Патриот - Терри Пратчетт

Адресуя жест расположившемуся у ближайшего шатра д’рыгу, он театрально помахал пачкой. Тот в ответ пожал плечами.

От костра осталась лишь кучка пепла, но Ваймс, в тщетной надежде найти тлеющий уголек, все тыкал и тыкал в нее палкой.

Его самого поражало, до чего он зол. Ахмед – ключ ко всему, это ясно. А они застряли здесь, посреди пустыни, а Ахмеда и след простыл, а они в лапах… спокойных, милых людей, просто с ума сойти! Но они ведь разбойники, нечто вроде сухопутных пиратов, хотя Моркоу наверняка возразил бы: мол, и среди разбойников есть приличные люди. Ты их гость, а значит, они мягкие, как пирог с патокой… или с овечьими глазами – или какую еще дрянь засовывают тут в пироги?

На озаренном лунным сиянием песке что-то шевельнулось. С дюны соскользнула тень.

Ночная пустыня огласилась воем.

Даже самые крохотные волоски на спине Ваймса встали дыбом – точь-в-точь как в свое время шерсть на спинах у его очень далеких предков.

Ночь всегда стара. Слишком часто ему доводилось ходить темными улицами в самые глухие часы, когда ночь простиралась в бесконечность, и он нутром чуял, что дни, короли и империи приходят и уходят, а ночь остается всегда такой, как была, древней и неизменной, и ее возраст измеряется бесконечностью. В бархатных тенях просыпаются ужасы, и, хотя природа когтей может меняться, природа зверя не меняется никогда.

Очень медленно он поднялся и потянулся за мечом.

Меча не было.

Его забрали. И даже не…

– Какая замечательная ночь, – произнес кто-то у него за спиной.

Рядом стоял Джаббар.

– Кто там бродит? – шепотом спросил Ваймс.

– Враг.

– Который из них?

В ответ ярко сверкнули зубы.

– Мы это обязательно выясним, оффенди.

– На нас могут напасть? Но зачем?

– Может, оффенди, они считают, у нас есть что-то очень нужное им.

Еще несколько теней скользнули в ночи.

А одна выросла прямо за спиной Джаббара, склонилась и подняла его в воздух. Огромная серая рука выхватила ятаган из-за пояса д’рыга.

– Как прикажете с ним поступить, сэр?

– Детрит?

Рукой со все еще болтающимся в ней д’рыгом Детрит отдал честь.

– Все на месте, и все в порядке, сэр!

– Но… – И тут до Ваймса дошло. – Сейчас ведь мороз! И твоя голова опять работает!

– И куда лучше прежнего, сэр.

– Это джинн? – подал голос Джаббар.

– Не знаю, хотя мне бы сейчас джин очень не помешал, – ответил Ваймс. Наконец ему удалось нащупать в кармане несколько спичек. Одну он зажег. – Опусти его, сержант, – произнес командор, с наслаждением затягиваясь сигарой и пробуждая ее к жизни. – Джаббар, это сержант Детрит. Ему ничего не стоит переломать тебе все кости, включая те маленькие, в пальцах, обычно они довольно долго…

Мрак со звуком «шшвуп» вдруг расступился, что-то просвистело мимо шеи Ваймса, а уже в следующее мгновение на него обрушился Джаббар и повалил на землю.

– Они стреляют в свет!

– М-м-в-в-ф-ф?

Осторожно приподняв голову, Ваймс сплюнул перемешавшийся с табаком песок.

– Господин Ваймс?

Так мог шептать только Моркоу. В его понятии шепчут там, где врут и интригуют, поэтому если под давлением обстоятельств капитан и шептал, то очень громко. Моркоу показался из-за ближайшего шатра с крохотной лампой в руке – к вящему ужасу Ваймса.

– Убери эту чертову…

Но он не успел закончить фразу, потому что где-то в ночи закричал человек. Это был пронзительный вопль, внезапно оборвавшийся.

– А. – Моркоу, присев на корточки рядом с Ваймсом, задул лампу. – Это Ангва.

– По-моему, совсем непохо… О. Понял, – поморщившись, сказал Ваймс. – Она там, да?

– Я и раньше ее слышал. Думаю, она неплохо проводит время. В Анк-Морпорке ей нечасто удается так расслабиться.

– Э-э… да, конечно…

Ваймс попытался представить себе расслабляющегося вервольфа. Но вряд ли Ангва станет…

– А вы двое… гм… неплохо ладите, правда? – произнес он, напряженно вглядываясь в темноту в поисках знакомой фигуры.

– О да, все прекрасно, сэр. Лучше не бывает.

«И то, что она периодически превращается в волка, тебя не смущает?» Но спросить это у Ваймса не повернулся язык.

– Никаких, значит… проблем?

– Что вы, какие проблемы, сэр. Она сама покупает себе собачьи бисквиты, и в двери я вырезал для нее специальную створку. А полнолуние я просто пережидаю.

