Убийственно красиво - Питер Джеймс

Существовали и деклассированные элементы. Несмотря на регулярные попытки убрать их с улиц, как только наступало тепло, бомжи и пьяницы появлялись на тротуарах, автобусных остановках и у магазинов. Это плохо отражалось на туризме, а еще хуже – на совести остальных жителей города.

С приходом весны и началом фестиваля в мае столики и стулья появлялись снаружи каждого кафе, бара и ресторана, после чего улицы сразу оживали. В эти дни, думал Грейс, иногда чувствуешь себя где-то на Средиземноморье. Но затем с ЛаМанша начинал дуть холодный юго-западный ветер, принося дождь, барабанящий по пустым столикам и окнам бутиков, где красовались манекены в купальных костюмах, словно смеясь над каждым, кто осмеливался притворяться, будто в Англии когда-нибудь бывает лето.

Центр города, через который они сейчас проезжали, занимал около квадратной мили неподалеку от Дворцового пирса. Здесь находились дома Кемптауна, построенные в эпоху Регентства, в одном из которых жила Джейни Стреттон, аллеи с антикварными магазинами и район Норт-Лейнс с его маленькими бутиками и такими же маленькими жилыми домами, среди которых было переделанное фабричное здание, где проживала Клио Мори.

Ник Николл сидел за рулем «форда-мондео» без опознавательных полицейских знаков. Грейс поместился рядом с ним, а Норман Поттинг устроился на заднем сиденье. Они ехали по Лондон-роуд в центре Брайтона. В любое другое время дня и ночи им пришлось бы пробираться сквозь транспортные заторы, но ранним воскресным утром дорога была пуста, если не считать пары автобусов.

Грейс посматривал на часы в надежде, что разговор с Реджи д'Этом не займет много времени и ему удастся выкроить пару часов для своей крестницы, сводив ее если не к жирафам, то хотя бы на ленч.

Они проехали мимо Королевского павильона с правой стороны – наиболее импозантного сооружения в городе, – но никто из трех мужчин даже не взглянул на него. К таким местам настолько привыкаешь, что они становятся практически невидимыми.

Украшенное башнями и минаретами здание в стиле индийского дворца было сооружено по заказу Георга IV – тогда еще принца Уэльского – в качестве приморского жилища для его любовницы, Марии Фицхерберт, в конце XVIII века. Вероятно, с тех пор во всем мире с аналогичной целью не было построено ничего подобного.

Автомобиль остановился у разворота на перекрестке с набережной, напротив Дворцового пирса. Длинноногая блондинка в юбке, едва прикрывающей ягодицы, не спеша перешла дорогу впереди, бросив кокетливый взгляд на сидящих в машине и бодро помахивая сумочкой.

– Наклонись, куколка, – пробормотал Поттинг. – Покажи нам свою попку!

Ник Николл повернул налево.

– Она что надо! – сказал Поттинг, обернувшись, чтобы посмотреть на блондинку в заднее стекло.

– Если не считать того, что это не она, а он, – поправил Ник Николл.

– Мужик! – ахнул Поттинг.

– Вот именно, – подтвердил детектив-констебль.

Они проехали по Военно-морскому плацу, мимо кучи битого стекла и коробок из-под пиццы у ночного клуба, роскошного многоквартирного дома «Ван Аллен» и черно-белых фасадов импозантного полумесяца Суссекс-сквер, где, как Гленн Брэнсон тысячу раз говорил Грейсу, когда-то жил Лоренс Оливье[26].

– Ты порешь чушь, – заявил Поттинг. – Она клевая баба.

– Только кадык у нее здоровенный, – усмехнулся детектив-констебль.

– Таким ублюдкам нельзя позволять свободно расхаживать по улицам!

– Тебя могут привлечь за оскорбление, Норман, – обернулся к нему Грейс.

– Знаю, Рой, но для меня оскорбителен один вид гомика, – отозвался Поттинг. – Никогда не мог их понять.

– Поскольку Брайтон – столица геев Соединенного Королевства, – с раздражением заметил Грейс, – то, если у тебя с этим проблемы, ты выбрал либо не тот город, либо не ту работу. – «И не ту машину», – едва не добавил он, шаря в кармане в поисках парацетамола.

Слева от них проплывали одна за другой террасы белых домов периода Регентства, а справа виднелись паруса дюжины яхт, отправляющихся на воскресные гонки.

– А этот парень, Реджиналд д'Эт, с которым мы собираемся поболтать, тоже один из них? – осведомился Норман Поттинг.

– Нет, – ответил Ник Николл. – Он просто не любит девочек старше четырех лет.

– Вот этого я уж вовсе не понимаю, – сказал Поттинг.

