Бонжур, Антуан! - Анатолий Злобин

— Единоутробные, — подсказал я.

— Да, бабушка Аннет была матерью моего дяди. Отец был старше дяди Пьера, и бабушка жила не с нами.

— Как фамилия твоей бабушки? — спросил Антуан.

— Она стала Дамере после второго замужества, это было очень давно. Ведь бабушке сейчас семьдесят семь лет. Муж её тоже умер, — добавила Тереза.

— Давно она живёт в Лилле? — это Иван включился в перекрёстный допрос.

— Они переехали туда вскоре после войны, когда получили наследство. Кроме того, дядя почему-то не хотел жить в Бельгии. Он очень хорошо относился ко мне, хотел даже удочерить, но мама не согласилась, хотя после смерти отца мы остались совсем без средств, мама была вынуждена продать «Остеллу».

— Значит, всё-таки не дядя купил ваш дом? — спросил я.

— Нет, он только приезжал к нам. Недавно я смотрела старые книги, кажется, с сорок седьмого года. «Остелла» всегда принадлежала барону Мариенвальду, и тот лишь платил жалование маме за обслуживание постояльцев. Но дядя Пьер охотно помогал нам. Он отдал меня в католический колледж в Монсе, где я училась десять лет. Я не очень любила свою школу, мы жили за глухими стенами. Но зато дядя был рядом, он часто навещал меня, он был для меня как отец.

— А какие отношения были между ними? Между твоим отцом и дядей?

— Этого я не знаю. Неужели вы в чём-то подозреваете его? — Она вскинула на меня свои жаждущие глаза, и в них была мольба о пощаде.

Я взял её руку, она не отстранилась.

— Мужайся, Тереза. Я не имею права безответно пользоваться твоей доверчивостью и обязан рассказать все, что знаю.

— Тогда была война, — вмешался Антуан, чтобы хоть как-то подготовить её. — Ты, конечно, не помнишь этого, ты родилась после освобождения. Но война тем не менее была. Мы устали от наших страданий и взяли в руки оружие. Мы боролись не только против бошей, но и против рексистов, которые предавали свой народ. И мы, партизаны…

— Мой дядя никогда не был партизаном, — перебила Тереза, пытаясь опередить события. Иван сверкнул на неё глазами. — Во всяком случае, он никогда не говорил мне об этом.

Я был на распутье. Никак не желала проясняться хрустальная глубь родника, взбаламученная моей же рукой. Я сам потревожил камни, нарушил их зыбкий покой. Где тут истина, а где ложные наслоения? Неохотно подтверждается версия старого Гастона. А если честно, то вовсе она не подтверждается, особенно после того, что узнали мы от Терезы. На белом камне одно осталось имя: Мишель, он же Пьер Дамере. Но тут-то и начинается раздвоение. Визитная карточка Пьера Дамере — это одно, а слово «Дамере», начертанное рукой Альфреда на схеме боя, — это другое, во всяком случае, может быть другим. Надо доказать или опровергнуть это тождество. Иначе не прояснится глубь родника. Но я должен пойти до конца и потому не имею права щепетильничать и щадить Терезу.

— У нас есть основания полагать, что Пьер Дамере был предателем, — решительно продолжал Антуан. — Видишь, он скрыл от тебя, что был в партизанах. А ведь он состоял в отряде. И он предал своих товарищей, предал особую диверсионную группу «Кабан». По его вине погибло девять человек. Так сообщил нам старый Гастон. А после войны Дамере убил командира «кабанов» Альфреда Меланже. И почему он предал и убил, как ты думаешь, Тереза?

— За моего отца?! — выкрикнула она с отчаянием.

— Да, Тереза, — продолжил я вместо Антуана. — Не знаю, как братья были связаны, но твой отец был рексистом. Он составлял списки бельгийских патриотов и передавал их в гестапо. Твой отец был убит по приговору Армии Зет. И убил его мой отец, Борис Маслов.

— Его убили партизаны, — поправил Антуан.

— Его убил Борис Маслов, — безжалостно повторил я. — Альфред Меланже промахнулся, и мой отец стрелял вторым.

— Боже мой, — она закрыла лицо руками. — Этого не может быть… Отец, мой отец… Это ужасно… Меня обманули… Но как это могло случиться?.. Так, значит, и сейчас они продолжают обманывать меня… Какая ложь! А вы?.. Наверное, вы тоже теперь ненавидите меня?

Я дотронулся до её плеча, ощутив под ладонью трепещущее тело.

— Что ты, Тереза? Да! Я могу ненавидеть человека, предавшего отца. Но ты? При чём здесь ты, Тереза?

— Она же влюблена в тебя, — выпалила Николь. — Не плачь, Тереза, я тоже плакала по своему отцу, я сама лишь позавчера узнала. Но мы должны знать, потом станет легче.

Тереза приоткрыла ладони и глянула на меня сквозь пальцы из бездонной своей глубины. Рука моя ещё лежала на её вздрагивающем плече.

