Патриот - Терри Пратчетт

– О, вы пришли в себя, сэр.

Эта фраза принадлежала Моркоу, судя по голосу. И по содержанию – тоже. Ваймс попытался повернуть голову.

Его взору предстала белая простыня, на фоне которой маячило перевернутое лицо Моркоу.

– Они спрашивали, не развязать ли вас, но я их отговорил, вы ведь давно толком не отдыхали, – продолжал Моркоу.

– Капитан, руки и ноги у меня действительно вот-вот заснут мертвым сном… – прорычал Ваймс.

– О, прекрасно, сэр! По крайней мере они выспятся.

– Моркоу!

– Да, сэр?

– Сейчас я отдам тебе один приказ и хочу, чтобы ты выслушал его очень внимательно.

– Само собой, сэр.

– Я к тому, что это будет не предложение, не просьба и даже не намек.

– Я понял, сэр.

– Как ты знаешь, я всегда поощрял в моих подчиненных не слепую исполнительность, но инициативу и самостоятельное мышление, однако рано или поздно возникает необходимость в буквальном и незамедлительном исполнении инструкций.

– Абсолютно согласен, сэр.

– Так вот, развяжи меня немедленно, не то я засуну эти веревки тебе сам знаешь куда!

– Кажется, сэр, в вашу формулировку вкралось некое противоречие…

– Моркоу!

– Конечно, сэр.

Веревки перерезали. Ваймс сполз на песок. Верблюд повернул голову, пару секунд разглядывал его ноздрями, после чего презрительно отвернулся.

Пока Моркоу освобождал своего командора от пут, Ваймс постарался принять сидячее положение.

– Капитан, а почему это ты в белой рубахе?

– Это называется бурнос, сэр. Очень удобное одеяние для пустынного климата. Бурносы нам дали д’рыги.

– Вам?

– Ну да, всем остальным.

– И у всех все в порядке?

– О да.

– Но ведь нас атаковали…

– Да, сэр. Но они только хотели взять нас в плен. Реджу, правда, в суматохе отрубили голову, но потом сами же пришили ее обратно, так что никто серьезно не пострадал.

– А мне казалось, д’рыги пленных не берут…

– Я и сам теряюсь в догадках, сэр. Но они сказали, если мы попытаемся сбежать, то они отрежут нам ноги, а Редж сказал, что ниток у него на всех не хватит…

Ваймс потер шишку на голове. Вдарили с такой силой, что в шлеме образовалась вмятина.

– Что я сделал не так? – пробормотал Ваймс. – Я ведь взял в плен их главного!

– Насколько я понимаю, сэр, для д’рыгов командир, проявивший глупость и позволивший так легко себя победить, больше не командир и не заслуживает того, чтобы за ним следовать. Сугубо клатчские понятия.

«И вовсе в его словах нет никакого сарказма», – попытался убедить себя Ваймс, а Моркоу тем временем продолжал:

– Сказать по правде, сэр, командиры для них вообще не очень много значат. Они для них как украшение. Так, для виду. Типа, чтобы кричать «В атаку!».

– Командиры, Моркоу, нужны не только для этого.

– А д’рыги считают, что кричать «В атаку!» – это более чем достаточно.

Ваймс с трудом поднялся на ноги. Не признающие своего хозяина мышцы конвульсивно подрагивали. Он сделал несколько неверных шагов и едва не упал.

– Позвольте помочь вам, сэр… – подхватил его Моркоу.

Солнце садилось. У подножия дюны расположились потрепанные шатры, горели костры. Кто-то смеялся. Звуки были совсем не тюремными. Хотя, с другой стороны, подумал Ваймс, пустыня держит лучше всяких решеток. С ногами или без, все равно неизвестно, в какую сторону бежать.

– Д’рыги, как и все клатчцы, очень гостеприимные люди, – произнес Моркоу, словно бы цитировал какой-то путеводитель. – Относятся к гостеприимству очень и очень серьезно.

Д’рыги сидели у костра. Вместе со стражниками, которых также убедили переодеться в более практичную одежду. Шелли смотрелась совсем как девочка, обнаружившая в сундуке материнское платье (если, конечно, не обращать внимания на железный шлем), Редж Башмак смахивал на мумию, а Детрит напоминал небольшую заснеженную гору.

– От жары он стал совсем… неразумным, – прошептал Моркоу. – А констебль Посети вон там, спорит. На Клатчском континенте насчитывается шестьсот пятьдесят три религии.

– Очень рад за констебля Посети.

– А это Джаббар, – сообщил Моркоу.

Экспонат Джаббар, на вид представляющий собой несколько более древнюю версию Ахмеда 71-й час, встал и своеобразным поклоном поприветствовал Ваймса.

– Оффенди, – сказал он.

– Он у них… в общем, навроде официального мудреца, – объяснил Моркоу.

– Значит, это не он кричит «В атаку!»? – От жары голова Ваймса гудела.