Из темноты донеслись крики, потом из мрака вырвалась фигура, метнулась мимо Ваймса и исчезла в шатре. Дверь она не искала. Просто на полной скорости врезалась в полотнище и продолжала движение, пока шатер не обрушился.

– А это что такое? – осведомился Джаббар.

– Боюсь, тут могут потребоваться некоторые дополнительные объяснения, – пробормотал Ваймс, выходя из оцепенения.

Детрит с Моркоу уже распутывали обрушившийся шатер.

– Мы – д’рыги, – с упреком произнес Джаббар. – Нам положено складывать шатры бесшумно, а не…

Лунного света было более чем достаточно. Ангва, усевшись, вырвала из рук Моркоу кусок полотнища.

– Спасибо большое, – огрызнулась она, поспешно заворачиваясь обратно. – И чтобы кто чего не подумал, сразу говорю: я просто цапнула его за задницу. Правда, хорошенько. Но можете поверить, удовольствия мне это не доставило.

Джаббар посмотрел на пустыню вокруг, на песок, на Ангву. Ваймс видел, что д’рыг думает, и очень напряженно. Поэтому в порыве человеческого соучастия он по-братски положил Джаббару руку на плечо.

– Лучше я тебе все объясню… – начал было он.

– Там не меньше двухсот солдат! – резко произнесла Ангва.

– …Попозже.

– Они окружают вас! И вид у них угрожающий! У кого-нибудь есть подходящая одежда? И приличная еда? И чего-нибудь попить? Тут совсем нет воды!

– До рассвета они атаковать не решатся, – сказал Джаббар.

– И что нам в таком случае делать? – спросил Моркоу.

– Атаковать их! На рассвете!

– А. Э. Могу ли я предложить альтернативную тактику?

– Альтернативную? Атаковать – это правильно! Как раз для этого рассвет и существует.

Моркоу отдал Ваймсу честь.

– Я читал вашу книгу, сэр. Пока вы… спали. Тактикус много пишет о превосходящих силах противника и о том, как действовать в подобных случаях, сэр.

– И?

– Он утверждает, что надо пользоваться любой возможностью ослабить противника. Можно, к примеру, напасть на них прямо сейчас.

– Но сейчас ведь темно!

– И для врага тоже, сэр.

– Не просто темно, а хоть глаз коли! Мы не увидим, с кем сражаемся! Половину времени мы будем палить друг в друга!

– Мы, сэр, не будем, потому что нас всего ничего. И знаете что, сэр? Надо просто подползти поближе и хорошенько пошуметь, а остальное предоставить им. Как говорит Тактикус, ночью все армии одного размера.

– В этом что-то есть, – поддержала Ангва. – Они шныряют по одному или по парам и одеты примерно как… – Она махнула в сторону Джаббара.

– Джаббар, – представил Моркоу. – Он тут как бы не вождь.

Джаббар нервно улыбнулся.

– В вашей стране часто случается, чтобы волки превращались в голых женщин?

– Максимум раз в месяц, и то если очень не повезет, – огрызнулась Ангва. – Кстати, мне не помешает одежда. А также меч, если будет драка.

– Гм-м, полагаю, клатчцы придерживаются особого мнения относительно участия женщин в боевых действиях… – начал было Моркоу.

– О да, Синеглазка! – подтвердил Джаббар. – Мы, д’рыги, считаем, что они должны уметь очень хорошо драться!

Лодка всплыла под молом, раздвинув в стороны мертвую грязную воду. Люк медленно откинулся.

– Пахнет как дома, – заметил Шнобби.

– В такой воде может что угодно водиться, – поморщился сержант Колон.

– В ней и дома что угодно водится, сержант.

Фреду Колону потребовалось приложить некоторые усилия, чтобы устойчиво встать на осклизлой древесине. С теоретической точки зрения этот его поступок вполне можно было счесть геройским. Он и Шнобби Шноббс, храбрые воины, вступали на вражескую территорию. К несчастью, Колон знал, что иного выхода у них не было, потому что в Лодке оставался лорд Витинари, который, откажись они геройствовать, весьма недвусмысленно вскинул бы брови.

Колон всегда считал, что герой – это нечто вроде заводного механизма, который идет и со славой погибает за бога, страну и яблочный пирог – или какое там кушанье готовит в своей деревне его старушка-мать? И сержанту никогда не приходило в голову, что герои могут идти на верную погибель только потому, что в противном случае на них могут наорать.

Он склонился к люку.

– Эй, Шнобби, вылазь, – позвал он. – И помни: мы идем на это ради богов, Анк-Морпорка и… – Колону показалось, что упоминание о еде будет весьма уместно. – И ради знаменитого голяшечного сандвича моей матушки!

– А вот моя мать никогда не готовила голяшечных сандвичей, – просипел, вылезая наружу, Шнобби. – Но с чем она чудеса творила, так это с сыром…