Бонжур, Антуан! - Анатолий Злобин

— Она уже вернулась домой, — растерянно соврал я. Иван перевёл, глазом не моргнув, а может, и не заметил за суетой.

— О, разумеется, разумеется, — снисходительно отозвался Поль Батист. — Не думайте, что я читаю вам нотации. Мы живём в цивилизованной стране, и с Николь ничего не могло случиться в «Остелле», но можно представить себе, сколько она натерпелась там страху. Фрау Шуман так живо изобразила все это в лицах, рассказывая о вашем неудавшемся пикнике, что я не знал, что и делать: смеяться или грустить. Но особенно смешно она рассказывала нам про старого Гастона, мы с мадам де Ла Гранж буквально помирали со смеху, слушая его фламандские выражения, переиначенные по-валлонски. Не знаю, как у вас в России, но мы, бельгийцы, любим юмор и умеем шутить даже в печальные минуты.

— Зато мы узнали имя предателя, мсье Поль Батист, — перебил я его.

— В таком случае ваши новости важнее моих, — он буквально не давал мне передохнуть. — Я сам узнал лишь имя женщины в чёрном. Как только фрау Шуман рассказала нам про неё, я тут же позвонил в «Остеллу» и справился об имени хозяйки. Её зовут Мадлен Ронсо. Правда, кое-что сообщил ещё секретарь нашей секции мсье Рамель. Он вспомнил, что брат убитого Густава был в отряде «кабанов». По-видимому, это и есть искомый нами Мишель Ронсо, чей нож вы нашли в хижине.

— Мишель Ронсо превратился в Пьера Дамере, — тут же парировал я, теперь инициатива перешла ко мне. — Так сказал старый Гастон, и так написано в синей тетради. Теперь этот П.Д. предлагает мне взятку через барона Мариенвальда, который хочет сделать нас с Николь своими наследниками.

— Почему вы полагаете, что это связано с Пьером, как вы его назвали? Дамере? Возможно, что барон Мариенвальд действует из самых чистых побуждений. Он, правда, не состоит в секции ветеранов и не посещает наших мероприятий, но я никогда не слышал о нём ничего дурного.

— Это бы неплохо проверить, — я сбавил на всякий случай тон. — Если он действительно искренен, я выполню его просьбу. Подобная просьба достойна всяческого уважения, но его миллионы нам все равно не нужны — ни мне, ни Николь.

— Вы проявили себя замечательным следопытом, — с присущей ему обходительностью отозвался Поль Батист. — Пьер Дамере… Надо запомнить это имя. Мы сегодня же начнём поиски. Да, да, это замечательно! Мы счастливы считать вас почётным партизаном Армии Зет, вы заслужили свою медаль. Однако я тоже имею некоторые основания считать себя старым разведчиком и следопытом. Поэтому я хотел бы взглянуть на тетрадь, найденную вами в доме погибшего Альфреда Меланже. Вдруг мне удастся обнаружить там такие детали, которые ускользнули от вашего внимания.

Я с готовностью протянул ему тетрадь. Поль Батист углубился в чтение. Я закурил и посматривал на де Ла Гранжа, Иван суетливо полез за бутылками, чтобы угостить высокого гостя, но тот отказался, не желая отрываться от тетради. Он читал её, как и мы, — сначала пробовал день за днём, потом стал перелистывать страницы в поисках сути. Отметки Антуана помогали ему, на этих местах он задерживался с наибольшим вниманием.

— Вы читали все это? — взволнованно спросил Поль Батист, закрывая тетрадь.

— Антуан читал, Луи читал, Иван переводил. Татьяна Ивановна тоже читала и переводила.

— Да, да, Татьяна Ивановна рассказала мне, — голова Поля Батиста печально поникла. — Трагедия была двойной. Разумеется, тетрадь свидетельствует о психической неполноценности её автора. Он не доверялся даже бумаге. Но как тонко вы раскрыли это уравнение: «М.Р.» и «П.Д.» Я восхищён вами, мой юный друг! Мне придётся тянуться за вами. Но я объявляю вам вызов: берусь расшифровать все остальные имена и клички. Я немедленно передам тетрадь в архив, там есть специалисты, которые помогут нам в этой задаче. Если вы, разумеется, не возражаете, мой друг, против такого плана? Всё-таки вы хозяин этой тетради…

— Вы забираете у меня главное вещественное доказательство, мсье Поль Батист, — вежливо засмеялся я. — Что мне делать, если я сам найду предателя?

— У вас остаётся нож, — ответил он. — «М» и «Р» — эта улика не менее важна, чем тетрадь.

— В таком случае берите, — я развёл руками. — У меня ведь ещё кое-что имеется. Смотрите.

Он с интересом наблюдал, что же я извлеку из папки.

