Гендерное общество - Майкл Киммел

цветных женщин и 10% среди белых женщин. Сожительство становится все более обычным, и

не просто как явление среди студентов

194

колледжа и молодых людей. (Фактически большинство таких пар никогда не учились в

колледже и представляют наименее образованный сектор общества; сожительство заменяет

ранний брак для бедных и представителей рабочего класса.) 40% всех сожительствующих

семей имеют детей25.

В тоже самое время показатели разводов взлетели вверх. В 1860 г. на

однутысячузамужнихженщин было приблизительно два развода, приблизительно четыре

развода в 1900г. и более двадцати на сегодняшний день. Почти половина всех браков,

заключенных в 1980 и 1990 гг., закончится разводом. Эти показатели развода в Америке —

наиболее высокие в индустриальном мире. Большинство разводов происходит лишь через

несколько лет брака. Можно сказать, что семья все меньше служит «приютом в бессердечном

мире» ностальгического сентиментализма и больше похожа на «амортизатор»

противоречивых воздействий из внешнего мира. «Традиционная» семья — отец-кормилец и

мать-домохозяйка — остается нормой приблизительно в одной семье из десяти, в то время как

модель двойного кормильца и другие формы семьи (включая семьи родителей-одиночек, а

также семьи геев и лесбиянок) составляют приблизительно 40%26.

Недавняя статья в «Ньюсуик» утверждает, что «американской семьи как таковой не

существует». Скорее, предполагает автор статьи, «мы создаем много американских семей

разнообразных стилей и форм... Есть семьи, в которых отец работает, а мать ведет хозяйство;

есть, где работают оба — мать истец; есть родители-одиночки; вторые браки и бездетные

пары; а также не состоящие в браке пары с детьми и без детей; семьи геев и лесбиянок с

детьми». Такое разнообразие семей хорошо проиллюстрировано одной извесгяой

современной политической фигурой: белый мальчик среднего класса, рожденный на Юге в

неполной семье, воспитанный матерью-одиночкой, который затем, когда вырос, развелся со

своей первой женой, никогда не платил алименты или пособие на ребенка, не поддерживает

никакого контакта со своими детьми и имеет сестру лесбиянку, которая недавно завела свою

собственную семью. Кто бы мог принадлежать к такой разнообразной семье? Это — Ньют

Гингрич, до недавнего времени спикер Палаты представителей, так много радевший о

семейных ценностях27.

По мере того как меняются семьи, меняются и наши представления о них. Социолог семьи Скотт

Колтрейн пишет, что «поддержка разделения сфер жизни и автоматического

.

7*

195

господства мужчин резко снизилась за прошедшие несколько десятилетий, хотя существенное

меньшинство американцев все еще цепляется за так называемые традиционные взгляды».

Рассмотрим один или два примера. В середине 1970-х гг. один мужчина сказал в интервью

социологу Лилиан Рубин, что, «[если} мужчина с женой и детьми нуждается в работе, никакая

женщина не должна иметь права отнять у него эту работу». Немногие мужчины сегодня

выразили бы такое ощущение права на рабочие места как «свою» собственность. В 1977г. две

трети американцев согласились с утверждением, что «намного лучше для всех членов семьи,

если мужчина добивается успеха вне дома, а женщина заботится о доме и семье». Двадцать

лет спустя с этим утверждением согласились меньше двух из пяти человек (38%) и менее 30%

людей «поколения демографического взрыва». В 1977 г. более половины американцев

утверждали, что «для жены важнее помочь карьере ее мужа, чем самой делать карьеру». К

1985 г. немногим более трети (36%) согласились с этим, а к 1991 г. число согласных составило

лишь 29%. Сегодня оно приближается к одной

10

четверти .

Такое отношение ощущается во всем мире. В недавнем международном опросе Института

Гэллапа менее половины людей согласились с тем, что «традиционная» семейная модель

«кормилец—домохозяйка» была бы желательна: в Соединенных Штатах — 48%, в Чили 49%,

во Франции 46% и в Японии 46%. Только в одной стране, Венгрии, эту структуру семьи

поддержало большинство — 66%, вто время как в нескольких странах число таковых

достигло лишь трети, включая Испанию (27%), Индию (28%), Германию (28%) и Тайвань

(26%).