— Я люблю тебя, Тереза, — сказал я, чтобы как-то её утешить, и ничего не ощутил при этом, даже сам поразился, до чего я был холодным и пустым. Но я ничего не мог с собой поделать. И она почувствовала это. Глаза её погасли, плечо под рукой обмякло. Я сжал плечо в надежде оживить его. — Да, да, Тереза, я же твой защитник. Только не знаю точно, от кого тебя защищать. От барона Мариенвальда, что ли?

— Наша с ним помолвка назначена на послезавтра, — отвечала она, всхлипывая.

Я вскочил.

— Никогда! Клянусь тебе перед своими друзьями и сестрой! — И столько жара было в моём голосе, что она поверила и воскресла, надежда зажглась в её переменчивых глазах. А я был вполне искренен: чтобы этот пыльный старик женился на Терезе? Да я горы сверну… Чёртов барон, опять он встаёт на моём пути! — Но можешь быть спокойна, он забудет дорогу в твой дом.

— Ты ошибаешься, Виктор, — вмешался Антуан. — Этот дом — его собственность. Он может их выбросить на улицу, и закон будет на его стороне.

— Куда смотрят ваши профсоюзы? — взорвался я. — И вы миритесь с такими законами? Тогда я разоблачу его перед всей Бельгией. Он ещё узнает у меня, где раки зимуют…

— Где живут раки зимой? — переспросил Иван. — Как это перевести?

— Ах, Иван, переводи, как хочешь! Тереза поймёт. В обиду я её не дам.

— Спасибо тебе, Виктор, — она порывисто схватила мою руку, уронила голову на стол и освобожденно заплакала.

— Не надо, Тереза, зачем ты, не надо, — теребила её Николь, сама готовая разреветься.

— Не мешай ей, сестрёнка, так нужно.

— Ты обидел её, ты! Оставь её. — Николь вцепилась в мой локоть, пытаясь разъединить нас. — Тереза мне не верила, что ты ей поможешь, но я поклялась, и тогда она поехала. А ты безжалостный человек! Зачем ты сказал ей про отца? Ты и маму обидел, потому что ты безжалостный!

— Не надо, Николь, — Тереза достала платок. — Я ему верю. — Глаза её были сухими и решительными. — Что я должна сказать тебе ещё? — тревожно спросила она.

— Кто же всё-таки был в машине? — спросил Антуан.

— В какой машине? — не поняла Тереза.

— Темно-синий «феррари», номер девяносто три двадцать пять икс, — пояснил я.

— Я не знаю такого номера, — ответила Тереза.

— А с кем приехала твоя мать домой в воскресенье? — спросил я. — Ведь она приехала на «феррари»?

— Возможно, я плохо разбираюсь в машинах. Её привёз домой мсье ван Сервас. Мама была крайне взволнована и сразу ушла к себе. По-моему, она даже плакала… Но разве ты встречался с мамой в воскресенье?

— Ван Сервас? — удивился Антуан. — Это он арендовал машину. А кто он?

— «Человек в маске», шестая серия, — невесело усмехнулся я. — Икс плюс игрек равняется ван Сервас.

— Питер ван Сервас — управляющий барона Мариенвальда, — ответила Тереза Антуану. — Он живёт в Брюгге и бывает у нас каждый месяц. Он тоже настаивал на моём браке с бароном. Но ты не ответил на мой вопрос: ты встречался с мамой в воскресенье? — Она снова с ожиданием глянула на меня.

— Ты не должен говорить ей про её мать, я сам её обману, — Иван произнёс несколько французских фраз и внезапно ударил себя по лбу. — Кто же сказал женщине в чёрном про твоего Бориса? — удивился он с опозданием на два дня.

— Ты попал в точку, отважный следопыт. А что ты скажешь относительно ван Серваса?

— Пьер Дамере спрятал своё прошлое под могильной плитой и стал Питером ван Сервасом, — отвечал Иван, не задумываясь. — Ведь Питер будет по-ихнему Пьер, одну букву мы угадали. Он и сказал ей про Бориса…

— Увы, Иван, на одной букве далеко не уедешь. А после воскресенья ван Сервас приезжал к вам? — спросил я у Терезы.

— Он был вчера утром. Они с мамой проверяли все книги. Питер говорил, что это очень срочно. Они оба уговаривали меня позвонить к тебе, встретиться и передать карточку покойного дяди. Значит, они обманывали меня? Как это ужасно…

— О чём рассказал телефонный звонок, — проговорил я в задумчивости. — Кто его знает, может, этот Питер как раз и собирается удирать за границу. Как думаешь, Антуан? Николь же слышала разговор.

— Надо позвонить в Лилль к Терезиной бабушке, — предложил Антуан. — Кто ещё бывал у вас последние дни?

— Только барон, — ответила Тереза. — Он привозил мне подарок и о чём-то совещался с ван Сервасом. О, как я его ненавижу! Не нужны мне ни его подарки, ни его титул…

Времени оставалось все меньше. Пора подводить итоги. А загадок становилось все больше.