Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв. - Евгений Спицын

3) Кто был адресатом этих сочинений. Наибольшие споры вызывает вопрос о том, кому было адресовано «Слово» Даниила Заточника. Одни ученые называют адресатом «Слова» ростово-суздальского князя Юрия Долгорукого (1125―1155), другие полагают, что им был галицкий князь Андрей Добрый (1100—1142), третьи утверждают, что это «Слово» было адресовано великому владимирскому князю Андрею Боголюбскому (1157—1174), наконец, четвертые авторы считают, что адресатом «Слова» был новгородский князь Ярослав Владимирович (1182―1199). Что касается адресата «Моления», то в данном случае наблюдается значительно большее единодушие и подавляющая часть ученых сходится во мнении, что им был внук Юрия Долгорукого, переяславский князь Ярослав Всеволодович (1212―1238).

4) Проблема авторства этих сочинений также остается предметом острой научной дискуссии. На наш взгляд, вероятнее всего автором «Слова» был новгородский ремесленник Даниил Заточник, который из заточения обращался с посланием-просьбой к новгородскому князю Ярославу Владимировичу. А автором «Моления» был псевдо-Даниил или Даниил Заточник-Второй — служилый человек Северо-Восточной Руси, который, будучи также заточенным, обращался с аналогичным посланием-просьбой к переяславскому князю Ярославу Всеволодовичу.

По мнению целого ряда советских ученых (Д. Лихачев, В. Кусков, А. Муравьев), «Слово» Даниила Заточника было единственным литературным памятником Древней Руси, вышедшим из демократических кругов, где содержалось много сочных и предельно точных описаний бытовых и социальных отношений той поры, изложенных в форме разнообразных притч, поучений, афоризмов и изречений. А «Моление» Даниила Заточника, где соединились и просьба-послание, и религиозное поучение, и обличительное слово, и панегирик, напротив, было написано с позиций прославления сильной княжеской власти. Академик Д.С. Лихачев, один из авторов известной монографии «Смех в Древней Руси» (1984), утверждал, что «Моление» Даниила Заточника знаменовало собой возникновение нового скоморошьего жанра в русской литературе. Кроме того, это сочинение являлось блестящим сборником множества гномий-афоризмов, которые придавали особый колорит и неповторимость этому произведению. Вообще же надо сказать, что одним из излюбленных чтений в Древней Руси были как раз различные сборники гномий-афоризмов, в том числе «Стословец Геннадия» и многочисленные «Азбуковники» и «Пчелы».

Практически во всех новых феодальных княжествах, которые к середине XII в. окончательно освободились от опеки Киева, велось грандиозное каменное строительство. Многие столицы новых русских княжеств соперничали между собой, стараясь всеми силами и средствами подчеркнуть либо могущество и значение своих правителей-князей, либо политическую и экономическую мощь своих боярских кланов.

Надо особо отметить тот факт, что русская архитектура второй половины XII ― первой трети XIII вв. в целом сохраняла те общие черты, которые были присущи предыдущему периоду, поскольку практически все культовые постройки той поры имели традиционную крестово-купольную композицию, апсиды, мощные световые барабаны и купола. Вместе с тем, в этот период все отчетливее стал проявляться местный архитектурный стиль, который постепенно получил устойчивый характер и определил облик многих русских городов на несколько десятилетий и даже столетий вперед. Например, новгородские постройки отличались строгими пропорциями и отсутствием каких-либо внешних украшений. Для ростово-суздальской архитектурной школы, напротив, была характерна изящная декоративная выразительность в виде разнообразных аркатурных поясов и каменной резьбы. А в культовых памятниках южнорусских земель было заметно стремление частично переработать крестово-купольную композицию и найти башеннообразное решение верхней части храмовых построек.

Архитектурная стилистика второй половины XII — первой трети XIII вв. отличалось от зодчества Киевской Руси:

• значительно меньшей масштабностью самих культовых построек,

• поиском более простых, но в то же время более изящных архитектурных форм и

• более сдержанной и менее вычурной отделкой внутреннего убранства каменных соборов, храмов и церквей.

Более того, наиболее типичными постройками той поры постепенно становятся одноглавые кубические храмы с подзакомарным покрытием, массивным центральным барабаном и всего одним куполом.

В тот период грандиозное каменное строительство культовых и гражданских зданий велось практически во всех русских землях, но особенно в Новгородской земле и во Владимиро-Суздальском княжестве.

