Обречённые. Том 1 - Павел Буркин

…Если б не вертолёты, на заводе остались бы все. Но древние винтокрылые машины, почти не бронированные по сравнению с боевыми гравилётами и уступавшие последним во всём, очень вовремя появились на горизонте. Они щедро всадили в развалины всё, что было на борту. С рёвом и ослабленными смогом сполохами из мглы выметнулся факел ракеты — что-то зенитное у местных тоже есть. Один из вертолётов запрокинулся на бок и, разбрасывая во все стороны горящие обломки, рухнул где-то посреди посёлка. Остальные, спустившись пониже и едва не цепляя полозьями верхушки развалин, потянулись прочь. И всё-таки своё дело они сделали.

Мутанты залегли, залегли на удивление грамотно: чувствовалась у них некая, пусть далеко не достаточная, выучка. Даже какие-то начатки дисциплины. Майор Дробышевский не отказался бы узнать имя их инструктора — не для того, разумеется, чтобы погладить по головке. «Шкуру бы содрал с ублюдка, — едва сдерживая клокочущую ярость, думал он. — Все парни там, на заводе, на его совести!»

Дробышевский смотрел, как заводские развалины в очередной — который уже по счёту? — раз исчезли в облаках разрывов. В этот огненный ураган, как слепцы тростью, прощупывая путь впереди себя трассерами, шли пехотинцы, по следам гусениц угодивших в ловушку предшественников скрежетали танки и бронемашины. Подъехавшие самоходки снова и снова утюжили те места, где было замечено хоть какое-то подобие сопротивления. Хорошо бы использовать что-нибудь, работающее по площадям — но увы: какой-нибудь пси-генератор сейчас был бы опаснее для своих, чем для мутантов. Загрохотали очереди в глубине полуразрушенного завода: окружённые поняли, что к ним спешит помощь.

Но особого сопротивления не было: похоже, и сами мутанты понесли огромные потери. Потрёпанная, закопчённая колонна, уменьшившаяся в числе вдвое и сохранившая лишь один танк, ползла по каменным развалам, развернув разнокалиберные стволы «ёлочкой». Стрелять ей было не в кого: с прилётом вертолётов противник как сквозь землю провалился. Но стоило кому-то высунуться из танкового люка, чтобы осмотреться, как где-то в глубине развалин отрывисто бахнуло, испуганное эхо загуляло по развалинам. Высунувшийся всплеснул руками и неуклюже, будто из него вынули хребет, запрокинулся наружу — но тут же исчез под бронёй. Только оставленная на броне простреленной головой кровавая дорожка напоминала о случившемся.

Почерневшие от копоти, местами дымящиеся машины, с чёрными проплешинами на месте сгоревшей активной брони, одна за другой выползали из развалин. Одна, вторая, третья… Пригибаясь, стараясь спрятаться за развалинами, с завода выбирались несколько пехотинцев. Они водили из стороны в сторону автоматами, готовясь, чуть что, открыть огонь. Но стволы молчали: видно, у засевших на заводе подходили к концу боеприпасы…

Гранатомётный выстрел ахнул, когда первый, юркий бронетранспортёр, перевалив через рухнувшую стену и качнув стволом пулемёта, выполз из воронки на проходной. Сверкнув в смоге смазанным росчерком, граната ударила в корму последнего танка. И одновременно тишина взорвалась, разразившись яростными очередями, разрывами гранат, визгом осколков и обломков.

— Всем — огонь по замеченным огневым точкам! — скомандовал Дробышевский в рацию. И снова вставала дыбом земля, разлетались битые кирпичи, взбивали пыль очереди вертолётных пулемётов. Пулемёты вроде замолчали, но ненадолго. Некоторое время спустя они снова загрохотали, но уже — насколько можно судить по данным пеленгаторов — с других позиций.

— Операторам — внести…

Далеко в тылу, где несколько рухнувших стен образовали беспорядочную кучу бетонного крошева, одиноко грохнул выстрел. В горячке боя никто не обратил на него не обратил внимания — но Дробышевский будто получил в спину исполинским кулаком. Из груди вырвался фонтан крови и каких-то ошмётков, тело смачно шлёпнулось в грязь. Мелко заскребли по грязи начищенные сапоги — и тело затихло. А атакующие, ещё не понимая, что случилось, уже откатывались назад: им казалось, что с тыла тоже кто-то напал…

Ярцефф перезарядил винтовку, взглянул на показания трофейного пеленгатора. Губы искривила злая усмешка. Уходят, придурки, испугались за свои задницы. Теперь, похоже, командовать некому. Значит, следующая атака начнётся через несколько часов — когда вызванные уцелевшим младшим офицером подкрепления прибудут на место, а гравилёты снова проштурмуют развалины. Что ж, передышка — то, что нужно. До вечера ещё надо дожить, и любая задержка на руку осаждённым…

Курт забросил винтовку на плечо, сложил пеленгатор движений — и осторожно, прячась в руинах, пополз в сторону, огибая расположение врага. Есть ещё одна группа, её командир может взять руководство на себя…