— В тетради упоминается отель «Святая Мария», — я достал визитную карточку. — Это карточка также свидетельствует о том, что Дамере жил в отеле. Завтра мы поедем в Намюр и установим, кто владел этим отелем в сорок шестом году, ведь не исключено, что предатель снова переменил имя. Антуан уже сделал предварительный запрос через частного детектива. Но это ещё не все, мсье президент. Сохранилась схема боя на мосту, начертанная Альфредом, её передал нам Матье Ру.

— Бумага явно свежая, — заметил Поль Батист, забирая у меня схему и с интересом разглядывая её.

— Это копия, мсье. Оригинал остался у Антуана. Листок настолько ветхий, что его страшно в руки взять, вот я и сделал копию. Но тут все точно. Три стрелы означают, откуда немцы вели огонь. Квадратик — это, очевидно, машина с узниками. Одна стрела как бы касается машины, из этого можно вывести заключение, что из машины тоже вели огонь.

— И в оригинале так? — взволнованно переспросил Поль Батист де Ла Гранж. — Это кажется невероятным!

— Сам старался, мсье президент, делал копию путём наложения. Впрочем, вы правы, версия относительно огня из машины весьма гипотетична. Зато это слово не оставляет никаких сомнений, хотя по нему также возможны два варианта.

— Дамере, Дамере, — зашептал он, не отрывая глаз от листка. — Это и есть Пьер?! — полуспросил он.

— То-то и оно-то, — засмеялся я, — что тут можно понимать двояко. Как мы намучились с этим словом! Тут ведь сколько хочешь синонимов: франт, пижон, модник, стиляга, ферт, щёголь, форсун, петиметр.

— Я не знаю, как все это переводить, — с отчаяньем взмолился Иван, не желавший терять престижа перед своим президентом.

— Скажи: петиметр, ведь это французское слово, — я рукой махнул. — А ещё лучше: денди, президент поймёт, это вообще интернационально.

— Виктор говорит, что Дамере — это денди, — сказал Иван на французском языке.

— Денди? — задумчиво переспросил Поль Батист. — Помнится, я говорил вам, что у моего покойного кузена была такая же кличка, но это английское слово, во французском языке его нет.

— Разумеется, мсье де Ла Гранж, я помню об этом. Так что вопрос пока остаётся открытым: кличка это или фамилия? Как видите, кое-что мы всё-таки успели. Может, вы возьмёте с собой для поисков и эту схему?

— Не могу оставлять вас без вещественных доказательств, — улыбнулся Поль Батист, пряча синюю тетрадь в тёмную глубь портфеля. — Вы проделали колоссальную работу, пусть главные доказательства остаются у вас. Нет, нет, спасибо, мсье Шульга, — это уже Ивану. — Ни единого глоточка, я ведь за рулём. И к тому же спешу. Но мы ещё встретимся, я вам буду звонить. Завтра мы поедем к ветеранам в Спа и устроим вам торжественные проводы.

Мы прошли до машины. Зашуршал мотор, и президент Поль Батист растворился, взметнув за собой пыльную дымку. Визит продолжался не более двадцати пяти минут, он был стремителен, как налёт. Даже на тетрадь Поль Батист затратил меньше десяти минут, но все узрел и, кажется, мы успели обсудить все вопросы. Я вспомнил, что так и не показал фотографию двух братьев Ронсо, а ему тоже было невдомёк спросить об этом.

Где же Николь? Мы вернулись в комнату, я решительно снял трубку.

— Звони к Сюзанне!

Перед домом затормозила машина.

— Это Антуан, — сообщил Шульга, заслышав знакомый гудок.

Дверь отворилась, Тереза первой появилась в комнате.

— Виктор, спасите меня, — почти выкрикнула она по-немецки, протягивая ко мне руки. — Возьмите меня в Прагу…

— Здравствуй, Тереза, — ответил я по-русски, все равно я был в лётной форме и при медали, устал я от этих комедий, сам себя обвожу вокруг пальца и так далее и тому подобное.

— Разве вы не из Праги? — недоумевала Тереза, и в глазах её вспыхнул испуг, как тогда, когда она увидела нож с монограммой. — Николь сказала мне, что вы её брат и послезавтра едете домой. Я не требую от вас никаких обязательств, только увезите меня…

— По-какому она говорит? — удивился по-русски Иван. — Я не умею это перевести.

Тереза встревожилась ещё больше, услышав Ивана, и посмотрела на дверь.

— Ах, Тереза, — ответил я по-немецки, — разве не все равно, кто я, если ты просишь спасти тебя?

— Виктор — мой брат, я не обманула тебя, — Николь вбежала в комнату и звонко поцеловала Терезу.

— Как же так, Николь? — упрекнул я её. — Разве ты не сказала Терезе, что я Виктор Маслов, советский лётчик? Вот возьми и почитай, — я достал из папки газету и протянул Терезе.

— О мсье, — продолжала она с мольбой, а глаза у неё такие, что в них смотреть невозможно. — Спасите меня, умоляю вас!

— Виктор, я обещала ей, ты должен, — Николь подбежала ко мне.