– То обязанности командира, сэр, – возразил Моркоу. – Когда он у них есть.

– Стало быть, Джаббар говорит им, когда и как атаковать? – высказал блестящее предположение Ваймс.

– Главное, вообще атаковать, оффенди, – вмешался Джаббар. – Мой шатер – твой шатер.

– В самом деле? – удивился Ваймс.

– Мои жены – твои жены…

Ваймс запаниковал.

– Что, правда?

– Моя еда – твоя еда… – продолжал Джаббар.

Ваймс посмотрел на блюдо у костра. Судя по виду, на ужин сегодня подавали баранину. Или козлятину. Джаббар склонился, оторвал от туши большой ломоть и протянул Ваймсу.

Сэм Ваймс посмотрел на ломоть. Тот ответил ему долгим взглядом.

– Лучшая часть, – сообщил Джаббар и проиллюстрировал сказанное аппетитными причмокивающими звуками.

И добавил что-то на клатчском. Сидящие вокруг костра приглушенно засмеялись.

– Похоже на овечий глаз, – с сомнением в голосе произнес Ваймс.

– Да, сэр, – кивнул Моркоу. – Однако будет крайне неразумным…

– Знаешь что? – взорвался Ваймс. – По-моему, здесь играют в небольшую игру под названием «Посмотрим-что-оффенди-проглотит». И это, мой друг, я глотать не стану.

Джаббар одобрительно посмотрел на него.

Хихиканье затихло.

– А ты и в самом деле видишь дальше других, – сказал он.

– Как и это твое угощенье, – огрызнулся Ваймс. – Отец всегда говорил мне: сынок, не ешь то, что может подмигнуть тебе в ответ.

Настал один из тех «все-висит-на-волоске» моментов, когда чаша весов может склониться в любую сторону, а ситуация разрешается либо громовым хохотом, либо смертью на месте.

Джаббар хлопнул Ваймса по спине. Глазастый ломоть улетел в пустынный мрак.

– Отлично! Выше всех похвал! Первый раз за двадцать лет не срабатывает! А теперь садись, угощайся вкусным рисом и бараниной, нежной, что девушка!

Ваймс слегка расслабился. Его втянули в круг. Задницы задвигались, освобождая ему место, и перед ним положили большой ломоть хлеба, на который водрузили истекающее соком мясо. Ваймс как можно более вежливо произвел пробный надкус, после чего, уже не сомневаясь, приступил к трапезе. В еде он руководствовался лишь одним принципом: узнаёшь по крайней мере половину, значит, скорее всего, переваришь и остальное.

– Итак, стало быть, мы твои узники, господин Джаббар?

– Что ты, почетные гости! Мой шатер…

– Но ты… как бы это выразиться?.. хочешь, чтобы мы некоторое время пользовались твоим гостеприимством?

– У нас есть традиция, – пожал плечами Джаббар. – Человеку, который гостит у тебя в шатре – даже если он твой злейший враг, – ты обязан оказывать гостеприимство три пня.

– Как-как? – не понял Ваймс. – Три пня?

– Я учил язык на… – Джаббар сделал неопределенный жест. – Такая деревянная штука, морской верблюд…

– На корабле?

– Точно! Но слишком много воды! – Он опять огрел Ваймса по спине, так что на колени командора пролился горячий жир. – Куда ни пойди, кругом говорят на анк-морпоркском, оффенди. Это язык… купцов.

Последнее слово он произнес таким тоном, каким произнес бы, допустим, слово «червяк».

– Стало быть, ты выучил язык, чтобы знать, как правильно сказать: «Гоните сюда свои кошельки»? – поинтересовался Ваймс.

– А зачем это говорить? – искренне удивился Джаббар. – Мы их все равно отбираем. Но вот когда нам, – он с поразительной точностью плюнул в костер, – велят перестать так делать, это неправильно. Мы что, вред кому причиняем, а?

– О нет, только убиваете и отнимаете имущество.

Джаббар опять расхохотался.

– Вали говорил, ты большой дипломат! Нет-нет, мы не убиваем купцов! С какой стати нам убивать купцов? Где смысл? Это так же глупо, как убивать дареного коня, несущего золотые яйца!

– Уж конечно, такую редкость убивать не стоит – лучше зарабатывать, показывая его на ярмарках.

– Если убивать купцов, если грабить слишком много, они больше не вернутся. Получится глупо. А если их отпустить, они опять разбогатеют – и их ограбят наши сыновья. Это мудро.

– Гм-м… то есть все как в сельском хозяйстве? – уточнил Ваймс.

– Верно! Но если купцов сажать в землю, они не очень хорошо растут.

Солнце село, и сразу ощутимо похолодало. Поежившись, Ваймс придвинулся к огню.

– А почему его зовут Ахмед 71-й час? – спросил он.

Разговоры разом смолкли. Внезапно все глаза устремились на Джаббара – не считая того, который некоторое время назад улетел куда-то в верблюжью колючку.