«Наконец-то у нас нашлось хоть что-то общее», – мрачно подумал Грейс, доставая таблетку из пакетика.

Они поднялись на крутой холм позади Роттингдина, проехали мимо игрового поля начальной школы с площадкой для крикета в центре и свернули на улицу с коттеджами по обеим сторонам. Это был тихий район.

Хороший выбор безопасного места, подумал Грейс, за исключением одной детали, которую, вероятно, упустили из виду. Кто в здравом уме мог поселить педофила в нескольких ярдах от школьного игрового поля? Он недовольно покачал головой. О чем они думали?

– Мистер д'Эт нас ожидает? – спросил Николл.

– Полагаю, с утренним кофе и сундуком девочек, не достигших восьмилетнего возраста, – ухмыльнулся Норман.

Грейс ответил, игнорируя жутковатую шутку:

– Женщина из отдела защиты свидетелей, с которой я разговаривал, сказала, что для него оставили сообщение.

Они остановились у дома номер 29. Коттедж 50-х годов выглядел чуть более ветхим, чем остальные, и явно нуждался в ремонте. Передний садик также пребывал в скверном состоянии, напомнив Грейсу, что он собирался в этот уик-энд косить лужайку, а сегодня как раз подходящий день. Когда ему теперь подвернется шанс?

Он велел Норману Поттингу ждать на улице на случай, если Реджиналд д'Эт не получил сообщение об их визите и попытается бежать, после чего в сопровождении детектива-констебля Николла поднялся к входной двери. Ему не нравилось, что портьеры на окнах передней комнаты были задернуты без четверти одиннадцать. Хотя, возможно, мистер д'Эт привык вставать поздно. Грейс нажал кнопку звонка. Внутри послышалось негромкое звяканье, и вновь наступила тишина.

Подождав, он позвонил снова. Ответа не последовало.

Открыв щель почтового ящика, Грейс присел на корточки и крикнул:

– Мистер д'Эт, это детектив-суперинтендент Грейс из брайтонской уголовной полиции!

Опять никакого ответа.

Сопровождаемый Николлом, Грейс обошел дом сбоку, протиснувшись в узкую щель между мусорными ящиками, и открыл высокую деревянную калитку. Задний сад был в гораздо худшем состоянии, чем передний, – лужайка заросла сорняками, а на газонах царило буйство вьюнков и крапивы. Перешагнув через опрокинутую лейку, Грейс подошел к кухонной двери с панелями из матового стекла, одна из которых была разбита. Осколки валялись на вымощенной кирпичом дорожке.

Бросив взгляд на Ника Николла, чья нахмуренная физиономия отражала его беспокойные мысли, Грейс повернул ручку, и дверь сразу открылась.

Они вошли в потрепанную временем кухню с древним холодильником «Лек» и столиком с пластиковой крышкой, на котором стояли тостер и чайник. На другом столике находились остатки пищи – тарелка с недоеденными яйцами и фасолью и выпитая до половины кружка чая, – а также журнал, открытый на развороте с фотографиями голых детей.

– Фу! – С отвращением посмотрев на журнал, Грейс окунул палец в чай, который оказался ледяным. Вытерев палец о кухонное полотенце, висевшее на полке, Грейс снова окликнул: – Реджиналд д'Эт, это полиция Суссекса! Вы можете спокойно выйти – мы пришли поговорить с вами! Нам нужна ваша помощь в расследовании!

Молчание.

По коже у Грейса забегали мурашки. Помимо тишины, ему не нравился запах – не затхлый запах старой кухни, а более едкий и знакомый. Грейс не мог вспомнить его источник, но что-то говорило ему, что запах привнесен в дом извне.

Ему срочно нужно было поговорить с д'Этом о том, что тот видел на своем компьютере. Грейс знал от Джона Рая, что Реджи д'Эт следовал тем же линиям связи, что и Том Брайс, и не сомневался, что педофил располагает информацией о том, что видел Том Брайс.

Это была их лучшая нить в деле об убийстве Джейни Стреттон, которая могла не только продвинуть расследование, но и спасти его карьеру.

Он должен добиться успеха!

Грейс кивком подал знак Нику Николлу начать осмотр дома. Детектив-констебль вышел из кухни, и Грейс последовал за ним в маленькую гостиную, где запах ощущался еще сильнее. Здесь находились дешевый мебельный гарнитур из трех предметов, старый телевизор, пара скверно окантованных репродукций Тернера[27] и одинокая фотография в рамке на полке над электрокамином.

Грейс посмотрел на изображенную на снимке пару в чопорной позе – мужчину лет тридцати пяти с безвольным детским лицом, в сером костюме с ярким галстуком и слишком высоким воротничком рубашки, обнимавшего за талию упрямую на вид блондинку у входа в здание, напоминающее брачную контору.