Япония по контракту - Ольга Круглова

Хидэо молчал, прислушиваясь, и вдруг прервал сына, словно не одобрял его слова.

— Низкий процент? Это неважно. Мы, японцы, не заботимся о таких вещах. Мы не тратим зарплату полностью, а сэкономленные деньги вносим в банк. Мы с Намико тоже ежемесячно откладываем определённую сумму. К пенсии мы должны скопить немного денег на старость. — Слово "скопить" он произносил привычно, твёрдо. — Мы, японцы, всегда откладываем на чёрный день.

На этом всеяпонском тоскливом ожидании чёрного дня, наверное, и покоились несметные богатства здешних банков. Может, потому такая грусть была разлита над процветанием Японских островов?

— Японские банки — первые в мире, — читала она в газете на английском языке "Джапаниз Таймс". — Первые по количеству хранящихся в них денег, но не по эффективности.

В первой десятке самых богатых банков мира мелькали японские названия, в первой сотне самых эффективных — ни одного. Японские банки не хотели идти на риск. Они предпочитали отдать дешёвые кредиты японским предприятиям, которые наверняка произведут продукт и получат прибыль, пусть небольшую. И японцы несли в банки деньги, соглашаясь отдавать их почти бесплатно, чтобы работала экономика их страны, привыкшей жить не спекуляциями, а своим трудом.

Озаботившись рекордным ростом йены, она стала регулярно изучать экономическую страничку "Джапаниз Таймс" в факультетской библиотеке. Зал газет был странный — подшивки, висящие на толстых палках корешками вверх, столы — наклонные, как парты, и вместо стульев низкие наклонные скамеечки, на которые читатели опирались коленями. Странным было и то, что печатала газета. Йена резко поднималась. Через месяц доллар уже можно было купить всего за девяносто йен, потом за восемьдесят с небольшим. Соответственно, её зарплата в долларах с момента приезда выросла почти на треть! В сегодняшней России это вызвало бы бурю страстей и переполох в обменных пунктах…

В валютном отделе банка было пусто. Только старичок со старушкой пересчитывали тощенькую пачку долларов, наверное, собирались в путешествие. Изумлённая, она вернулась в университет. Попробовала поговорить с коллегами. Предмет интереса не вызвал — о фантастическом росте йены не знал никто.

— Сколько стоит доллар? — Митико пожала плечами, улыбнулась.

Хидэо посмотрел презрительно, бросил на бегу:

— Мне некогда!

А Шимада вяло сказал:

— Мы, японцы, не следим за такими вещами. Изменения курса интересует только компании.

При слове "компании" Шимада показал рукой на потолок. Это означало, что деловая жизнь Японии происходит успешно, но где-то там, наверху, где ей и должно происходить. А университетским людям полагалось заниматься наукой. На финансовом же фронте им полагалось ограничиться тем, чтобы экономить, а сэкономленное нести в банк. Что они и делали, не интересуясь выгодой этого предприятия и не сомневаясь, что банк распорядится их деньгами наилучшим образом. Японские граждане доверяли родной стране.

На скачок йены не обратили внимания не только люди, но и цены. Напечатанные на упаковке типографским способом, они не шелохнулись, пока доллар, упав до отметки почти в восемьдесят йен, плавно пополз вверх. В валютных отделах банков по-прежнему было пусто. Граждане продолжали спокойно работать и экономить, и никто не спешил сказочно увеличить своё состояние, обменяв йены на дешёвые пока доллары, а, подождав, пока они подрастут, снова превратить их в йены. Может, гражданам это просто не приходило в голову? Или они боялись риска? Но йена ползла плавно и активно путешествующие японцы могли бы, по крайней мере, запастись долларами для предстоящих поездок. Но и этого не делал никто. Японцы, кажется, считали неприличной эту возню. Они словно брезговали нечистой наживой. Это русские, потерявшие корни, оказались беззащитными перед западной заразой ростовщичества. Она собрала весь свой скудный запас йен и обменяла их на стремительно дорожающие доллары. А потом удовлетворённо следила по газете, какую выгодную операцию она провернула.

Друг мне в подарок прислал

Рису, а я его пригласил

В гости к самой луне.

Басё

Осуждай себя и не осуждай других.

Японская пословица

Лицо девочки было залито кровью. Рядом с ней металась женщина, по-английски умоляя прохожих:

— Скажите, где больница? Дочь с велосипеда упала! — Но люди проходили мимо, не проявляя никакого интереса. Женщина в отчаянии заплакала. И обратилась к ней по-русски: — Что же мне делать? — И даже не удивилась, что её поняли.

Наконец, подошёл полицейский, жестами пригласил следовать за ним. Женщина почти тащила ослепшую от крови девочку, негодуя:

— Что за люди? Никто не подошёл помочь!

У большого нового дома с зелёным крестом полицейский остановился, посмотрел им вслед, словно желая убедиться, что они идут в правильном направлении, ушёл прочь.

— И этот нас бросил! — рассердилась женщина, забыв поблагодарить полицейского.

В больнице ласковая сестричка увела девочку и очень скоро вернула с пластырем на лбу и со следами слёз на грязных щеках.

— Даже не умыли ребёнка! — возмутилась женщина. И, не слушая возражений, потащила новую знакомую к себе домой.

Они проговорили допоздна. Девочка уснула, из университета вернулся её отец — молодой новосибирский химик Саша. Он поцеловал пластырь на лбу дочери и сел с женщинами за стол.

— Говорите, на улице к вам никто не подошёл? Но никто и не должен был подойти. В Японии каждый занимается своим делом. А раненые — дело медиков или полиции. Полицейский ведь подошёл? И очень быстро? Откуда-то он взялся, хотя полиции в городе не видно. Значит, кто-то из прохожих зашёл в полицейский участок и известил. А сами прийти на помощь прохожие не могли. Японец не может сделать что-то вне правил, проявить инициативу, оказать постороннему человеку услугу, связать его долгом благодарности. Кто же станет такое делать? Японцы деликатны.

Саша считал, что и полицейский, бросивший их у больницы, сделал ровно то, что положено, — доставил пострадавшую туда, где ей могли помочь. И ни капли больше. И сестричка, что не помыла девочке лицо, точно выполнила инструкцию — обработала рану. А мыть, значит, превысить свои полномочия, связать маму долгом благодарности. Саша часто это повторял: долг благодарности. Он считал очень важным этот японский обычай: сделали тебе добро — отплати, но сам с добром не набивайся, не вешай людям на шею долг благодарности.