Япония по контракту - Ольга Круглова

— Хотите, я попрошу у кассирши такую же бумажку для Вас? — предложила Галя.

Но она не согласилась возиться со старыми пакетами из-за крошечной суммы в сто йен, которая к тому же обещала скопиться через месяц. А японки экономией в сто йен не брезговали и протягивали кассирше бумажки с деревцами. На улице Галя остановилась возле витрины обувного магазина.

— Правда, хорошенькие туфли? Я давно их присмотрела, но платить за них двенадцать тысяч йен не хочу! Жду конца сезона, они обязательно подешевеют тысяч до четырёх.

Об экономии Галя могла говорить бесконечно, как японка.

— Почему Вы не сказали мне, что Вас интересуют сэйлы. — расстроилась Намико, — я могла бы рассказать Вам, я стараюсь вести хозяйство экономно. — Не слушая возражений, Намико потащила её в магазин. — Вот соус, например, я всегда покупаю только маленькими бутылками. Они дешевле. И автобусную карточку беру за три тысячи йен, не за пять.

В пересчёте на килограмм соус в мелких пузырьках стоил процентов на пятнадцать дороже того, что налит в большие бутылки, а скидка на пятитысячную карточку была на пять процентов больше, чем на трёхтысячную. Но Намико этих сложных вычислений не понимала.

— Я не могу потратить сразу много денег, я планирую расходы на каждый день. — После визита в магазин, Намико, приняв приглашение на чай с пирожными, пожурила расточительную иностранку: — Зачем Вы покупаете пирожное в магазине? Это же так дорого! Я пеку сама, получается намного дешевле.

Торты здесь и впрямь стоили не меньше пяти тысяч йен — дорого даже для жены профессора с годовым доходом в сто тысяч долларов. Намико призналась, что ни разу в жизни не купила в магазине торт. И плоды гинко для соуса Намико не покупала, а собирала в парке недалеко от дома, экономя пару сотен йен. И тофу она брала со скидкой — муж её сестры содержал маленькую фабрику соевых продуктов. А чай Намико присылал брат из провинции, там он дешевле. Мандарины привозила невестка, её родители жили на юге. И на зубного врача Намико не тратилась — пользовалась услугами жены брата, а с сестрой обменивалась одеждой. Большие японские семьи йену на сторону не выпускали.

— Мы, японцы, говорим "моат-тай-най", — рассказывала Намико.

По-русски это звучало как "мотай", но по-японски было предостережением и призывом: не мотай! экономь! Намико советовала повесить в туалете полотенце и положить мыло. Здешние сливные бачки крышками не накрывались, труба, через которую набиралась вода, шла снаружи, наподобие крана, чтобы мыть руки. На унитазе было два положения сливного рычажка: большой поток и слабый. Дух экономии витал над Японией… По улицам ездил фургончик, который обменивал на туалетную бумагу связки старых журналов и газет. Их выносили из всех домов, даже из самых богатых. В вестибюле университета стояла машина, превращавшая исписанную бумагу в компактные мокрые таблетки. Их увозила каждое утро машина.

В честь дня своего рождения она угощала коллег магазинным тортом.

— О, как щедро! — прищурился Хидэо.

И улыбнулся странно — слово "щедрый" в Японии не похвала. Оно звучит здесь подозрительно, вроде "страшный мот". Здесь похвальное слово — "бережливый". И "скупой" — не ругательство. Вечером она смотрела по телевизору, как повар использует в пищу всю рыбу, без остатка. Вырезав куски для сашими, из обрезков и головы он варил уху, а чешую жарил в масле и поливал этим соусом рис.

Наша жизнь — росинка.

Пусть лишь капелька росы

Наша жизнь — и всё же.

Исса

Японская бережливость оказалась штукой заразительной. Она стала посещать распродажи, откладывая сэкономленные денежки. Но в Москву удобнее было везти не экзотические йены, а доллары. И стоило поинтересоваться, почём их тут продают. Меняли деньги только в банках. В валютном отделе против значка доллара светилось число "100". А в день приезда в аэропорту ей дали за доллар сто десять йен. За пару месяцев валюта стабильнейшей страны укрепилась на десять процентов? Удивившись, она зашла в другой банк, в третий — курс йены везде был абсолютно одинаков. Она решила, что напала на какое-то удивительное совпадение. Но обход банков через две недели дал тот же результат — за доллар повсюду давали абсолютно одинаково, но теперь уже девяноста восемь йен. И ещё одно поразило её в своём банке "77" — на электронном табло светилось очень странное число — годовой процент по вкладам составлял 0.62. Конечно, крошечный процент — свидетельство спокойной надёжности процветающей японской экономики, но всё же…

— Да вы отдаёте свои деньги банку даром! — в университете она поделилась своим открытием с Хидэо. — Он пожал плечами — процентом он не интересовался. — Зачем держать деньги в таком банке? — не унималась она. — Может, пойти в другой?

— В другой? — Хидэо растерялся. — И тут же спохватился, заговорил строго: — Вы не можете пойти в другой! Университет платит зарплату только через один банк! Вы обязаны подчиняться нашим правилам! — И добавил неуверенно: — В другом банке, наверное, тот же процент. Скорее всего, тот же…

Хидэо вообще не очень хорошо представлял себе, что такое годовой процент. И обсуждать эту странную проблему не хотел. Его интересовали дела практические.

— Сегодня вечером я приведу к Вам сына и его жену знакомиться. Опыт общения с людьми с Запада полезен для молодых. К тому же это позволит им попрактиковаться в английском.

Высокий серьёзный юноша вошёл в её квартиру, смущаясь.

— Нацумэ — мой сын, — представил его Хидэо. — А это моя невестка Митиё. Они поженились два месяца назад.

Молодая нарядная красавица оказалась бойчее мужа. И по-английски говорила лучше. Не особенно стесняясь, Митиё сообщила, что они приехали в гости к родителям мужа из Осаки, где оба трудились в одном банке. С сотрудниками банка вполне уместно было обсудить поразившие её японские открытия — единодушный курс доллара, смехотворный процент по вкладам… Митиё тут же уступила слово мужу — тема была сложная, не женская. К тому же Нацумэ работал в отделе финансовой политики банка. С трудом подыскивая английские слова, Нацумэ говорил напряжённо, как на уроке:

— Единый обменный курс всем банкам сообщают из Токио. И процент по вкладам тоже. Да, он низок… — Нацумэ вдруг улыбнулся. — Но если бы я предложил начальству финансовый проект с высоким доходом, его отказались бы провести. Наши банки неохотно берутся за высокодоходные проекты — в них всегда больше риска, а наше руководство не любит рисковать. Оно предпочитает надёжность и мирится с малым доходом. Отсюда и низкий процент…