Муля, не нервируй… Книга 4 - А. Фонд

— Аня Ковалёва,

— Светлана Залкалиани,

— Майя Чобану,

— Ирина Петрова,

— Тамила Ситникова.

— Это то, о чём я думаю? — спросил я, пробежавшись взглядом по фамилиям девушек.

— Ага, — кивнула Валентина, — ты представляешь, она все ездят на дачу к Кривошеину. Хотят защитить диссертации.

— Ну ничего себе! — восхитился я, — как тебе удалось всё выяснить?

— Это всё Майя. Колхозница колхозницей, а амбиции такие, что ой. Ради возможности попасть в одну компанию с Жасминовым они мне и не такое бы рассказала, — хихикнула Валентина. — Заложила всех подруг.

Вот и замечательно. Теперь мне есть, чем брать Александрова.

И я с предвкушением усмехнулся…

Глава 21

А дома я развил бурную деятельность. Прежде всего мне нужен был фотоаппарат. Какие фотоаппараты были в это время, я не представлял совершенно. На память приходило нечто монстроподобное из кинофильмов, где фигурирует огромная тренога, фотограф в цилиндре и сюртуке накрывается покрывалом и после яркой-яркой вспышки оттуда вылетает облачко дыма.

Были ли сейчас более современные фотоаппараты — я не знал. Но без вещественных доказательств предъявить Александрову хоть что-то, я бы не смог.

Поэтому поступил просто — отправился к Мулиному отчиму. Уж он-то должен был знать, а, возможно даже, иметь, современный фотоаппарат. Насколько я помнил, научные статьи часто иллюстрировали фотографиями.

Новый институт, где работал Модест Фёдорович, находился совсем недалеко от его бывшего места работы.

Туда я и направился.

Воинственная старушка на проходной долго не хотела меня пропускать. Пришлось показывать паспорт (хорошо, что он был со мной).

— Кабинет Модеста Фёдоровича находится на втором этаже. Третья дверь слева, — проскрипела она и проводила меня полным сомнения взглядом.

Это здание, конечно, было намного хуже, чем тот Институт, где Мулин отчим работал раньше. Хотя ремонт и был явно сделан недавно, но здание не имело того торжественного вида, характерного для храма науки, как его предыдущее место работы.

Я легко взбежал по лестнице на второй этаж и без труда отыскал нужную дверь среди остальных. Мысленно поблагодарил бдительную старушку за подсказку, иначе сам бы я ни за что не нашёл нужный мне кабинет — на дверях не было табличек.

Постучав пару раз в дверь, чтобы обозначить своё присутствие, я открыл дверь и заглянул:

— Отец?

Модест Фёдорович сидел за столом и что-то писал.

Этот кабинет был намного попроще, чем его предыдущий. И скорее напоминал школьный класс, только парт не было. По центру кабинета стоял самый простой письменный стол, а у стен — обычные стеллажи, забитые книгами. На стене висело несколько карт Советского союза и периодическая таблица Д. И. Менделеева.

При виде меня, Модест Фёдорович просиял:

— Муля! — он отодвинул бумаги и радостно вскочил из-за стола.

Я улыбнулся. Так приятно, что есть люди, которые тебя столь искренне любят.

— Сколько лет, сколько зим! Явился, пропажа! — он заключил меня в крепкие отеческие объятия.

— Я тоже рад тебя видеть, — сказал я и, отстранившись, посмотрел на Мулиного отчима.

Выглядел он сейчас хорошо. После нашей последней встречи я запомнил его с осунувшимся лицом и мешками под глазами. А вот сейчас он прямо лучился. И значительно помолодел.

— Какими судьбами? — спросил он и тут же забросал меня вопросами, — как дела у тебя? Как работа? Девушку себе завёл? С матерью часто видишься? Как там она? Как Дуся? Она в последнее время вообще не заходит.

— Ох, — я аж растерялся от такого напора. — Дела у меня нормально. Мой проект по советско-югославскому фильму утвердили «наверху». Хотя его сразу же перехватили конкуренты. Сейчас я воюю — пытаюсь вернуть всё обратно. Девушки пока нету. С мамой виделся вчера. Она нормально. Ну, как мама. Ищет мне невесту и пытается воспитывать. Дуся как Дуся. Печёт пироги и нянчится со мной, как с ребёнком.

Я остановился, перевести дух.

— Мда… — мечтательно проговорил Модест Фёдорович, — как я соскучился по дусиным пирогам…

— Я передам ей, — пообещал я.

— Ой, лучше не надо, — грустно усмехнулся Мулин отчим, — они с Машенькой не нашли общий язык. Честно говоря, мне кажется, Дуся просто не приняла Машеньку, потому что в душе надеялась, что мы обратно сойдёмся с твоей мамой. Адиякова она же тоже на дух не переносит.

— Жаль, конечно, — искренне посочувствовал я. Так-то Мулин отчим был прав — характер у Дуси настолько же тяжелый и неуступчивый, насколько золотые её руки.

— Но ничего. Вот родится у нас твоя сестрёнка, Дуся сразу же прибежит обратно, — хмыкнул Модест Фёдорович.

— А вы уже точно знаете, что будет сестрёнка? — удивился и я тут же спросил, — как там Маша?

— Маша потихоньку округляется. Всё у неё хорошо, — с довольным видом кивнул Модест Фёдорович и посетовал, — ты бы зашёл, что ли.

— Да всё времени нет, — покаялся я, — чуток разгребусь и обязательно зайду.

— А лучше, если мы тебя пригласим к нам на дачу! — потирая руки, воскликнул Модест Фёдорович, — ты знаешь, я приобрёл небольшой участок с домиком в деревне. Свежий воздух, рядом речка. Красота. Давай, может, на выходных съездим?

— Да я уже эти выходные распланировал, — уклонился от выезда на природу я (сейчас было время посадки всех этих огородно-садовых сельскохозяйственных культур, и я совершенно не желал горбатиться на плантации в свой законный выходной).

— Ну, тогда на следующий, — немного разочарованно предложил Модест Фёдорович.

— Давай ближе туда и посмотрим, — уклончиво ответил я и, пока ему в голову не пришла очередная родственная идея, торопливо спросил. — Слушай, отец, а у тебя фотоаппарат есть? Только мне небольшой нужен, не такой, что на треноге и с дымом…

— Конечно есть, — удивился Модест Фёдорович, — а то ты не знаешь?

Я неопределённо пожал плечами.

— Сейчас, — он подошёл к шкафу, немного порылся в ящиках и выудил на свет небольшой прямоугольный фотоаппарат, практически аналог будущим мыльницам, только в металлическом исполнении и явно потяжелее.

— Ух ты! — восхитился и обрадовался я, — а что это?

— Да обычный ФЭД, — пожал плечами Модест Фёдорович и добавил, — ты же сам мне его отдал, а себе взял «Зоркий».

Я совершенно не знал, куда девал свой фотоаппарат Муля. Мне