Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв. - Евгений Спицын

По мнению большинства историков, активное участие в этой работе принял настоятель новгородской церкви Святого Якова Герман Воята. Академик П.П. Толочко предположил, что записи Германа Вояты, сделанные им в 1140―1180-хгг., были его личным дневником, поскольку он не только подробно поведал о крупнейших исторических событиях той поры, но и детально изложил бытовую сторону жизни своих земляков, как простых горожан, так и новгородской знати.

Следует особо подчеркнуть, что в отличие от летописной традиции других русских земель новгородские летописи создавались не в тиши монастырских келий, а в среде белого духовенства, в частности, при дворе новгородского архиепископа. Этим обстоятельством и объясняется тот факт, что:

1) в отличие от высокопарного летописного слога большинства русских княжеств, в частности, Киева, Владимира и Галича, где часто можно было встретить широкие эпические обобщения и исторического, и церковного, и политического характера, новгородские летописцы фиксировали в основном только те важнейшие события и факты, которые происходили в самом городе или его округе;

2) все новгородские летописцы были хорошо знакомы с повседневной жизнью своих земляков из разных социальных слоев, поэтому часто «злоупотребляли» чисто бытовыми сюжетами и описанием совершенно рядовых событий из жизни горожан;

3) практически все новгородские летописцы так и не смогли преодолеть ограниченность местного патриотизма и подняться до уровня общерусских интересов и задач. Этим обстоятельством во многом объяснялся тот хорошо известный факт, что очень часто в новгородских летописных сводах содержались совершенно иные, отличные от прочих русских земель, оценки многих важнейших политических и исторических событий той поры.

Крупным летописным центром эпохи феодальной раздробленности было Галицко-Волынское княжество. Время создания Галицко-Волынского летописного свода до сих пор является предметом давней научной дискуссии, но большинство исследователей (Л. Черепнин, В. Пашуто, Н. Котляр, П. Толочко, А. Ужанков) считает, что он был создан в конце XII ― начале XIII вв. и сохранился в составе знаменитой Ипатьевской летописи.

По мнению многих ученых (Л. Черепнин, В. Пашуто, П. Толочко), Галицко-Волынский летописный свод состоял из трех основных частей:

• Начальной Галицкой летописи, излагавшей события 1199―1211 г. (автор книжник Тимофей);

• Второй Галицкой летописи, которая повествовала о борьбе князя Даниила Романовича за великокняжеский престол в 1220—1240-х гг. (автор тысяцкий Демян);

• Волынской летописи, где излагались события 1262—1292 гг. (анонимный автор-монах Холмского монастыря).

Хотя известный украинский историк профессор Н.Н. Котляр, который детально исследовал данный вопрос в своей фундаментальной монографии «Галицко-Волынская летопись XIII в.» (1993), утверждал, что в составе этого летописного свода было девять различных повестей («летописей»).

Основное место в этом летописном своде занимали разные сюжеты, посвященные борьбе за власть между галицко-волынскими князьями и влиятельными группировками боярской знати двух столичных городов — Галича и Владимира-на-Волыни.  Симпатии галицко-волынских летописцев были явно на стороне двух великих князей — Романа Мстиславича (1172—1205) и его старшего сына Даниила Романовича (1238―1264), которых безымянные авторы прославляли как истинных патриотов, собирателей и защитников родной земли. Более того, по мнению целого ряда авторов (В. Кусков, П. Толочко), Галицко-Волынский летописный свод представлял собой подробную биографию великого князя Даниила Галицкого, написанную в возвышенном панегирическом стиле.

Говоря о летописной традиции Юго-Западной Руси, следует отметить тот факт, что, по мнению многих историков (Л. Черепнин, В. Пашуто, А. Кузьмин, Н. Котляр), в Галицко-Волынском летописном своде полностью отсутствовала традиционная «погодная сетка», которая была характерна для всех остальных летописных сводов. Хотя ряд украинских историков (М. Грушевский, П. Толочко) отрицает исключительно повествовательный характер галицко-волынского летописания и утверждает, что его погодная разбивка была осуществлена уже в конце XIII в., но затем испорчена безымянным составителем Ипатьевской летописи.

По мнению большинства историков (М. Приселков, А. Насонов, И. Данилевский), примерно в те же годы появился Киевский великокняжеский свод, создание которого обычно датируют 1199―1200 гг. Попытка профессора В.Т. Пашуто отнести создание этого свода к 1238 г. не получила поддержки у большинства его коллег. Считается также, что этот летописный свод был составлен при великом князе Рюрике Ростиславиче (1194—1201) игуменом Выдубицкого монастыря Моисеем.

