Любовь и бесчестье - Карен Рэнни

Мать шутливо грозила отцу: «Если твой отец через час не закончит свою писанину, я дам ему на ужин овсяную кашу вместо его любимого рагу».

Вероника не рассказывала об этом тетке. Ни тетя Лилли, ни дядя Бертран не любили говорить о ее родителях, будто неупоминание о них могло стереть из сознания Вероники память об отце и матери.

Монтгомери, сидевший за завтраком по другую сторону стола напротив ее дяди, посмотрел на нее. Веронике не требовалось прибегать к своему «дару», чтобы понять, о чем он думает. Его раздражали ее родственники.

Однако Монтгомери, по крайней мере, присутствовал здесь, за завтраком, чтобы смягчить страдания жены от пребывания за столом в обществе родственников, и Вероника была ему безмерно благодарна за этот жест доброй воли.

— Жаль, что у меня нет ничего, что могло бы вам понравиться, тетя Лилли, — сказала она. — Если вы расскажете мне о своих предпочтениях, я сообщу об этом кухарке. И завтра утром ваши любимые блюда будут для вас приготовлены.

Господи, сколько они здесь пробудут?

— Хорошая хозяйка должна быть всегда готова к любым неожиданностям, моя дорогая, — сказала тетя Лилли, возвращаясь к столу от низкого буфета.

Для человека, ничего не обнаружившего по своему вкусу, ее тарелка оказалась на удивление полной.

— А почему вы решили почтить нас визитом? — спросил Монтгомери.

Вероника посмотрела на мужа, потом на тетю Лилли. Если бы она позволила себе подобное замечание, ее бы отчитали за дерзость. В присутствии стольких людей, готовых осудить ее за ту или иную погрешность, было чудом, что еда не скисла у нее в желудке.

Но тетя Лилли только улыбнулась Монтгомери.

— Мы не просто гости, мой дорогой мальчик. Мы ее семья. И не думаю, что нам требуется приглашение, чтобы нас приветствовали в вашем доме.

Тетя Лилли снова улыбнулась.

— Но конечно, мы не предполагали, что вы будете заняты этим...

Она воздела руки к потолку, и они затрепетали, как крылья.

Ее родственники были до такой степени потрясены видом воздушного шара, что на протяжении всего обеда взирали на Монтгомери как на некое крылатое чудо, неожиданно оказавшееся в гостиной.

Вероника встала из-за стола прежде, чем тетя Лилли успела сказать что-нибудь еще.

— Конечно, вы желанные гости в Донкастер-Холле, тетя Лилли, — промямлила она, сделав нечто такое, на что никогда бы не осмелилась в Лондоне, — вышла из комнаты.

Монтгомери ожидал ее у двери столовой.

— Как они могли просто явиться сюда? — спросила она. — Неужели мне придется выслушивать их критические замечания, пока они не уедут? И когда они уедут?

— Раз они твои родные, то я даже не смею высказать догадки, — ответил ее муж. — Ты не думала спросить их?

— Она просто погладит меня по головке, скажет, чтобы я не волновалась, и отправится на кухню отдавать распоряжения слугам. Единственное, что сделало завтрак терпимым, — это что мои кузены и кузины попросили принести подносы в свои комнаты. Пять подносов, Монтгомери! Но ведь у нас не бесчисленное множество слуг. Сегодня утром пришлось задействовать всех горничных. Даже миссис Броуди пришлось носить подносы вверх и вниз по лестнице.

— Ты не предполагала, что они приедут?

— Понятия не имела об этом. Если мы ничего не предпримем, Монтгомери, они повадятся навещать нас. Будут наезжать каждые несколько месяцев и оставаться подолгу.

Выражение его лица стало зеркалом ее внутреннего смятения и ужаса.

Пожалуй, даже эмиграция в Америку была бы предпочтительнее нескончаемых визитов дяди Бертрана и его семьи.

— Можешь себе представить, что эти разговоры за обедом будут повторяться в течение двух недель?

Обед накануне получился сумбурным. Тщательно продуманное меню миссис Броуди пошло насмарку из-за неожиданного прибытия семерых гостей и их троих слуг. Они расправились с мясным, рыбным, овощным блюдами и пудингом, и при этом тетя Лилли не переставала сетовать на скудость и качество пищи, а Адам, Аманда, Элис и Энн вторили ей. Единственным, кто воздержался от критики, был Алджернон, да и то потому, что неважно себя почувствовал, и для него поспешно была приготовлена гостевая комната.

— Может быть, если я буду очень груб, — сказал Монтгомери, — они уедут раньше.

Вероника покачала головой, чувствуя, как в ней поднимается паника.

— Напротив, тогда тетя Лилли сочтет своим долгом поучить тебя хорошим манерам и останется дольше.

Они переглянулись. Впервые в их семейной жизни у них оказалась одна цель и один враг.

— Ты могла бы мне помочь с воздушным шаром, — сказал он.

— Ты просишь меня об этом, потому что пожалел меня? Или потому что и в самом деле тебе нужна моя помощь?

— Я прошу тебя, потому что не знаю, как иначе избавить тебя от назойливого внимания твоей тетушки, — сказал Монтгомери, протягивая ей руку.

— Мне надо предупредить миссис Броуди, — сказала она. — Скажу, чтобы она не обращала внимания на тетю Лилли.

Монтгомери кивнул.

— Следует предупредить и Рэлстона, — добавила Вероника.

Он только улыбнулся.

— Однако миссис Броуди и Рэлстон должны просто уметь постоять за себя.

Вероника вложила руку в его ладонь и позволила ему повести себя к черной лестнице. К тому времени, когда они оказались возле арочного моста, оба уже бежали, как бегут дети из классной комнаты.

В самой верхней части моста Монтгомери обнял ее за талию и кружил до тех пор, пока юбки не завертелись вокруг ее щиколоток. Вероника рассмеялась: лукавый блеск в глазах Монтгомери и улыбка на его лице ввели ее во искушение.

Кто мог подумать, что Монтгомери способен быть лукавым и шаловливым?

Монтгомери не шутил, говоря, что даст ей работу. Он вручил ей кожаный передник и поставил возле нескольких ящиков в углу.

Том, один из мальчиков, чьей обязанностью являлось находиться при конюшне, а теперь помогать Монтгомери, сейчас был приставлен к ней.

Том был молодым и застенчивым, что Вероника выяснила сразу, как только улыбнулась ему. Он вспыхнул, опустил голову и пробормотал что-то невнятное, чего она не смогла расслышать. Вместо того чтобы переспрашивать мальчика, Вероника проявила к нему сострадание и отвела глаза.

— Что конкретно я должна делать, Монтгомери?

Вероника оглянулась через плечо на мужа и увидела, что он снял сюртук и закатал рукава рубашки. До сих пор она не замечала, насколько развиты мышцы на его руках. Хотя даже полностью одетый Монтгомери представлял собой впечатляющее зрелище.

Их взгляды замкнулись друг на друге, и Вероника покраснела.

— Я ищу лопасти вентилятора, — ответил он. — Мне казалось, я их распаковал, но теперь никак не найду. Думаю, сейчас самое время распаковать все.