В новгородских землях в тот период, как правило, строили кубические четырехстолпные однокупольные церкви с тремя апсидами и деревянными хорами, которые отличались особой северной суровостью, монументальностью и простотой форм. К таким характерным постройкам, которые сохранились до наших дней, относятся церковь Благовещения в Аркажах (1179), церковь Петра и Павла на Синичьей горе (1185―1192), церковь Спаса на Нередице (1198) и церковь Параскевы Пятницы на Ярославовом дворище (1207).

Помимо Новгорода и его окрестностей, много памятников русского зодчества было создано в Пскове и Старой Ладоге. Древнейшими памятниками псковской архитектуры являлись Спасо-Преображенский собор Мирожского монастыря (1156), построенный по указанию новгородского архиепископа Нифонта, и кафедральный собор Иоанна Предтечи Иванова монастыря (1173), который по своей архитектуре и внутреннему убранству стал предтечей знаменитой новгородской церкви Спаса на Нередице (1198). Из староладожских построек наиболее интересными культовыми памятниками были церковь Святого Георгия (1160) и церковь Успения (1172), которые по своей стилистике были близки новгородским культовым постройкам: тот же кубический четырехстолпный храм с тремя апсидами и одним массивным куполом в центре светового барабана.

Не менее широкий размах получило каменное зодчество и во Владимиро-Суздальском княжестве. Самыми известными ранними постройками той поры стали Спасский собор на реке Трубеж в Переяславле-Залесском (1152―1160) и церковь Бориса и Глеба в селе Кидекше под Суздалем (1152). Надо подчеркнуть то обстоятельство, что практически все залесские церкви и храмы строились из местного белого известняка, придававшего культовым постройкам особенно светлый и нарядный вид.

Как правило, при возведении всех культовых и гражданских зданий местные мастера придерживались строгих строительных навыков и приемов: сначала из тесаных белокаменных камней выкладывались внутренние и внешние стены самого здания, затем пространство между ними заполнялось каменным ломом и валунами, и только после возведения нижнего каркаса здания края стен скреплялись специальным раствором, сделанным из жидкого известняка. По своей технике эта кладка очень напоминала постройки Галицко-Волынской Руси, поскольку, как установил профессор Н.Н. Воронин, в строительстве многих здешних храмов принимали самое активное участие выходцы из южнорусских земель.

Наибольшего расцвета архитектура Владимиро-Суздальской Руси достигла во второй половине XII — начале XIII вв., когда во Владимире были построены белокаменные Золотые ворота с надвратной церковью Ризположения (1158—1164), увенчанной массивным золотым куполом, а на территории самого владимирского детинца были воздвигнуты два выдающихся памятника русской архитектуры — Успенский и Дмитровский соборы.

Кафедральный Успенский собор был воздвигнут по приказу Андрея Боголюбского в 1158—1161 гг., который именно тогда перенес во Владимир столицу своего княжества. Во времена Всеволода Большое Гнездо, после грандиозного пожара в 1185 г. этот собор был частично перестроен, и в результате первоначально одноглавый шестистолпный трехнефный храм стал пятинефным и пятиглавым. Внешняя и внутренняя отделка Успенского собора поражала современников и потомков своей красотой и роскошью: тонкие и изящные столпы внутри храма создавали впечатление значительно большей высоты и более широкого пространства, а богато декорированный аркатурно-колончатый пояс, украшавший внешний фасад здания, придавал ему необычайно праздничный и светлый облик. Сам фасад собора, благодаря членению пилястрами, казался значительно наряднее и шире, чем был на самом деле. Между колоннами поясного украшения помещались фресковые изображения святых, а в алтарной части храма помещался очень красивый и изящный иконостас, центральное место в котором занимала знаменитая икона «Владимирской Богоматери», вывезенная Андреем Боголюбским из Киева в 1169 г.

Не менее великолепным был Дмитровский собор, построенный в 1194—1197 гг. по приказу Всеволода Большое Гнездо. Значительно уступая по своим размерам Успенскому собору, он был построен в стилистике обычных четырехстолпных одноглавых храмов и выполнял роль княжеской домовой церкви на государевом (княжеском) дворе. Напоминая своими размерами и пропорциями Спасский собор Переяславля-Залесского, Дмитровский собор особо выделялся исключительно богатой отделкой. По горизонтали весь фасад храма делился на три яруса. Самый нижний ярус здания, почти лишенный украшений, в западной своей части был прорезан богато обработанным порталом, т.е. входом в храм. Средний ярус представлял собой декорированный колончатый или аркатурный пояс с богатой каменной резьбой. А верхний ярус, включая купольный барабан и закомары, также был украшен богатой и изящной резьбой по белому камню.