Как правило, к основным источникам Киевского великокняжеского свода относят:

• киевский свод Святослава Всеволодовича, который завершается описанием его кончины в 1173 г.;

• семейную хронику Ростиславичей, а точнее, сборник некрологов и мортирий братьев Рюрика Ростиславича, составленный в том же Выдубицком монастыре;

• семейный летописец черниговского князя Святослава Ольговича и его сыновей, Олега и Игоря, который был доведен до 1198 г.;

• княжеский летописец Переяславля Южного, повествующий о военных подвигах тамошнего князя Владимира Глебовича, доведенный до его кончины в 1187 г.

По устоявшемуся мнению историков, киевское летописание той поры носило двоякий характер, поскольку с одной стороны, оно как бы продолжило летописную традицию «Повести временных лет», но с другой стороны, утратило прежний общегосударственный характер и превратилось в чисто семейную летопись киевских князей. Киевское летописание велось непрерывно в течение всего XII в., однако достоверных данных о продолжении этой традиции после смерти Рюрика Ростиславича нет.

В конце XII в. крупным летописным центром становится Северо-Восточная Русь. Вопрос о времени начала владимиро-суздальского летописания также является предметом давней научной дискуссии. Одни историки (М. Приселков, Ю. Лимонов) относят время его становления к 1120-м гг., т.е. началу правления суздальского князя Юрия Долгорукого (1125—1155). Их оппоненты (Н. Костомаров, П. Толочко) полагают, что первый местный летописный свод был создан только при Андрее Боголюбском (1157―1174) в 1158―1160 гг., когда здешнее летописание превращается в регулярную хронику с погодным изложением важнейших событий.

Первым крупным сводом стал Владимирский летописный свод, который, по мнению большинства историков, был создан в 1174―1177 г. при Успенском соборе его настоятелем епископом Федулом. При составлении этого свода были использованы различные источники, в том числе «Ростовский летописный сборник», созданный при Юрии Долгоруком, а также ряд литературно-церковных произведений, в частности, «Житие Леонтия Ростовского», «Слово о милости божьей к Андрею Боголюбскому», «Слово на Покров», «Сказание о победе над болгарами 1164 года и празднике Спаса» и «Завещание Георгия Симоновича».

Летописная традиция Северо-Восточной Руси не замыкалась на освещении событий местного масштаба, а ярко отражала важнейшие события всех русских земель, в том числе доставление на кафедры митрополитов и епископов, антиполовецкие походы русских князей и т.д.

В 1180-х гг. при Всеволоде Большое Гнездо (1176―1212) этот летописный свод постоянно пополнялся новым фактическим материалом как церковного, так и внецерковного характера. По мнению ряда ученых (А. Муравьев, В. Кучкин), владимирская летопись того периода часто излагала многие события в форме церковных проповедей, что, вероятнее всего, объяснялось тем обстоятельством, что летописание по-прежнему находилось под неусыпной опекой столичного епископата и кафедрального Успенского собора.

В 1193 г. по указанию Всеволода Большое Гнездо первая редакция Владимирского свода была подвергнута очень тщательной переработке, установить причины которой до сих пор не удалось. Ученые лишь отмечают тот факт, что новая редакция Владимирского свода по-прежнему была написана в русле прославления сильной княжеской власти и сохранила заметный налет церковности. Кроме того, в эту редакцию был введен целый ряд новых материалов, в частности «Летописец» Переяславля-Южного, который считался исконной отчиной всех владимиро-суздальских князей.

Владимирская летопись, которая была обильно украшена библейскими цитатами и всевозможными церковными поучения, уделяла большое внимание и чисто мирским делам. Симпатии владимирских летописцев явно были на стороне Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо, которые не только жестко проводили политику укрепления великокняжеской власти, но и активно вмешивались в общерусские дела. Одним из лучших рассказов этого свода по праву считается историческая «Повесть об убиении Андрея Боголюбского», которая носит ярко выраженный житийный характер. Вопрос об авторстве этой повести до сих пор является дискуссионным, поскольку одни ученые (Б. Рыбаков, Д. Лихачев, Н. Воронин, П. Толочко) считают, что ее автором был великокняжеский слуга Кузьмище Киянин, а другие (М. Погодин, М. Приселков) полагают, что им был настоятель Успенского собора Федул.