Обречённые. Том 1 - Павел Буркин

Страх почти сразу же умер. Потому что все звуки, пусть лишь на миг, забил грохот взрыва. То, что осталось от проходной, встало дыбом, бетонное крошево взметнулось, наверное, метров на двадцать: верхний край пышного чёрно-багрового султана потерялся в смоге. Помнится, Ярцефф заложил там целых десять килограмм гексогена, но этого капитану КСО показалось мало. В ход пошли старые шестидюймовые снаряды, орудия к которым всё равно не было. Жаль только, исправный детонатор нашёлся всего один. В закладку их легло десять штук, а сверху уже сам Петрович присоветовал насыпать гравий крупных фракций, что нашёлся на заводских складах: таскали все, кто мог, несколько часов. Невысокий бугорок щебня, что поднялся сразу за проходной, быстро оброс вездесущей чёрной слизью, и теперь ничем не выделялся. Опасаясь, что его обнаружат, Ярцефф расположил фугас чуть правее главной дороги. Но предыдущие машины разбили дорогу окончательно, и командирский танк наехал прямо на закладку…

Огромная машина исчезла в снопе огня, похоже, она даже ненадолго оторвалась от земли, будто возомнила себя гравилётом. Во все стороны брызнули камни, самые крупные из них были с кулак величиной. Камни барабанили по броне машин, раскалывались и рикошетили о стены, отрывали руки и сносили головы солдатам охранения: не спасали даже кевларовые панцыри, по ним раскалённым катком пронеслась ударная волна. Когда облако дыма и пыли рассеялось, стало видно, что танк встал на дыбы, воткнувшись пушкой в землю и выставив к непроглядному небу корму. Из приоткрывшегося, покорёженного люка рвалось чадное пламя.

— Ура-а-а!!! — Мэтхен поймал себя на том, что выскочил из каменного мешка, приспособленного под командный пункт, и орёт благим матом, от бедра посылая в дымную мглу очередь. Он торопливо опустил автомат: мало ли что, не стоит себя демаскировать.

— А-а-а!!! — пронеслось над развалинами, сливаясь с рёвом первых гранатомётных выстрелов. Потом всё потонуло в грохоте разрывов, словно палач инквизиции, терзавшем уши.

И снова Мэтхен будто парил над заводом. Он видел, как большая часть машин встала: взрыв услышали все, многие поняли и то, что подорвался командирский танк. Заминка длилась всего несколько секунд — но именно эти секунды решили всё.

В смоге и дыме Мэтхен не видел, как из подворотен, из груд битого кирпича, из едва заметных окошек в глухих стенах к машинам прянули десятки огненных болидов. Расстояние было небольшое, чаще всего — метров десять-пятнадцать, сгустки пламени сразу достигали брони. Возможно, чистильщиков готовили и к такому, но времени вспомнить наставления и отреагировать у них уже не оставалось: раздавались взрывы, вставали языки пламени и столбы угольно-чёрного дыма, некоторые машины взрывались, и тогда плохо приходилось и победителям. Лишь немногие из детей благополучного Забарьерья успели отреагировать: тут зашёлся в злобном лае пулемёт, там неприцельно рявкнула пушка — рвануло в какой-то дальней подсобке, только полетели куски шифера. Возможно, кого-то даже зацепило…

Подбитые машины остановились, не подбитые тоже оттягивались за груды обломков — хоть какое-то укрытие от смертоносных выстрелов. Но толку было чуть — стреляли со всех сторон, а стоило кому-то выбраться из пылающей машины — и принимались за работу автоматы и пулемёты…

…«Абрамс» успел проехать половину территории завода, пару раз, когда в дымящихся развалинах пеленгаторы засекли какое-то движение, коротко жахал пулемёт, разок плюнул огнём главный калибр. Кто-то пробует убежать? Нет, бьётся в агонии посеченный осколками выродок.

— Сэр, уничтожена вражеская огневая точка! — с едва заметным акцентом отчитался радист. Жить в Свободном Мире и не знать английского в двадцать втором веке невозможно, так что и сам акцент прорвался лишь от волнения. После ночных потерь со взятием посёлка это был первый настоящий успех. Непонятно, кстати, с чего им перед походом сказали, что у мутантов нет оружия серьёзнее палок и камней. Могли бы предупредить. А то высунулся обормот Франческо из люка, свежим радиоактивным сквозь противогаз подышать — и словил автоматную очередь в упор. А танкистам, между прочем, кевларовые доспехи не полагались.

Вот теперь пулемёт, такой же точно «Калашников», как и тот, первый, попал под огонь. Они-то вслепую били, машал не только воинам Свободного Мира: самим выродкам дальше пятнадцати метров ничего не видно. А на танке стоит новейший пеленгатор, засекающий выстрелы хоть пулемёта, хоть автомата, хоть снайперской винтовки. Ну, и гранатомёта, само собой, но таких тут пока не было. Определили расстояние — тридцать метров, ну точно, били на звук. Довернули башню — и влупили в упор главным калибром. Хорошо так влупили: осколки сыпались даже на броню, барабанили по крышке верхнего люка. Следом, довершая разгром, те же развалины окатил пулемёт. Врёте, уроды, не спасёт вас ни смог, ни завалы, ни грамотная, просто на удивление, маскировка. Всех выковыряем, отстреливать вас будем, как зрячие — слепых.

