Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт - Фаня Шифман

Она очнулась от странного забытья и медленно приходила в себя, выбираясь из оцепенения и шока после долгого блуждания по вздыбившейся Меирии, словно бы отчаянно сопротивлявшейся ораковению. Неожиданно она с изумлением увидела в мерцающей полумгле возникшего перед нею Ирми, закутанного в какие-то тёмные лоскуты. Он словно бы сгустился из воздуха и потрясённо уставился на неё, потом с трудом выговорил: "Что такое? Ты же должна быть у Арье…" – "Нет, я уже не у Арье… я тут… я… э-э-э… сбежала…" – слабо пролепетала девушка, виновато поглядывая на Ирми. – "Но ведь уже ночь! Как ты не боишься?.. Одна… Хорошо, что я тут случайно оказался!" Но долго изумляться было некогда. Он указал ей на дом, в котором она не сразу признала старый дом Доронов – пока, поведя глазами, не увидела перед собой знакомую калитку.

Ирми осторожно ввёл девушку в салон. Ширли, услышав где-то совсем близко, за стеной, голос Ноама, тут же слабым голосом пролепетала: "Меня ноги не держат, никуда я не пойду…" С этими словами она забралась с ногами в кресло, свернулась калачиком и тут же провалилась в глубокий сон.

Ирми пытался связаться с Арье, чтобы сказать ему, что Ширли уже у них. Но та-фон Арье молчал. Сделав несколько попыток, Ирми в отчаянии закрыл аппарат. И в этот момент услышал голоса на кухне, рядом с комнатой, где спала Ренана. Он тут же вышел к ребятам и грозно цыкнул на них, приложив палец к губам. Ноам поднял на него глаза и сердито прошелестел: "Ирми, ты можешь сказать, что, собственно, происходит? Что с Ренаной? Что с Ширли? Откуда она тут? Ты же говорил, что она у Магидовичей!.." Рувик, услышав имя Ширли, поднял голову: "Что? Что случилось?

Почему мне ничего не говорят?" Ирми позвал ребят за собой на кухню, закрыл дверь и медленно, нерешительно заговорил, глядя в пол: "Вчера был налёт дубонов на ульпену, так сказать, операция колпакования, а на самом деле погром! Власти Эрании решили превратить наши школы в Центры Колпакования… Били девочек, по-всякому издевались… Наши девочки пострадали. На пике всего этого… было совершено тяжкое преступление…

Нет-нет… наши девочки беседер… э-э-э… – успокоил он сразу вскинувшихся и сильно побледневших Доронов. – Об этом, как я понял, не сможет промолчать пресса, даже "Silonocool-NEWS"… В общем, во время этого налёта одну ученицу ульпены бандиты вытащили с территории… и… – и он, побледнев, прошептал чуть слышно: – изнасиловали…" "Ты что! Кто это сделал? – побледнел и начал заикаться Ноам. – Им же запрещено касаться женщин и девушек…" – "Как я понял, в этой компашке собрали "малину" уголовников, и они под шумок… Им же внушили, что с фиолетовыми девчонками – всё дозволено, полнейшая безнаказанность!.. В общем, мы с Ренаной случайно нашли на улице эту несчастную, чем смогли, помогли… Это на Ренану произвело тяжёлое впечатление, она в шоке… Поэтому… не расспрашивайте её ни о чём… Пока…" Ноам удивлённо и укоризненно поглядел на Ирми и что-то пробурчал.

Ирми помолчал, потом заговорил: "Наши уже сейчас требуют расследовать это дело.

И вообще, по какому праву почти сразу после объявления указа "сам-себя-назначенного" исполняющего обязанности рош-ирия Эрании, до того, как они успели подать протест, к ним послали дубонов, которые и устроили этот погром… А сейчас, ребята, вернитесь в студию… Я не понимаю, почему вы не спите в такой поздний час? Из дома… даже не прошу, а требую! – ни под каким видом не отлучаться! Я хочу подскочить к Магидовичам, почему-то не могу с ними связаться, чтобы сказать:

Ширли у нас… От вас с Нахуми я привет передам, не волнуйся…" Но тут у него из кармана раздался сигнал ницафона: звонила Хели, попросив его немедленно подойти к ним по поводу несчастной девушки, и Ирми, успев только сказать Ноаму, что его поход к Магидовичам откладывается, стремительно выскочил из дома, на ходу переводя ницафон в режим защиты.