Это было какое-то безумие. Впечатление такое, что фокусник поймал в беличье колесо само время, и оно движется по кругу. Обстрел — атака, обстрел — атака, иногда, для разнообразия, попытки высадить воздушный десант. В таких случаях выручали крупнокалиберные пулемёты, а также переносные зенитно-ракетные комплексы. Тоже полуторавековой давности, примитивные по нынешним временам, но надёжные, как кузнечный молот. Если прав Ярцефф, эти устройства тоже родом из России. Как их там, «Игла», или «Стрела», или вовсе «Пила»? Ярцефф и сам толком не знал, но быстро разобрался, как они работают. Ракета угодила в машину в момент отключения энергоброни — и броня обычная, железная, не уступающая танковой, не выдержала. Новейший гравилёт, даже спроектированный больше, чем через век после ПЗРК, а созданный вовсе недавно, испустил струю чёрного дыма — и клюнул тяжеловесным носом вниз, с маху врезавшись в уцелевшую стену цеха. Стена обрушилась с оглушительным грохотом, подняв сноп пыли — но и сам гравилёт, опрокинувшись, отвесно рухнул вниз: видимо, вышел из строя антиграв. Остатки машины дымились, вращались какие-то колёса и шестерни, но никого живого через бронедвери не выбралось.

Ближе к вечеру по заводу несколько раз прошёлся огненный вал ракетных систем залпового огня, его утюжили ракетами, долбали с безопасного расстояния самоходки. И снова ползли, перемалывая гусеницами бетон и кирпич, танки и броневики, вытянувшись цепями, шла пехота охранения. Но из огненного ада, из такой круговерти, в которую и смотреть-то страшно, снова и снова летели рвавшие стрелковые цепи очереди, поражавшие броню огненные болиды, охочие до летающих целей ракеты. Где не удавалось остановить врага за оградой, резались в рукопашную. Если прорывались танки, шли в ход набитые взрывчаткой рюкзаки — и смельчаки, ценой жизни спасавшие товарищей. И раз за разом откатывался назад прибой камуфляжной расцветки, оставляя на заводских развалинах изуродованные трупы…

…А в спины наступающим редко, но метко летели крупнокалиберные пули. Ярцефф воевал так, как привык на Луне: расчётливо — но бесстрашно. И совершенно беспощадно.

Интерлюдия 1. Одиночество

Клешни плавно потянули гашетку, плазменная пушка коротким импульсом ударила в танк. Толстенная композитная броня, ящички активной брони, да вдобавок полуметровый слой брони энергетической (самой по себе способной удержать почти любой снаряд или ракету) для плазмопушки были не толще бумаги. Струя раскалённых частиц ударила в броню, испарила целый сегмент, и уже на излёте достала боеукладку. Внутри танка рвануло, сноп огня поднял тяжеленную башню с пушкой и зенитным пулемётом, перевернул и с маху бросил на горящую боевую машину пехоты. Всё вроде, больше на дороге ничего не шевелится.

Хитрый Пак отёр пот со лба: колонна была уже третья. Пока Отшельник (как на самом деле звали это таинственное существо, он не мог и предположить) помогал так, что лучше и не надо: гравилёт лихо уклонялся от снарядов, ракет и струй раскалённой, испаряющей любой материал плазмы, выпускал ракеты, а потом лупил из пушки — и новомодной, плазменной, и обычной, пороховой. Ещё на гравилёте был боевой лазер, но его выстрелы жрали чудовищное количество энергии. Вдобавок в дыму и тумане, в самом сердце Подкуполья, лазер терял свою убойную силу, рассеиваясь в многослойном смоге. Значит, прибережём его для Забарьерья.

Усталость навалилась постепенно и незаметно, но сопротивляться ей всё труднее. Его взгляд больше не пробивал мрак Подкуполья, только скользил по обтекающим бронестекло облакам. В них не было ни просвета. Не видно ничего, что могло бы подсказать, где враг, где свои.

Очередь из старой, но оттого не менее эффективной пушки прошелестела мимо. Пак не знал, как называется та странная, ни на что не похожая машина, задравшая к небу содрогающиеся счетверённые стволы. Зато знал, что эта дрянь несёт смерть.

«Уклонись!» — прошелестело в голове. Отшельник всё-таки выручил, показав врага. Голос был совсем слаб, и это страшило. Но пока он жив, надо драться. Пак был достаточно умён, чтобы понять: один он не остановит эту бронированную лавину, да и сотня Паков, наверное, бы не справилась. Но остановиться? И оставить неотомщёнными собственное унижение, поселковую детвору, истреблённую ради забавы, Попрыгушку Леду, которую тоже убили они? Ну, ещё бы, она ведь путалась с ним, мутантом и выродком из проклятого выродившегося Подкуполья… Да что о Попрыгушке говорить — даже Чудовище, которого Отшельник упорно называет Бигом, тоже хотело жить. А его убили. Просто так, от нечего делать. Значит, нет им ни пощады, ни прощения. И пока он жив, надо драться. Пусть даже бой — безнадёжен.