Единственные дни - Наталья Бондарчук

– Да, – ответил он, пытаясь открыть большой том, но рука его не слушалась.

Я взяла том и открыла на первой странице: «В мою Новую Россию моя первая весть», – так начиналась первая книга учения «Зов».

– Раньше мы прятали эти книги, – рассказывала я, – ведь за это преследовали, а теперь они доступны, другие времена настали.

– Да, – утвердительно сказал Святослав Николаевич.

– Загорску вернули прежнее название – Сергиев Посад, – рассказывала я.

– Сергиев Посад? – повторил Святослав Николаевич, – прекрасно! Да, – сказал он, бережно касаясь книг, – много есть интересного, прекрасного…

Года жизни до этого часа спрессовались в одно мгновение и перед глазами пронеслась вся сорокадвухлетняя жизнь. Вот маленькая Ната, ведомая в сибирском лесу бабушкой Анной Ивановной Герман. И далее: повзрослевшая Наталья, обретающая знаменитых учителей – Сергея Герасимова, Андрея Тарковского… Проживающая судьбы своих героинь – незащищенной Хари, сгорающей от любви мадам де Реналь, сострадательной Марии Волконской.

Я поняла, что все не случайно, что все это жизнь человеческого духа. В глубине души я была уверена, что где-то на орбите планеты Солярис ждет Криса Кельвина моя Хари, что в каком-то ином измерении Мария Волконская встретится со своими умершими детьми, а мадам де Реналь после смерти соединится сердцем с любимым Жюльеном, есть где-то та неведомая пока нам страна, которая возвращает все, что отняла жизнь. И я не ошиблась!

Когда я в тридцать лет впервые взяла в руки одну из книг «Живой Этики», я впервые получила ответ на зов моего сердца. Ответ, данный неведомыми мне высокими и Великими Душами, которым я поверила навсегда, ибо сердце знало, что это была правда. Да, жизнь не кончается с последним земным вздохом. Она расцветает в иных мирах и измерениях, и все, чем был человек в жизни, все его накопленные духовные богатства остаются с ним после смерти. Ибо сказано Иисусом Христом: «Не умрем, но изменимся».

Там, в иных мирах, ждут те, кто ушел раньше, там радость и помощь тем, кто не нарушил здесь, в жизни своей, законы космоса и земли, там страдание и мучение тем, кто презрел дух в себе и пошел к разложению.

Читая Учение, я почувствовала, как оно зажигает во мне неведомые воспоминания прежнего опыта, настраивает душу на высокий лад, будит творчество и фантазию, и все это – океан Учения, который был связан с Великим живым опытом семьи Рерихов. Книги Учения зарождали мысли, мысли толкали к действиям и привели меня через десятилетие к пути, по которому шла великая семья Рерихов. Этот путь физически связывал Алтай и Гималаи в единое грандиозное целое, он увлекал к иным мирам.

Ночью в Бангалоре разразилась летняя гроза, торжественно, с длинными раскатами, гремел гром, небо пронзали не одна, а сразу несколько молний. Зато утро, умытое дождем, сверкало свежестью и ароматами цветов.

Вскоре за нами пришла помощница Святослава Николаевича и весело сказала, что Святослав Николаевич спрашивал: «Куда это вы все подевались?».

Святослав Николаевич сидел в том же кресле, но в новой веселой ситцевой рубашке и пил чай, осторожно помешивая ложечкой сахар.

– Святослав Николаевич, – начала я наш разговор, – сейчас мы переживаем в России тяжелые времена.

– Да, я знаю, – сердечно ответил он.

– Поэтому хотелось бы именно от вас услышать, как нам быть?

Святослав Николаевич снова взял мою руку в свою:

– Главное, не беспокойтесь о том, что Россия может чем-то потратить свои силы, энергии. Все это пройдет, все это поправится, – голос его, вчера еще такой слабый, сегодня звучал сильно и выразительно, наполненный энергией Веры. – Я уверен, что Россия переживет все это, и все эти временные затруднения сотрут себя, и мы вступим на Новый этап. Да, – продолжал он, – радостно видеть, когда появляются хорошие люди, которые понимают, которые стремятся к тому же, что и ты, которые хотят помочь в достижении этого будущего.

– И верят, – подхватила я слова Рериха, – что у России будет великое будущее.

– Да, конечно, конечно! – с уверенностью произнес Святослав Николаевич.

– Значит, всему свое время, – повторила я его слова, – ведь сказано: «Претерпевший до конца спасен будет».

– Да!.. – как-то особенно тепло произнес Святослав Николаевич и опять прижал мою руку к себе.

Не отрываясь, я смотрела в светлые глаза Учителя, мне так хотелось, чтобы он был уверен в нас, что мы всё выдержим, всё вытерпим.

– Народ у нас терпелив, – сказала я.

– Да, – согласился Святослав Николаевич, – бесконечно терпелив. Прекрасный народ!

– Сегодня многие выбирают духовный путь, – продолжила я наш разговор, – и есть те, кто идет путем семьи Рерихов. Что передать этим людям?

– Будущее России, – отвечал Святослав Николаевич, – ясно определено тем, как она расположена. Главное, мы должны стремиться к прекрасному. В этом все, потому что в этом лежит совершенство будущего. И к этому мы должны все стремиться, и мы найдем прекрасное!

– Сейчас, в дни 600-летия со дня Успения Преподобного Сергия повсюду идет строительство, – рассказывала я. – Мы строим часовню, да и сама усадьба в Верхнем Уймоне, где жили ваши родители, реконструируется в эти дни.

– И это правильно, – подхватил Рерих, – потому что Сергий играл такую большую роль. Так сильно все это у него проходило, что, несомненно, и в будущем его ждет большая сложная жизнь. Да, дорогие мои.

В этих словах, сказанных Святославом Николаевичем, был заложен какой-то очень большой, возможно, пророческий смысл, священный завет.

«Вы увидите, он будет играть большую сложную “жизнь” – вспомнились строки, написанные Николаем Константиновичем Рерихом о Звенигороде – городе Будущего, что возникнет он на берегу Катуни на Алтае, и что поднимется он под светлым Знаменем Сергия Радонежского.

– Спаси Бог, как говорят у нас на Алтае, – вспомнила я, как благодарят старообрядцы.

– Спаси Бог, правильно, – обрадовался Святослав Николаевич, – это правильный подход. Да, как я говорю, нужно стремиться к чему-то красивому, к чему-то новому, и через это стремление мы найдем новые пути…

В местечке Татагуни под Бангалором огороженная массивным забором на большом участке плодородной земли расположилась усадьба Рериха. На тщательно ухоженных терпеливыми индийскими руками газонах цвели яркие душистые цветы, но тончайший, сложный аромат всего сада создавали не они, а очень странные на вид деревья. Словно пришельцы из далекого космоса, они вытягивали свои фигурные стволы и ветви к жарким индийским небесам и, казалось, просили еще большей жары. Вся растительность в саду уже давно буйно цвела, а на руках-ветвях этих деревьев только что появились какие-то беззащитные нежно-зелёные листочки, крошечные завязи каких-то плодов, которые и издавали столь удивительный аромат. Мне рассказали, что масло этих плодов употребляется во французской парфюмерии, но что истинное их употребление еще впереди.