Девушки проснулись и почти одновременно из разных комнат направились в ванну, почти столкнувшись у самых дверей. Обе не могли скрыть изумления. Умываясь и причёсываясь, перебивая друг дружку, они обменялись рассказами о своих приключениях. Только про Сареле Ренана рассказала не сразу.

Ренана распахнула шкафчик туалетного столика в ванной комнате и всплеснула руками: "У меня идея! Знаешь, чем мы с тобой сейчас займёмся?" – "Не-а…" – растерянно лепетала удивлённая Ширли. – "Вот смотри: тут у нас целый склад париков, которые мы с мамой и бабушкой Шоши когда-то делали на Пурим. Бабуля и маму научила!.. Ты бы знала, какие костюмы мы втроём мастерили! Мама наловчилась делать отличные парики, а мы с бабулей – костюмы. Их они, наверно, увезли в Неве-Меирию, или просто роздали желающим, а парики почему-то остались!" Едва соображая, Ширли кивнула головой.

Ренана привела Ширли в ту комнату, которую когда-то занимали мальчишки – теперь сюда перенесли кое-какие вещи из девичьей комнаты. Ширли тут же забралась с ногами в старое ободранное кресло. Ренана вытаскивала из свёртка один парик за другим, расправляла, надевая на кулак или на растопыренные пальцы руки. У каждого парика была интересная история, что она и поведала подруге.

Ширли с лёгкой завистью думала: до чего же весёлая и радостная жизнь была в этой семье! У Блохов тоже было весело, но теперь радости своей семьи ей казались какими-то тусклыми в сравнении с тем, как жили Дороны. Разве что поездки за границу и походы на пляж всей семьёй, купанье в море вместе с братьями, милыми добродушными толстячками. Она с грустью описала Ренане большую фотографию, что висела у них в салоне: трое хохочущих детишек держатся за разноцветный резиновый круг и бьют по воде ногами – кто сильнее? Папе тогда удалось поймать отличный ракурс! Теперь эта фотография осталась на стене памятью об их детском восторге, а радость тех дней исчезла – и больше не вернётся…

"Нет, мы ходили купаться по отдельности – я с мамой, а папа с мальчиками. Папа научил мальчиков плавать, а мама сама не очень умеет. Ну, должна же я чего-то не уметь! – воскликнула Ренана и тут же оборвала себя: – Но давай же займёмся париками! Надо подобрать из того, что есть, несколько штук…" – "А зачем?" – спросила Ширли, покорно позволяя подруге напялить себе на голову забавный ярко-рыжий, почти красный, весь в кудряшках, парик, тогда как сама Ренана надела парик с прямыми, длинными серебристыми волосами. Ширли глянула на неё и прыснула: "Ну, ты и выглядишь! Но объясни, зачем это нам нужно? К Пуриму, что ли?…" – "Чтобы… мало ли что… менять облик. Я чую, что это нам может пригодиться…" – "А зачем?" – "Понимаешь ли… мне серьёзно грозит арест – я же избила двух дубонов! На самом деле, штилей… впрочем, неважно… – скороговоркой пробормотала она. – Нападение на власть! Это я от них защищалась, но ты же знаешь – кому это интересно!.. – и девушка неожиданно помрачнела. – После того, как они забрали папу… И вообще… ты самого ужасного не знаешь… Даже не знаю, стоит ли тебе рассказывать…" – "А почему нет? Я же не маленькая девочка…" – "Ты права, конечно, но… Дело не в тебе… Я сама ещё не очень могу об этом… Ладно…" – и Ренана, помрачнев ещё больше, начала, запинаясь, рассказывать Ширли про Сареле.