— Молодец, Имре! — по внутренней связи похвалил командир танка. — Чётко точку подавил!

Венгр-наводчик зарделся от удовольствия.

— Служу Свободному Миру! — отрапортовал он. — Командир, замечена ещё огневая точка! На три часа от нас, двадцать семь метров, несколько тварей засело…

— Фугасно-осколочными два раза!

— Есть фуга…

Договорить наводчик не успел: в запеленгованной щели что-то ярко, даже сквозь плотную пелену дыма и смога, полыхнуло. Миг спустя танк будто получил пинка от исполина, дёрнулся всем корпусом, по внутренней связи раздался и оборвался отчаянный крик горящего заживо командира. Разум Имре впал в ступор от неожиданности — но вбитые на учениях навыки не подвели: руки сами распахнули люк, тело выскользнуло из наполняющегося ядовитым дымом нутра машины. С противоположной стороны, как раз когда голова показалась из люка, прилетела ещё одна граната. Имре понял: останься он в машине ещё минуту — и запёкся бы в собственном соку на «сковороде» из обеднённого урана. А так только штаны задымились, да подошвы берцев оплавились. Ну, и лицо обожгло выхлопом взорвавшейся активной брони… Не смертельно. Но, чёрт возьми, как больно!

Ничего не видя, задыхаясь от дыма и смога, хрипя от боли в обожжённых щеках, Имре ссыпался на землю рядом с замершими гусеницами. Нижний люк был уже открыт — мехвод Штефан выпрыгнул раньше, да и падать ему было — ближе.

— Что встал, бегом давай! — крикнул он, ненадолго перекрывая рёв разрывов. — Сейчас боеукладка шарахнет!

Несмотря на боль в обожжённых веках, Имре сумел открыть глаза. Смог был плотнее, чем раньше: дым от горящего «американца» смешивался с непременным смогом и утренним туманом. Всё, что дальше пяти метров, расплывалось в этой щиплющей глаза взвеси. Поглядывая по сторонам, не выпуская из рук пистолет-пулемёт, Имре осторожно крался за водителем.

Боевая машина пехоты, которую они видели в разрывах смога минуту назад, вся перекосилась — взрывом у неё снесло пару катков справа — и лениво чадила, будто огромный мангал с шашлыком из человечины. Похоже, никто не успел выбраться из «Брэдли», когда в борта прилетело сразу три гранаты. Вон, одна пробоина: будто жерло вулкана в миниатюре, из которого сочится чёрный дым, а по временам вырываются тоненькие язычки пламени. Ловить нечего — там, внутри, ад. Только щёлкают о броню рвущиеся внутри патроны и снаряды.

А вот старинный, как говорят отцы-командиры, польской разработки «Оплот». Любопытно, тогда, почему сами-то поляки не считают его «родным», на какую-то Украину кивают? Ему прилетело прямо в боеукладку, и те, кто внутри, долго не мучились. Взрыв не сорвал башню полностью, но своротил её на бок, пушка опёрлась на груду битого кирпича и теперь поддерживала всю башню. Внутри тоже бушевало пламя…

— Много наших погибло, — проорал, заглушая грохот побоища, Имре.

— Не просто много, — в тон ему ответил Штефан. — Факовые беспилотники не засекли ни одного гранатомёта, а эти западню устроили. Фак, тут вся колонна полегла…

— А командование что думает?

— А ничего уже. Слышал подрыв сзади? Мощно так бабахнуло, я аж толчок почувствовал. Спорю на что угодно, старина Натер ни крикнуть, ни пукнуть не успел! Надо добраться до автоматчиков, пока до нас не добрались эти. Подозреваю, после Рудни нас тут маленько не любят.

Пригибаясь за развалины, двое шли вперёд. Если они ошиблись, это было самоубийством: вряд ли местные знают слово «плен»…

— Танкисты?! — прилетела сквозь смог фраза на английском. Ффух, свои… — Живо сюда!

Толком не видя, куда, Имре метнулся к завалу из бетонных обломков. Штефан немного промедлил… И больше уже не успел никуда.

Ту-ду-ду-ду-дух! Басовитый грохот раздался не так уж далеко, метрах в двадцати. Будто в замедленной съёмке Имре увидел, как будто взрывается голова Штефана, как вылетают кровавые клочья из спины, грудь прочерчивает пунктир здоровенных, палец просунуть можно, дыр. Последняя пуля попала в инстинктивно дёрнувшуюся руку — и только оторванная по локоть конечность упала наземь. Брызжущее кровью тело сбило с ног и швырнуло назад. Ещё одна очередь стегнула завал, свинцовая плеть прочертила развалины ещё и ещё раз.