Лев с ножом в сердце - Инна Бачинская

Я все чаще ловила себя на мысли, что мне хочется пожаловаться ей. На неприкаянность, на Игоря, на работу, от которой мало радости. Впрочем, о работе моей она уже высказалась довольно… круто. Светлана Семеновна не признавала жалоб. А мама Ира… Я представила, что будет, если кто-нибудь из ребятишек во дворе тронет Катьку…

— Мы тоже думали, что насовсем, — вздохнула Ира. — Меня домой тянуло со страшной силой. И тебя хотела увидеть. А теперь обратно тянет. Мише вообще здесь не нравится. Да, Миш?

Он кивнул.

— Там у меня подружки. Соседи хорошие. Не поверишь, плакали, когда мы уезжали…

— Но почему так… вдруг? Еще вчера ты ничего не говорила…

— Вчера… А, правда, хорошо погуляли? — Она, улыбаясь, взглянула на меня. — Да ты не горюй, доча. Мы еще разгуляемся. У нас там магазины не очень… А мне подарки еще надо купить девочкам. Да и тебе тоже… И к Митричу сходим, а как же? Спросим про этого, в белом свитере, хорошенького. Дел — непочатый край!

Она говорила, а мне хотелось плакать. Она изо всех сил пыталась убедить меня, что все хорошо, жизнь продолжается, но получалось не очень. Она казалась рассеянной и думала о чем-то своем. Да и Миша, чувствовалось, был не в своей тарелке.

— Что-нибудь случилось? — спросила я, настороженно глядя на нее.

— Не выдумывай, — сказала она. — Все будет тип-топ. Слышишь?

— Ли-за! — закричала Катька. Она улыбалась до ушей, прыгая у меня на руках. Миша был угрюм, моя мать… впервые я видела неуверенность в ее глазах. Она сникла и казалась постаревшей. Одна Катька ничего не понимала и была счастлива…

Глава 23

Ревность

Иллария нажала кнопку на крошечном пульте, и створки ворот плавно разошлись в стороны. Она въехала во двор, заглушила мотор. Было еще совсем светло, небо краснело на западе — к ветреному дню.

Она поднялась на крыльцо, оглянулась. Эхо тут же подхватило звук ее шагов. Она вставила ключ в замочную скважину, беззвучно провернула. Дверь подалась, и она, снова оглянувшись, вошла в темную прихожую. Здесь пахло деревом и сухими цветами, и стояла густая тягучая тишина. Она защелкнула замок, включила свет. Сняла плащ, сбросила туфли и босиком пошла в гостиную.

Иллария бесшумно скользила по зеркальному полу… как привидение, вдруг пришло ей в голову. Мысль оказалась неудачной, она поежилась. Поспешно включила свет. Металлическая люстра вспыхнула и качнулась слегка. Она подошла к бару, достала бутылку коньяка, бокал. Уселась на высокий табурет, стараясь не выпускать из виду дверь. Налила, выпила залпом. Ей было не по себе.

Она опьянела сразу. Сползла с табурета и, пошатываясь, пошла к дивану. Упала на него и как провалилась. Последнее, что она ухватила меркнущим сознанием, был бронзовый бык с мощным крупом и короткими ногами, с человечком на спине. У быка была кроткая кроличья морда и в тонких чешуйках бока. Человечек стоял на его спине, держа в вытянутых руках предмет непонятного назначения, похожий на решето без дна.

— Что это? — удивилась Иллария, увидев быка впервые.

— Понятия не имею, — ответил Кирилл. — Что-то ритуальное. Этой скульптуре около четырех тысяч лет. Месопотамия. Хорош, правда?

— Не может быть! — поразилась она тогда. — Это же целое состояние!

— Это реплика! — рассмеялся он. — К твоему сведению, существуют невероятные технологии старения металлов, нефрита, глины. Только специалист может отличить оригинал от подделки! Идешь по базару — глаза разбегаются, такая древность! А на самом деле — новодел. Вот девочка с гирляндой — настоящая, — добавил он самодовольно.

Фигурке из пожелтевшей слоновой кости высотой около двадцати сантиметров было, по словам Кирилла, две с половиной тысячи лет. Тонкая азиатская девушка в длинном одеянии с широким кушаком держала в руках цветочную гирлянду. Скульптору удалось передать удивительную хрупкость девушки и любопытство, с которым она, склонив голову к плечу, рассматривала гирлянду. Кисть правой руки была отломана, и край гирлянды парил в воздухе.

Он тогда достал из сейфа черный кожаный футляр, раскрыл. На лице его появилось выражение… умиления, восторга, благоговения. Так верующий смотрит на икону, ожидая чуда. Осторожно достал фигурку, поставил на кофейный столик.

— Правда, прелесть? — голос его дрогнул. — А ведь существовала же, мастер с живой резал! Стояла перед ним с гирляндой цветов, а он смотрел…

Иллария с удивлением прислушивалась к взволнованным модуляциям в голосе любовника — с чего это его так разобрало? Фигурка из кости не произвела на нее особого впечатления: бесцветная, слишком… она не сразу подобрала слово — скромная. Ее гораздо больше заинтересовал загадочный чешуйчатый бык.

…Бык смотрел кротко и задумчиво. У стоящего на его спине человечка было удивленное лицо…

Она проспала до самого прихода Кирилла.

— Эй! — он тронул ее за плечо. — Пьяная красавица, просыпайся! Ужин готов? А то сейчас тебя съем!

Иллария смотрела на Кирилла бессмысленным взглядом.

— Ого! Праздник себе устроила? — Он с улыбкой всматривался в ее лицо. — Просыпайся!

— Который час? — спросила она сипло.

— Десять.

Она взглянула в окно — там была ночь. С силой провела ладонями по лицу, окончательно приходя в себя. Вскочила с дивана, покачнулась. Кирилл придержал ее за локоть.

— Куда? Неужели на кухню?

— Я совсем забыла, — сказала поспешно Иллария. — У меня встреча… в десять!

— Придется перенести на завтра, — сказал он. — Надеюсь, встреча деловая? С кем?

— С одним… человеком.

— С Речицким? — спросил он небрежно, не глядя на нее. — Я думал, ты с ним разошлась.

Иллария остро взглянула на любовника — ей не понравился тон Кирилла.

— Нет, — ответила сдержанно. — С другим.

— Интересно, с кем?

— Это моя работа, — сказала она и сразу же поняла, что получилось неудачно.

— Твоя работа? — удивился он, в глазах насмешка. — Ночные свидания — твоя работа?

— Что ты несешь? — Иллария стала закипать. — Мне нужно обсудить с ним… сотрудничество.

Оправдывающийся человек жалок. И не важно, виноват он или нет. Когда на тебя смотрят вот так, прищурившись, улыбаются криво, издевательски, сложив руки на груди… Что это с ним? Иллария не выносила сцен. В этом она тоже похожа на мужчину, как заметил однажды Речицкий. «Терпеть не могу визга, — сказал тогда он. — Мы бы с тобой ужились…»

— С кем? — Кирилл уже не улыбался. Он смотрел на Илларию в упор.

— Ты с ума сошел! — закричала она, а в душе поднималась непонятная тоска. — Ты что, не веришь мне?

Удивительное дело, она была достаточно изворотливой и могла выйти победителем из любой разборки, не теряя хладнокровия. Она всегда знала, что нужно сказать и как. «Ты что, не веришь мне?» — это жалкий лепет. Она опомнилась. Поднялась с дивана. Не глядя на Кирилла, пошла к двери.