«Традиционная» семья как нормативный идеал не была действительностью для всех

американских семей даже тогда, когда этот идеал был изобретен. И сегодня тем более. Этот

идеал представляет собой последний оплот традиционных тендерных отношений —

тендерных различий, созданных тендерным неравенством, которым сегодня бросают вызов во

всех видимых сферах жизни. Семьи — гендерно сформированные институты; они

воспроизводят тендерные различия и тендерные неравенства среди взрослых и детей. Семьи

дают тендерное воспитание детям и напоминают родителям, что они должны вести себя

соответственно своему тендеру. Неудивительно поэтому, что каждый специфический аспект

семейной жизни — брак, воспитание детей, работа по дому, развод — выражает различие и

тендерное неравенство.

196

Гендеризованный брак

Как мы представляем себе брак? Женщина изобретает умный план, чтобы «заманить

вдовушку» мужчину. В случае успеха все ее друзья празднуют наступающее бракосочетание,

предвкушая поток подарков для невесты. Женщина празднует венчание: она, наконец,

«посадила» мужчину на цепь, и ее будущее безопасно. Наоборот, мужчина «оплакивает»

наступающее бракосочетание. Его отловили, и будущее кажется лишь тяжелой обязанностью,

«старым чугунным шаром и цепью», рядом с улыбающимся начальником личной тюрьмы.

Мальчишник в ночь перед свадьбой заключает в себе жалостливый, элегический смысл,

скрываемый за выходками жениха, поскольку для него и его приятелей это «последняя ночь

свободы», которая часто состоит из курения толстых сигар, интенсивного пьянства,

порнокино и/или наемных танцовщиц и проституток.

Если вы верите такому культурному определению брака — она хочет, зон вынужден или его

поймали, — то вы считаете, что брак приносит пользу женщинам и это — «их» область. Но

согласно многим исследованиям из области социальных наук вы ошибаетесь. Вначале 1970-х

гг. социолог Джесси Бернард идентифицировала два различных брака — «для него» и «для

нее». И брак «для него», по мнению ученого, оказался лучше. «Брак приносит пользу

мужчинам. Все психологические измерения индексов счастья и депрессии показывают, что

женатые мужчины намного более счастливы, чем не состоящие в браке, в то время как не

состоящие в браке женщины несколько более счастливы, чем замужние. (Самое резкое

различие — между женатыми и не состоящими в браке мужчинами.) Большая доля мужчин,

чем женщин, в конечном счете женятся; мужья говорят о большей удовлетворенности браком,

чем их жены; мужья живут дольше и имеют лучшее здоровье, чем не состоящие в браке

мужчины, также как и лучшее здоровье, чем женщины; и мужчины реже, чем женщины,

инициируют развод. После развода мужчины вступают в повторный брак намного быстрее,

чем женщины, вдовцы умирают скорее после смерти

7Q

супруги, чем вдовы» .

Все это предполагает, что брак является более выгодным делом для мужчин, чем для женщин.

И как может быть иначе? Учитывая традиционное разделение труда в семье (она работает, он

ничего не делает по дому) и нетрадиционное разделение труда вне семьи (он работает, и она,

скорее всего, тоже), рабо-

197

тающий муж получает дома и эмоциональные, и социальные, и сексуальные услуги, так что

он может чувствовать себя достаточно комфортно в этом мире. Его жена, которая (вероятно)

тоже работает, еще и дома обеспечивает ему комфортабельное существование и очень мало

получает взамен30. Брак часто может быть «хорош и для гусыни», но для «гуся» это просто

отличное дело!

В последние годы субъективные оценки брачного счастья снизились и среди женщин, и среди

мужчин. Сильное ухудшение экономических перспектив для молодых людей и снижение

зарплаты белых мужчин в эпоху Рейгана в сочетании с возросшей конфронтацией между

работой и семейной жизнью, изменившимся отношением к уходу за детьми и домашней

работе, отсутствием структурной правительственной поддержки адекватного

здравоохранения, детских учреждений и дружественной по отношению к ct-мье политики на

рабочих местах — все это привело к росту давления на брак. Вопрос втом, сможет ли семья

продолжать принимать на себя все эти удары как буфер, являясь социальным институтом,

одновременно очень устойчивым и очень хрупким?

Гендеризованные родители, гендеризованные дети