить утренний Петербург Пушкина с утренним Лондоном Джона Гэя в поэме «Тривия, или Искусство ходить по улицам Лондона» (John Gay, «Trivia, or the Art of Walking the Streets of London», 1716), где мелом на дверях подсчитывает свою выручку молочница, «гремит пергамент барабана», спешат уличные торговцы, катятся повозки, открываются лавки и т. д.

9 Проснулся утра шум приятный… — Похожий стих есть в «Полтаве» (1828), ч. II стих 318: Раздался утра шум игривый. Ср. эти эпитеты с теми, что используют английские поэты: «the busy hum of men» («гуденье занятой толпы») у Мильтона и «the Noise of busy Man» («Шум занятого Человека») у Джона Дайера.